В последние дни августа в испанском городе Толедо состоялся неформальный саммит глав внешнеполитических ведомств стран Евросоюза. В центре внимания собравшихся на мероприятии под председательством Верховного представителя ЕС по иностранным делам и политике безопасности Ж.Борреля оказались ситуация на российско-украинском треке и в Сахеле с акцентом на Нигере. В преддверии встречи многие СМИ, в том числе немецкие, со ссылкой на дипломатические источники сообщили о совместных планах Берлина и Парижа лоббировать наложение на Ниамей санкций, для чего министры иностранных дел двух государств рассчитывали использовать общение с коллегами в кулуарах форума. Однако в реальности возникают сомнения, относительно действительного совпадения интересов ФРГ и Франции применительно к обстановке в африканской стране и, как следствие, мотивации Германии координировать свои шаги с Пятой республикой.
В последние дни распространилось мнение, что на готовность применения к Нигеру санкций федеральный министр иностранных дел А.Бербок намекнула на прошлой неделе по итогам переговоров с контрпартнером из Сенегала. В частности, тогда она отметила, что «не может смотреть в другую сторону, когда свергается демократия». Впрочем, очевидно, что фраза напрямую не содержит в себе упоминания о рестрикциях. Ничего не говорилось о такого рода мерах и в ходе состоявшейся на этой неделе правительственной пресс-конференции. Так, во время встречи с журналистами представитель внешнеполитического ведомства ФРГ подчеркнул, что приоритетом Берлина в отношении Нигера остается «возвращение страны к конституционному порядку», для чего ведется тесная координация с ЭКОВАС. Вновь ни о санкциях, ни о Париже сказано не было. Наконец, ничего подобного нет и в пресс-релизе, посвященном отъезду А.Бербок в Толедо.
Более того, в действительности заметна довольно значительная разница позиций Германии и Франции в отношениях с новыми властями в Ниамее. Так, на той же пресс-конференции представитель МИД отдельно подчеркнул, что в отличие от французского, немецкий посол продолжает беспрепятственно находиться в африканской стране, а сообщения о том, что от него требуют возвращения в Берлин, были названы «ложными». Кроме того, хотя пресс-секретарь внешнеполитического ведомства и уклонялся от вопроса о том, поддерживаются ли контакты с режимом, свергнувшим президента М.Базума, он все же упомянул о наличие «каналов связи на техническом уровне».
Париж чем-то подобным похвастаться не может, вместо этого указывая на нелегитимность власти в Нигере, лишающей ее права добиваться высылки дипломатов. Помимо этого, президент Пятой республики Э.Макрон открыто говорит о допустимости военной интервенции. В частности, незадолго до старта неформального саммита ЕС в Толедо он сказал, что «поддерживает дипломатические и, где это уместно, военные действия ЭКОВАС». Тем самым, глава Франции оправдал военное вмешательство, одновременно выступив против подхода Германии.
Таким образом, складывается ситуация, в которой Берлин и Париж пытаются выступить в отношении Нигера единым фронтом, имея крайне мало точек совпадения интересов. По сути, даже по вопросу санкций они в полной мере не находят понимания, так как в федеральной республике озабочены тем, что такие меры рискуют усугубить социально-экономическую обстановку в африканской стране, тем самым настраивая местное население против Запада. Как следствие, возникает вопрос, какие причины способны подталкивать ФРГ к данному курсу.
Во-первых, можно предположить, что правительство О.Шольца не хочет брать на себя основную ответственность за Сахель, бремя которой ранее в большей степени несла Франция. При этом, вероятно, в Германии рассчитывают, что санкции в отношении Ниамея будут точечными, касаясь отдельных лиц и компаний, участвовавших в отстранении от власти президента М.Базума. Так, по итогам переговоров в Толедо Ж.Боррель заявил, что ЕС выработал «правовую основу» для рестрикций, а также страны-участницы договорились свернуть финансовую поддержку и сотрудничество в целях развития, но согласились продолжать оказывать гуманитарную помощь непосредственно населению.
Во-вторых, солидарность с Парижем, как кажется, мотивирована рядом сопутствующих причин, среди которых на первое место выходит энергетика. По оценкам немецких отраслевых экспертов, порядка 70 % электроэнергии Франция получает от АЭС, для работы которых, в свою очередь требуется уран, а одним из его ключевых экспортеров как раз является Нигер. На его долю пришлось в прошлом году не менее 20 %. В подобном развитии событий для немецкой стороны все же можно было бы обнаружить ряд преимуществ, например, победу ее курса на отказ от ядерной энергетики. Впрочем, именно последний факт, наоборот обостряет ситуацию для двух европейских стран. В апреле нынешнего года Германия закрыла последние АЭС, начав увеличивать закупки электроэнергии у Франции, но в нынешних условиях соседняя страна ориентирована в первую очередь на покрытие собственных нужд. В результате, Берлин оказывается в критической зависимости от Парижа, который, в свою очередь, зависим от Ниамея, что и обуславливает попытку объединить усилия по Нигеру при фактическом несовпадении позиций.