Ближний Восток по ряду причин изобилует нюансами политики. Нередко усложнению внутригосударственных и региональных противоречий способствует вмешательство внешних сил, которое, как показывает опыт, способно резко обострить их. Все конфликты и противоречия в рассматриваемом регионе носят разноуровневый характер, поскольку здесь существуют серьезные противоречия в самих государствах.
Политические системы стран Ближнего и Среднего Востока являются относительно молодыми, с точки зрения государственно-политического развития, и еще находятся в стадии становления своей институциональной структуры и поиска своей политической идентичности, поэтому ситуация в самих странах порой приводит к внутренним политическим кризисам, дестабилизации обстановки в целом, как, например, внутренние противоречия в Ираке, Йемене, Египте, Ливии. К этим внутригосударственным противоречиям добавляются мощные внешние факторы, такие как противостояние Израиля с арабским миром, усиление соперничества за региональное лидерство между Саудовской Аравией, Ираном и Турцией. От них уже происходят другие разноуровневые противоречия: Сирия – Турция, Израиль-Турция, Турция – Египет, Йемен-Саудовская Аравия, а Иран и вовсе уже через шиитскую дугу Иран-Ирак-Сирия вышел непосредственно к Израилю и способен, применяя ракеты чуть ли не тактической дальности, наносить удары по Израилю, что приводит к значительной активизации Израиля в военном отношении.
Серьезным и мощным региональным игроком за последние 5 лет стала Турецкая Республика, военная мощь которой практически непосредственно проецируется на Сирию и Ливию. Вооруженные силы (ВС) Турции являются одним из крупнейших по численности на Ближнем и Среднем Востоке и в блоке НАТО в целом. Если оставить за скобками обладание ядерным оружием, ВС Турции считаются вторыми после американских по боевому потенциалу среди стран-членов НАТО. Их отличает строгая дисциплина и управляемость, профессионализм личного состава. В мировом рейтинге военной мощи Global Firepower[i] [1] ВС Турции находится в первой десятке стран мира. ВС Турции обладают опытом ведения боевых действий, полученным в ходе участия в операциях на территории Кипра, Ирака, Сирии и Ливии. В основе их создания лежат исторически обусловленные геополитические и военно-политические и идеологические цели нынешнего руководства Турции. От военной активности Турцию не может удержать даже такой мощный силовой каркас как НАТО. Больше создается впечатление, что сам блок НАТО мешает Турции в реализации своих жизненно важных стратегических интересов[ii] [2].
На сегодняшний день Турция как государство политически, экономически и в военном плане зависимое от стран Запада, постепенно пытается трансформироваться в государство, осуществляющее независимую от своих западных партнеров внешнюю и внутреннюю политику.
Проведение самостоятельных военных операций ВС Турции на территории Сирии, Ирака, Ливии, использование больших по численности прокси-формирований, рост эффективности логистики боевого обеспечения демонстрируют совершенствование боевого опыта применения войск в условиях проведения самостоятельных трансграничных военных операций. Это свидетельствует о возросшей подготовленности турецких ВС при проведении военных операций малой и средней интенсивности, не опираясь уже на помощь союзников по Альянсу.
Политика президента Турции Р.Т.Эрдогана направлена на становление Турецкой Республики в качестве региональной державы, что привело к охлаждению и ухудшению отношений со странами НАТО и с соседями по региону. Несмотря на это, Турция не скрывает своих амбиций, которые можно выразить словами: «мы напоминаем всем, что являемся потомками империи, которая сделала Средиземное море турецким озером».
Поддержанию напряженности в регионе Ближнего и Среднего Востока способствует также наличие здесь мировых запасов углеводородного сырья, имеющих первостепенное значение для экономик стран Запада, Китая и Японии, доходы от продажи, которых страны-экспортеры направляют на закупку вооружений и модернизацию военной инфраструктуры своих государств. Усиливает региональную и международную напряженность еще и тот факт, что Исламская Республика Иран (ИРИ) активно осваивает ядерные технологии, а Пакистан обладает серьезным ядерным арсеналом. Причем следует отметить, что с Ираном подписание ядерной сделки идет медленно, на данный момент, развитие ситуации идет так, что ядерное соглашение с Ираном «Соглашение о всеобъемлющем плане действий» (СВПД) не будет подписано.
В регионе сохраняется напряженность между Израилем и арабскими государствами. В последнее время усилилась напряженность в секторе Газа. «Исламский джихад» – небольшая по размерам группировка по сравнению с правящим в секторе Газа ХАМАСом. В Израиле считают, что она пользуется прямой финансовой и военной поддержкой Ирана, инициируя ракетные обстрелы и другие столкновения с Израилем.
Расширение и усиление боевых действий по всей территории Израиля могло способствовать вспышке ожесточенных столкновений между евреями и палестинцами внутри Израиля, привести к беспорядкам на Западном берегу р. Иордан и обстрелу израильской территории из Ливана, что для находящегося в состоянии политического кризиса Израиля стало бы очень серьезным испытанием.
Тем не менее разрастание военного противостояния и обострение всей ситуации не произошло благодаря тому, что сам ХАМАС не вступил в этот конфликт, и этому способствовало ряд моментов:
Во-первых, движение ХАМАС, захватившее контроль над сектором Газа в 2007 г. взяло на себя ответственность за население этого обедневшего анклава. В руководстве этой организации есть понимание того, что слабая экономика сектора Газа зависима от Израиля и не может позволить себе еще одну военную операцию после того, как последняя война привела к широкомасштабным разрушениям. Если конфликт расширится, то ситуация ухудшится, и недовольство со стороны палестинцев правлением ХАМАСа начнет усиливаться. Со своей стороны, Израиль сделал все возможное, чтобы подчеркнуть, что военные операции нацелены исключительно на «Исламский джихад», а не на ХАМАС. В свою очередь у «Исламского джихада» таких обязанностей нет, и группировка превратилась в более воинственную фракцию, порой подрывающую авторитет ХАМАС.
Во-вторых, лидеры ХАМАС не хотели настраивать против себя Египет, который выступил посредником в прекращении этого противостояния. При этом Египет, доказал свою эффективность в качестве посреднического фактора, влияющего на мир и стабильность в секторе Газа.
Разрастанию напряженности не способствовало также и то, что в целом «Исламский джихад» не достиг своих поставленных целей по следующим причинам:
Во-первых, эта группировка не смогла позиционировать себя как созревшего лидера палестинского сопротивления и сплотить вокруг себя все элементы антиизраильского сопротивления и осталась одна. Она также не получила поддержки извне, а именно в арабском мире, где ее вероятно воспринимают как одну из иранских «прокси» сил.
Во-вторых, «Исламский джихад» ослабили выверенные и точные действия израильской армии ЦАХАЛ, спецслужб Израиля и их потенциал по проведению операций, основанный на точных разведывательных данных. Это привело к хорошим результатам, которые заставили «Исламский джихад» понять, что для него лучше прекратить атаки на Израиль. Так, один из примеров – это быстрый арест израильскими спецслужбами на Западном берегу р. Иордан высокопоставленного командира этой группировки Бассама ас-Саади и ликвидация в секторе Газа командира группировки Тайсира Джабари. Такие действия были направлены прежде всего на нарушение структуры управления этой группировки и создание в ее рядах беспорядка. Принцип применения такой тактики здесь один, как только наносится удар по руководству или командирам такого рода организаций, то это определенно сказывается на какое-то время на всей организации. Далее были атакованы еще большее число активистов и сама военная инфраструктура этой организации. Такая активная наступательная инициатива армии Израиля ЦАХАЛ и спецслужб Израиля произвела дополнительно сдерживающий эффект и на ХАМАС, так как его включение и участие также привело бы к арестам и ликвидациям в его руководстве и ударам по его разветвленной структуре.
В-третьих, «Исламскому джихаду» не удалось спровоцировать рост напряженности на других территориях Израиля, несмотря на то, что боевым действиям было дано название «Объединение секторов». Арабское население Газы, Израиля, Западного берега р. Иордан и Восточного Иерусалима не подключилось к противостоянию, а это не привело к масштабированию конфликта.
Одновременно с противостоянием Израиля в секторе Газа произошло и противостояние с ливанским шиитским движением «Хизбалла». Вооруженное противостояние Израиля и «Хизбаллы», идет вот уже почти несколько десятилетий, то принимая наиболее острую фазу как военное столкновение, то в условиях периодических обстрелов Израиля и нанесением в ответ ударов по этой организации. Последние годы, правительство Израиля всегда сталкивается с непростым выбором: как заставить движение «Хизбалла» прекратить обстрелы израильской территории и в то же время не допустить широкомасштабной войны.
Движение «Хизбалла» десятилетиями контролирует южную часть территории Ливана. После войны 2006 года под давлением международного сообщества и при содействии миротворцев ООН была предпринята попытка усилить ливанскую армию, чтобы та могла взять ситуацию под свой контроль. Однако существенных успехов в этом плане достигнуто не было и «Хизбалла» все еще остается самой мощной военной структурой в Ливане курируемой Ираном. Обладая численность 20-30 тыс. человек организация имеет обширную инфраструктуру, подразделения спецназа. На вооружении имеются бронетехника, включая танки, но основа ударного мощи «Хизбаллы» это десятки тысяч ракет, используемых против Израиля и боевики, специально подготовленные для ведения партизанской войны и противостоянию с вооружёнными силами Израиля. Отряды «Хизбаллы» широко участвовали в боевых действиях в Сирии на стороне правительственных войск и получили хороший военный опыт.
Военная доктрина «Хизбаллы» в войне против Израиля заключается в следующем. В случае войны с Израилем она начнет систематически обстреливать крупнейшие города страны ракетами, попытается парализовать прежде всего его транспортную систему, а далее ее экономику, чтобы вызвать в стране экономический коллапс. Таким образом «Хизбалла» и ее кураторы с Ирана используют главный уязвимый фактор Израиля как небольшая по масштабам территория.
Уничтожить ракетные системы «Хизбаллы» ударами авиации и артиллерии Израилю достаточно тяжело, и придется проводить сухопутную военную операцию как это проводилось ранее. В этом случае цель «Хизбаллы» будет состоять в том, чтобы максимальные нанести потери израильской армии, вовлекая ее в длительную войну. Так последняя по времени война между ними в 2006 году, оказалась достаточно неудачной для Израиля, т. е. данная тактика «Хизбаллы» сработала. С тех пор «Хизбалла» увеличила свой потенциал так, что запасы ракет выросли более чем в восемь раз, по меньшей мере, до 130 000 ракет. В арсенал «Хизбаллы» теперь входят противокорабельные ракеты, ПЗРК, ПТРК и ракеты наземного базирования с увеличенной дальности и точности. Израиль рассматривает наличие у «Хизбаллы» ракет, способных нанести удар по израильской территории или воспрепятствовать его морской торговле, как «красную черту».
Однако, Израиль тоже не стоит на месте. Одна из самых мощных в регионе во всех отношениях армия Израиля также сделала свои выводы после войны 2006 года, пересмотрев свои взгляды на ведение войны именно в таких сложившихся условиях обстановки. В случае войны, Израиль, как и прежде задействует все свои военные возможности, а именно:
– Израиль начнет методично и по четко разработанному плану уничтожать всю инфраструктуру «Хизбаллы» по всей территории Ливана. И в этом отношении начнется целенаправленное уничтожение ее политических деятелей и командиров, ослабление группировки и ее возможностей действовать в Ливане, наносить удары по боевым группам, осуществляющим ракетные и минометные обстрелы Израиля. Военная операция Израиля «Рассвет» против движения «Исламский джихад» в секторе Газа стала важным уроком для ливанской «Хизбаллы» и усилила возможности Израиля по ее сдерживанию от начала военной активности. Тем более следует отметить, что в ходе этой операции, Израиль значительно повысил эффективность перехвата ракет: по официальным данным в этой операции было перехвачено 97% всех запущенных ракет, что стало новым рекордом по сравнению с предыдущими операциями. Например, в операции «Облачный столп» (2012 г.) «Железный купол» перехватил примерно 75% запущенных по населенным пунктам ракет, в ходе «Нерушимой скалы» (2014 г.) было перехвачено около 80%, а во время «Черного пояса» (2019) г. и «Стража стен» (2021 г.) – около 90%. Основная причина прогресса связана с постоянными улучшениями и обновлениями системы ПРО «Железный купол»;
– одновременно на всех уровнях межгосударственном и международном будет происходить сдерживание Ливана и его ВС от участия в боевых действиях на стороне «Хизбаллы» как силы, с которой Израиль готов всегда взаимодействовать с целью улучшения жизни и поддержания спокойствия в Ливане;
– с высокой вероятностью, в случае начала такого конфликта Иран тем или иным образом начнет вмешиваться в этот процесс, тогда Израиль нанесет удары прежде всего по иранским силам на территории Сирии, а далее по объектам инфраструктуры ядерной промышленности Ирана. Другого повода и самого удобного случая у него возможно и не уже будет.
Развитие военно-политической обстановки в этом регионе летом и осенью 2022 года показывает, что одним из поводов для конфликта между Израилем и движением «Хизбалла», стал обострившийся спор Ливана и Израиля вокруг месторождений газа и нефти, расположенных на средиземноморском шельфе (газовое месторождение «Кариш»). Ливанская сторона видит в эксплуатации этих шельфовых месторождений единственную возможность вытащить экономику Ливана из кризиса.
К этому территориальному спору Ливана и Израиля подключилось и движение «Хизбалла», заняв патриотическую позицию и отстаивая суверенитет Ливана. Несмотря на то, что «Хизбалла» является сильной военном отношении, в политическом плане произошло ее ослабление, которое в свою очередь отражается как определенные внутриполитические мотивы в поведении ее лидеров. Как известно, в ходе парламентских выборов, прошедших в мае 2022 года, просирийская и проиранская политические силы потеряли значительное количество депутатских мест в парламенте Ливана. Значительно повысили свое представительство в парламенте «Ливанские силы», прозападная и просаудовская и правохристианская партии, постоянно ставящие вопрос о разоружении военных отрядов «Хизбаллы». Поэтому «Хизбалла» хочет доказать, что ее военная сила еще может пригодится при разрешении спора о морских границах с Израилем. Ее политическое ослабление привело к тому, что впервые за долгое время ее лидерам приходится оправдываться за свои действия перед ливанской общественностью.
Таким образом, в регионе временно вспыхнул новый очаг напряженности, на этот раз связанный с территориальными спорами между Ливаном и Израилем. Однако вероятность его перехода в военное противостояние между этими странами с включением «Хизбаллы» мала.
Во-первых, Ливан сам находится в состоянии экономического кризиса, поэтому военная эскалация с Израилем еще более осложнит экономическую ситуацию вызвав социальное напряжение и полный кризис. Все вопросы вокруг спорных месторождений газа и нефти, расположенных на средиземноморском шельфе руководство Ливана попытается и будет решать мирным способом, так как это даст гораздо больше возможности для страны. Экспорт газа может покончить с экономическим кризисом в Ливане и решить социальные проблемы. В этом случае и позиции «Хизбаллы» в Ливане либо ослабнут, либо подвергнутся корректировке в сторону большей умеренности.
Во-вторых, США прилагают огромные усилия для заключения соглашения между Ливаном и Израилем о разграничении газовых месторождений, и в руководстве «Хизбаллы» понимают, что Израиль в случае возможного конфликта и согласия США отреагирует с большой силой.
В-третьих, ослабление «Хизбаллы» в целом это прежде всего не нужно Ирану. «Хезболла» в точке нынешнего максимального пика своей военной мощи нужна Тегерану на случай возникновения прямой угрозы ему самому в случае окончательного срыва ядерной сделки и возрастания риска войны против него самого.
В-четвертых, самый вероятный сценарий противостояния, это когда весь возникший накал военных страстей ограничится жесткой риторикой с обеих сторон и дежурными акциями, такими как обмен ракетными ударами в ограниченных количествах, с учетом того, что все это не должно разрастись в крупномасштабное военное столкновение. Обе стороны по балансируют на грани войны и не более.
На стабильность и безопасность региона оказывает влияние состояние ситуации в Ираке. В краткосрочном будущем в этой стране может обостриться политический кризис. Начиная с конца 2021 года после парламентских выборов военно-политическая обстановка в Ираке продолжала поступательно осложняться, а в августе 2022 года политический кризис в стране достиг критического максимума. Ситуация сложилась так, что политические партии, прошедшие в парламент Ирака в течение года, никак не могут сформировать новое правительство страны и избрать нового президента. Возникшие проблемы начали парализовать работу всей государственной системы. И если ранее основные противоречия в социально-политическом пространстве Ирака проходили между шиитами с одной стороны и курдами и суннитами с другой, то в настоящее время противоречия все больше начинают охватывать саму шиитскую общину Ирака, которая составляет почти 60 % населения.
В 2023 году очередная кризисная волна в Ираке начала спадать, но проблемы, спровоцировавшие ее, так и не остались решеными, что не исключает в будущем повторения еще более ожесточенных столкновений между различными иракскими политическими силами. В результате переговоров с трудом найден некий компромисс, стороны достигнули консенсуса и выбрали президента и сформировали коалиционное правительство с проиранскими силами, которое может быть временным, на один-два года, или продержится хотя бы до следующих выборов[iii] [3].
Однако не стоит сбрасывать со счетов и сценарий возможного роспуска парламента и проведения в государстве новых выборов. В случае организации таковых стороны могут вновь не прийти к консенсусу, поэтому возможен очередной, своего рода производный политический кризис, но уже с более серьёзными осложнениями.
Из сложившейся политической ситуации в Ираке следует отметить, что поражение на прошедших выборах проиранских шиитских сил в Ираке означает временное или возможное начало ослабления иранских позиций. Раскол в шиитской среде и некое коалиционное объединение основных внутрииракских политических союзов возникшее после парламентских выборов 2021 года показывает появление в стране серьезных сил, стремящихся выйти из-под влияния Ирана, и это несмотря на то, что Ирак является серединнострежневой структурой шиитской геополитической дуги, входящей в орбиту Исламской Республики Иран.
Серьезное влияние на региональную стабильность и безопасность оказывает опосредованная (прокси) война между Саудовской Аравией и Ираном. На сегодняшний день территории таких государств, как Ирак, Сирия, Йемен, а также Ливия стали театром опосредованных военных действий и столкновений между Ираном, Саудовской Аравией, Катаром, Турцией, Египтом, а на территории Ливии умудрились опосредованно сойтись между собой союзники-члены НАТО – Турция и Франция. Следует отметить, что в этой геополитической конфигурации противостояний, Катар, страна, конечно, очень маленькая, но все же безумно богатая, и богатств этих хватает на создание прокатарских сил в регионе. Катар, словно мал золотник, да зол, очень богат и амбициозен. Его амбициозность порой становится еще одним из факторов формирования военно-политической обстановки в регионе Среднего и Ближнего Востока, как например в Сирии, Йемене или же делая порой положительный шаг-движение в сторону Ирана против Саудовской Аравии.
Однако касаясь возможности реального вооруженного противостояния между Саудовской Аравией и Ираном, хотелось бы отметить, что вероятность есть, но нет реальности и желания сторон. Стоит отметить, что по военному потенциалу и военной мощи здесь перевес у Ирана. Несмотря на то, что Исламская Республика обладает меньшим политическим и экономическим ресурсом (преимущественно из-за введенного против нее длительного санкционного режима), а Саудовская Аравия входит в первую десятку стран мира по объему расходов на оборону, Иран все же превосходит своего соперника.
Вооруженные силы Ирана (ВС ИРИ) являются крупнейшими по численности и одной из самых боеспособных армий в регионе Ближнего и Среднего Востока, обладающих большим наступательным потенциалом – и это вопреки определенным проблемам в техническом обеспечении. Это государство сумело успешно реализовать собственную ракетную программу.
ВС ИРИ обладают опытом ведения боевых действий, полученных в ходе Ирано-иракской войны 1980-1988 гг. в Сирийской Арабской Республике и проведения специальных операций различного масштаба в других точках региона. Иран знает и хорошо себе представляет, что такое вести войну длительно и на истощение. Вариант ведения прокси-войн для Ирана отличается относительной дешевизной. Проиранские силы, будь то «Хизбалла» в Ливане, или «Аль-Хашд аш-Шааби» в Ираке, или хоуситы в Йемене оснащены преимущественно простым вооружением, и по экипировке скорее напоминают партизанские формирования. А иранские БПЛА по степени затрат – это совсем не самолеты и танки. Тегеран умеет воевать по средствам, и на свои важные внешнеполитические мероприятия деньги найдет при любых санкциях.
Согласно рейтингу Global Firepower, за последние 4 года ВС ИРИ устойчиво занимают 14-е место в мире, опережая своих ярых противников, как Израиль и Саудовская Аравия, и уступая лишь другим региональным игрокам: Турции, Египту и Пакистану.
ВС Саудовской Аравии в достаточном количестве оснащены самой современной военной техникой. Военный бюджет страны колебался в районе 55-67 млрд долл. В общей сложности численность ВС КСА составляет более 200 тыс. человек. Сухопутные войска имеют на вооружении современные американские танки M1A2 Abrams, БМП M2 Bradley, большое количество ствольной и реактивной артиллерии; ВВС имеют американские истребителя F-15 разных модификаций, европейские Tornado и Eurofighter Typhoon; средства ПВО сильны батареями ЗРК Patriot и т.д.; ВМС имеют фрегаты класса AlRiyadh (модернизация французских LaFayette), Al Madinah, американские корветы класса Badr.
Однако этого все еще недостаточно для открытого противостояния с Ираном и этому сопутствуют пару моментов:
Во-первых, Саудовская Аравия и даже наиболее продвинутые в военно-технологическом отношении ВС Израиля способны противостоять Ирану только в составе военных коалиций.
Во-вторых, о степени готовности к войне говорит еще одна проблема, несмотря на такое оснащение и количество вооружения, Саудовская Аравия уже в течение 5-7 лет не может добиться решающего успеха в соседнем Йемене, где им противостоит армия повстанцев-хоуситов. Это показывает, как недостаточна еще на деле реальная боеспособность ВС КСА и их союзников и это несмотря на имеющуюся военную мощь Саудитов согласно Global Firepower.
Однако стоит отметить, что и Иран также не готов к прямой войной конфронтации с Саудовской Аравией.
Во-первых, Иран понимает, что на случай вероятного конфликта будет создана военная коалиция арабских стран во главе с КСА, это, конечно, не катастрофа для Ирана, но все же проблема.
Во-вторых, высока вероятность, что этим воспользуется Израиль, и он, играя свою военную роль, будет на стороне арабской коалиции. Включение Израиля в качестве тайного или опосредованного союзника на стороне арабской коалиции станет серьезным осложнением ситуации для Ирана. В ходе ирано-арабского противостояния в Персидском заливе планировать и проводить Израилю специальные операции с привлечением своих ВВС для вывода системы ПВО, ядерных и других критически важных объектов Ирана будет легко.
В-третьих, если КСА вступит в открытое военное противостояние с Ираном, то это определенно будет означать, что Вашингтон дал согласие на вмешательство будет оказывать всестороннюю помощь Эр-Рияду.
И, наконец, в-четвертых, Иран находится в состоянии важного переговорного процесса по решению своей ядерной проблемы СВПД, оно конечно идет с пробуксовками, однако снятие этой проблемы даст ему гораздо большие дивиденды и перспективы, чем открытое военное противостояние с Саудовской Аравией.
Таким образом, не смотря на сложные отношение КСА и ИРИ, прямой военный конфликт между ними мало вероятен. Обе страны продолжать вести так называемую «войну по доверенности» на территории в Сирии, Йемена и Ирака, а также в религиозной сфере. Еще на что может рассчитывать Эр-Рияд, это если Иран все же ослабнет в процессе вероятных внутренних противоречий и потрясений.
Важным фактором является то, что в 2023 г.при посредничестве Китая Саудовская Аравия и Иран нормализовали двусторонние отношения.
Одновременно с противостоянием Ирана и Саудовской Аравии влияние на военно-политическую динамику региона оказывает и развитие ситуации в Сирийской Арабской Республике. Несмотря на положительную динамику на сирийском направлении, а именно, проведение положительных переговоров в рамках Астанинского формата, в котором участвуют три основные страны – Россия, Турция и Иран, различия во мнениях между этими основными игроками по Сирии существуют. Военное присутствие Турции в Сирии, ее борьба с терроризмом и признание режима Асада лежат в основе этих разногласий. А поиск компромиссов между всеми сторонами – Россией, Ираном, Турцией, курдами, Дамаском и США – по курдскому вопросу делает поиск всеобъемлющего решения затруднительным.
Турция в период 17 раундов Астанинского формата до 2021 года провела четыре военные операции на территории Сирии: «Щит Ефрата», «Оливковая ветвь» и «Источник мира», которые отличались по масштабности и задействованию сил и средств и проводились при согласовании с Москвой и Дамаском. И, наконец, последняя операция, четвертая, — это жесткое военное противостояние в Идлибской зоне, между Турцией и Сирией.
Дополнительно на развитие ситуации стало оказывать влияние и то, что с весны 2022 года на сирийском направлении началось некоторое усиление турецкой активности, и это происходило одновременно с тем, что отдельные районы Сирии начали постепенно занимать проиранские формирования. А это, в свою очередь, может привести к очередному обострению ситуации.
Во-первых, в этом случае Израиль может увеличить интенсивность ударов своих ВВС по проиранским формированиям на территории Сирии.
Во-вторых, возможная военная активность ВС Турецкой Республики на севере Сирии против курдов может привести к противостоянию с проиранскими силами и сирийской армией. Эту вероятность еще более усиливают данные разведки Пентагона (РУМО), согласно которым, курдские боевики РПК координируют свои операции против турецких войск с местными проиранскими шиитскими боевиками.
Немаловажным фактором, влияющим на ситуацию на Ближнем Востоке, стало и то, что США и НАТО в целом через идущий военный конфликт на территории Украины поставили четкую задачу ослабить военную мощь России, а с помощью этого значительно уменьшить влияние России на Ближнем Востоке и в других регионах мира в целом. Поэтому, на ближайшее время надежда на двусторонние переговоры между РФ и США, которые могут значительно изменить ситуацию в Сирии и подтолкнуть других участников к компромиссам, пока не видно.
Касаясь конфликта на Украине, Р.Т.Эрдоган назвал это сложнейшим кризисом в мире. При этом президент Турции неоднократно предлагал помощь в урегулировании ситуации вокруг Украины и продолжает это делать, и российская сторона позитивно оценивает эти шаги турецкой стороны.
Тем не менее, динамика развития военно-политической обстановки вокруг и в самой Сирии до конца этого года или в течении полгода может притормозиться. Турецкая сторона будет вести себя на территории Сирии, придерживаясь договоренностей и в зависимости от развития ситуации на Украине. Север Сирии, где Турция ранее проводила свои операции, будет продолжать удерживаться под ее влиянием, и Анкаре хотелось бы чтобы официальный Дамаск пока поменьше поднимал вопросы по их дальнейшему возвращению на свою орбиту.
Очередная турецкая военная операция в Северной Сирии пока отложена. Но стоит отметить, что в прошлом международная реакция хотя и влияла на сроки их начала, но все же полностью не предотвращала запланированные трансграничные военные операции Турции. Причем, несмотря на то, что в ходе проведенного 18 раунда переговоров астанинского формата Россия и Иран дали знать Турции, что ее не одобряют, оперативные планы ВС Турции по проведению очередной операции уже готовы, и на этот раз позицию турецкого правительства формируют не только соображения безопасности Турции, но и баланс сил на международной арене, а также внутриполитическая динамика в самой Турции.
Турецкая сторона будет продолжать оказывать давление на Россию, чтобы она была более уступчивой в Сирии. Кроме того, развитие ситуации вокруг Украины и решение возникающих в связи с этим задач политического, дипломатического и гуманитарного характера удачно складываются пока в пользу Турции, что наверняка будет использовано ею для набора политических очков в решении своих задач на сирийском направлении.
Определенным фактором, оказывающим влияние на состояние стабильности стран региона, стали и усиливающиеся климатические проблемы. Ввиду причин климатического характера усиливаются риски ухудшения социально-экономической ситуации в ряде ближневосточных государств, что способно вызвать общественное недовольство в отдельных странах и перерасти в гражданские протесты и даже восстания, а это в свою очередь может повлиять на миграционные потоки за пределы региона и создать социальную нагрузку для других государств. С учетом текущей климатической ситуации ученые относят к группе риска территории Африки и Ближнего Востока, где резкие изменения климата способны спровоцировать сильные социально-экономические потрясения, заставляющие людей массово искать новое место жительства.
Климатические изменения влияют на динамику и направления миграции населения двояким образом. Во-первых, тем значительнее они будут, чем сильнее они будут разрушать привычную среду обитания людей. Во-вторых, эти процессы будут зависеть от того, в какой степени климатические факторы дестабилизируют ситуацию в области продовольствия, ограничивают или вовсе лишают людей доступа к пресной воде и пище.
Можно отметить, что изменение климата приводит к увеличению продолжительности засушливых сезонов и к рекордным скачкам температуры. Люди вынуждены не только больше рыть колодцев, но и копать их глубже, и тем самым истощать грунтовые воды. Так, например, некоторые страны Среднего и Ближнего Востока, включая Иран, Ирак и Иорданию, выкачивают огромное количество воды из земли для своих сельскохозяйственных нужд. Они используют больше воды, чем выпадает на землю в виде дождей. В результате уровень грунтовых вод падает. Сокращение количества осадков и рост спроса на воду в этих странах приводят к пересыханию рек, озер. Для большей части этого огромного региона характерным становится более сухое и жаркое лето, а вместе с этим и более тяжелое будущее.
Бедные страны ряда ближневосточных государств с растущим населением в условиях усиления климатических факторов дестабилизирующего характера будут, конечно, подвержены возрастающему риску социально-политической нестабильности. А трансграничная миграция в сторону Европы превратится во все более значимый фактор.
Так, например, согласно данным Лондонского Института экономики и мира, такие страны, как Индия и Китай, в наибольшей степени подвержены угрозе нехватки пресной воды. А Пакистан, Иран, Кения, Мозамбик и Мадагаскар сталкиваются с «комбинацией угроз, с которыми им всё труднее справляться». По данным института, Пакистан, Эфиопия и Иран – три государства, где «самое незначительное» ухудшение ситуации в области экологии, наряду с природными катаклизмами, способно спровоцировать появление наиболее значительного числа вынужденных мигрантов.
Наиболее острая нехватка ресурсов и социально-экономическая нестабильность от негативных климатических изменений, прогнозируется: на Ближнем Востоке, в Северо-Африканском регионе. 17 из 28 государств мира, в наибольшей степени страдающих от нехватки жизненно важных ресурсов, расположены в Африке. Еще 4 – в регионе Магриба и на Ближнем Востоке. Поэтому политическая нестабильность, вызванная нарастающей нехваткой воды, может поставить под сомнение долгосрочные планы социально-экономического развития целых регионов и даже континентов.
Последние 3-4 года сильные летние повышения температуры над Ираном и Саудовской Аравией приводят к росту небывалой жары и на территории Центрально-Азиатского региона СНГ. В странах региона лето становится очень жарким и длительным, порой появляются и такие несвойственные данному региону явления, как пыльные бури, а это уже территории к югу от границ России.
Нехватка воды может даже стать и причиной будущих военных конфликтов. Например, такие государства как Египет и Судан враждуют с Эфиопией из-за строительства плотины на реке Нил. Турция и Иран также строят плотины, которые могут истощить запасы воды, поступающей в арабские страны и создадут дополнительную напряженность.
Одним из факторов нестабильности и неопределенности в этом обширном регионе остается Афганистан. Объективный анализ развития военно-политической обстановки в Афганистане позволяет утверждать, что в стране происходят процессы, свидетельствующие о постепенном изменении ситуации, которая в дальнейшем может осложнить военно-политическую обстановку и перерасти в угрозу безопасности Центральноазиатскому региону СНГ.
Конфликт в Афганистане стал самой продолжительной военной компанией США, на проведение которой было выделено более одного триллиона долларов.
Главным внешним фактором на афганской военно-политической сцене до лета 2021 года являлись США, которые фактически курировали происходившие в стране процессы. Тем не менее, полный контроль над военно-политической обстановкой в Афганистане США удерживали до 2014 года, когда в стране постоянно находилось около 100 тысяч военнослужащих стран НАТО. После подтверждения весной 2021 года намерений о полном выводе американских войск, Талибан, воспользовавшись сокращением американского контингента, начал наращивать наступление на позиции афганской армии и в августе 2021 года установил контроль над большей частью территории, в том числе захватив столицу страны Кабул.
Следует отметить, что в афганской армии подготовленным и мотивированным считалось ядро численностью около 40-50 тысяч военнослужащих спецподразделений и отдельных частей армии, службы безопасности, полиции, которые были подготовлены инструкторами из США и другими их союзниками по НАТО.
После падения правительства Ашрафа Гани, судьба элитных частей ВС страны, таких как афганский спецназ, численность которого составляла более 10-12 тыс. человек осталась неизвестной. Часть из них США эвакуировали из Афганистана, часть влилась в протаджикские антиталибские части, какие-то отдельные элементы ушли в подполье либо предприняли попытки покинуть страну или же влиться в «Талибан» и усилить его потенциал в ведении специальных войсковых операций.
Следует отметить, что в течение августа 2021 года американские спецслужбы провели тайную операцию по эвакуации входившего в Главное управление национальной безопасности Афганистана афганского спецназа, подготовленного Центральным разведывательным управлением США. То есть в операции по эвакуации афганского спецназа были задействовано ЦРУ и Командование сил специальных операций США.
Частичная эвакуация армейского спецназа афганской армии и полная эвакуация афганского спецназа, подготовленного ЦРУ свидетельствуют о том, что в дальнейшем США смогут их задействовать согласно своим планам где угодно и как угодно, и, возможно, даже при смещении нынешнего талибского руководства в Кабуле с целью приведения к власти в этой стране других представителей, наиболее их устраивающих.
Тем не менее, после прихода к власти в Кабуле талибов, афганская проблема все еще остается нерешенной. Большинство стран мира власть талибов не признают. Экономика Афганистана рухнула, прекратились поставки иностранной помощи, которая прежде составляла 45% от всего национального ВВП; заморожены и зарубежные афганские активы страны на сумму около 9,2 млрд долл., половина населения страны в настоящее время испытывает нехватку продовольствия. Произошел значительный отток человеческого капитала – десятки тысяч высококвалифицированных специалистов покинули страну.
Но если с точки зрения гражданских свобод ситуация в Афганистане ухудшилась, то в сфере безопасности произошли улучшения: в силу прекращения террористических актов, по улицам страны перемещаться стало безопаснее. При этом на север Афганистана продолжают прибывать извне боевики ИГ (запрещена в России), численность которых в стране возросла с двух тысяч до шести[iv] [4].
Руководство Афганистана в лице «Талибан» так и не добилось сокращения посевов опиумного мака – сырья для производства героина. Наряду с этими проблемами происходит рост политического влияния радикальных талибов. На текущий момент в стране созданы все условия для усиления позиций и влияния их радикального крыла. Например, такие представители, известные как «Сеть Хаккани», уже контролирует МВД, органы разведки и Верховный суд страны. Одновременно радикальное крыло талибов усиливают контакты с «Аль-Каидой» (запрещена в России).
Из-за сложившегося раскола между умеренной и радикальной группами в руководстве движения, в будущем «Талибану» будет сложно контролировать ситуацию в Афганистане; а наращивание потенциала его радикального крыла и иных террористических организаций в Афганистане может через определённое время начать угрожать и повышением уровня нестабильности в южных странах СНГ в целом.
Следует добавить, что главным отличием находившихся у власти талибов в Афганистане во второй половине 1990 годов от нынешней ситуации является то, что в то время «Талибан» контролировал столицу Кабул и в основе своей южные пуштунские зоны проживания: под контролем талибов полностью находилось на тот момент около 50-60 % территории страны. Остальная же часть страны вместе с населением (таджики, узбеки, хазарейцы и туркмены) продолжала оказывать сопротивление талибам вплоть до ввода в Афганистан американских войск и сил стран НАТО.
Ныне ситуация иная: под контролем талибов и под влиянием их идеологии оказалось почти 100 % территории страны и населения Афганистана численностью более 30 млн человек; и что стоит особо отметить, в эту сферу попали уже в полной мере и афганские таджики, узбеки, хазарейцы, туркмены. Например, в «Талибане» уже есть полевые командиры или руководители так называемых воинских частей из числа таджиков и узбеков, что раньше не было такого. Попадание целой страны под их военную и идеологическую машину может привести к изменению идеологических установок народов этой страны. Становится очевидным, что в будущем это индоктринированное население может быть использовано Талибаном или другими радикальными организациями и структурами в решении каких-либо экспансионистских задач, и 30 млн населения Афганистана может составить хорошую основу их мобилизационного и идеологического резерва для различных нужд, которые могут возникнуть в будущем.
Можно пока отметить, что вероятность возникновения какого-либо кризиса, с учетом внутренних и внешних факторов в стране, достаточно высока и может привести к серьезным последствиям. Афганская проблема до сих пор остается неурегулированной и сохраняет опасность очередного перехода в какое-либо кризисное состояние.
Можно пока отметить, что, вероятность возникновения какого-либо кризиса, с учетом внутренних и внешних факторов в стране достаточно высока, и может привести к серьезным последствиям. Афганская проблема еще не урегулирована и сохраняет опасность перехода снова в какое-либо кризисное состояние.
Таким образом, регион Ближнего и Среднего Востока продолжает является тем самым уникальным местом, где сосредоточены многочисленные вызовы и угрозы разного уровня и степени опасности. Соперничество сил на региональной арене препятствует эффективному взаимодействию государств, что создаёт предпосылки для политической нестабильности и служит поводом для активного вмешательства внешних сил и обострения военно-политической обстановки в целом, и ближайшие 5 лет вероятность возникновения серьёзного военного конфликта будет сохранятся.
[i] [5] Global Firepower (GFP) несомненно является авторитетным международным военно-аналитическим ресурсом. Имеются, конечно, некоторые условности и допущения, но критерии оценки учитывают несколько десятков определяющих статистических параметров, в результате чего сам рейтинг выглядит достаточно объективным и заслуживающим внимания. Однако, в данной системе оценки есть и определенные недостатки и недочеты. Одни из ряда примеров, например фактор морально-психологической и идеологической устойчивости населения и личного состава ВС зарубежных стран в условиях военного конфликта, а также фактор, характеризующий умения и способности эффективно использовать данную военную мощь в различных условиях ведения боевых действий и т.д. Данные рейтинга наиболее скорей точны и верны в первой тройке стран, далее количество факторов, влияющих на состояние военной мощи каждой из стран начинают увеличиваться, что постепенно начинает влиять на итоговые показатели рейтинга. Чем далее от первой тройки, тем погрешности и неточности увеличиваются. Еще до первой десятки или до первых 15 стран можно предположить градацию обоснованной, но все же и здесь начинаю уже возникать вопросы. Далее, до первой сотни стран возникает очень много факторов влияния и погрешностей, что увеличивает спорность и точность рейтинга. Далее эти факторы и погрешности уменьшаются и рейтинг постепенно приобретает наиболее точное отображение.
[ii] [6] The Changing Strategic Importance of the Middle East and North Africa. Part One: Examining the Region. Antony H.Cordesman. CSIS.January 2023. 69 p.
[iii] [7] The Changing Strategic Importance of the Middle East and North Africa. Part Two: Examining the Region. Antony H.Cordesman. CSIS.January 2023. 54 p.
[iv] [8] The Changing Strategic Importance of the Middle East and North Africa. Part Three: Examining the Region. Antony H.Cordesman. CSIS.January 2023. 49 p.