За последнее десятилетие в Армии обороны Израиля (ЦАХАЛ) участились дискуссии о перспективах развития Сухопутных войск и ценности их боевого применения, получившего название наземного маневра, или маневренной войны.
Важность наземного маневра в рамках применения силы в войне недвусмысленно выражена в стратегии ЦАХАЛа. Там отмечается, что маневренная война обеспечивает перенос боевых действий на территорию противника и позволяет с земли атаковать его силы, рассредоточенные, как правило, в городах и среди мирного населения. Вместе с тем, учитывая чувствительность общественности Израиля к потерям, политическое руководство страны рассматривает этот оперативный инструмент как последнее средство, что со времен Второй ливанской войны привело к колебаниям в использовании Сухопутных войск во время военных операций. В свете этой реальности, по мнению израильских военных специалистов, требуется глубокое изменение восприятия сухопутной войны, чтобы сделать ее гораздо более эффективной и смертоносной, чем сегодня, и, прежде всего, адаптированной к вызовам текущего поля боя.
Идея «многомерного» подхода
Прежний начальник Генерального штаба ЦАХАЛа генерал-лейтенант Авив Кохави видел решение проблем, стоящих перед Армией обороны Израиля (АОИ), в «многомерном» подходе, реализации которого был посвящен его пятилетний план «Тнуфа» («Импульс»). Этот подход основан на «аэрировании» наземных сил и опоре на разведданные, которые передаются наземным силам, в сочетании, преимущественно, с воздушной огневой поддержкой с применением летательных аппаратов, эксплуатируемых ВВС.
В конце своего срока полномочий, в 2022 году, в выступлении в Институте исследований национальной безопасности (INSS, г. Тель-Авив), поясняя суть «многомерных» боевых действий, А.Кохави утверждал, что нынешние возможности ЦАХАЛа в маневренной войне полностью отличаются от того, что было ранее. Они основаны на «индустриализации точности», то есть большем, чем когда-либо прежде, количестве разведданных, поступающих каждому передовому подразделению бригады в режиме реального времени. При этом, вся собранная информация объединяется в единую картину оперативной обстановки, которая позволяет АОИ «разоблачать своих врагов», а все виды огневой мощи различной интенсивности с воздуха и земли позволяют уничтожать вскрытые цели и, по сути, прокладывать путь наземным силам к маневру на поле боя.
Все это, продолжил А.Кохави, возможно благодаря цифровой революции и искусственному интеллекту (ИИ), которые произвели революцию на поле боя, поскольку объединяют всех. «Любой, кто является частью нашей усовершенствованной системы, может нажать на планшете на дом, который будет отображаться в трех измерениях [для трех сфер ведения войны]. Эта цель появится во всех системах атаки, которые [с помощью ИИ] решат, кто атакует — будь то F-15 или ударный вертолет — и цель будет поражена в считанные минуты. Это намного больше, чем комбинированная война. Это объединенная война».
По оценке ряда экспертов того же INSS, изложенное и, без сомнения, амбициозное видение имеет претензию на решение главной трудности, с которой сталкиваются Сухопутные войска ЦАХАЛа: способность победить «невидимого врага», у которого очень мало стратегических центров силы, уничтожение которых означало бы победу, который прячется среди гражданского населения и угрожает не только маневренным силам, но и тылу, поскольку обладает более совершенной огневой мощью, чем когда-либо прежде. И все это в мире, где внутренняя и международная легитимность операции и общественное мнение решают исход кампании не меньше, чем физическое уничтожение врага в бою.
Согласно А.Кохави, решение проблемы маневренной войны заключается в «аэрировании» Сухопутных войск (СВ), под которым понимается то, что, во-первых, СВ становятся своего рода «передовым разведчиком», а большая часть физического уничтожения противника осуществляется различными воздушными средствами. Во-вторых, и это более важно, для CВ предполагается сделать то, что цифровая революция, разведывательные сети и высокоточное оружие сделали для ВВС: рассеять «туман войны» и дистанционно из тыловых пунктов боевого управления автоматизировать применение эффективных высокоточных боеприпасов против врага, даже когда время воздействия минимально и он находится в центре гражданского населенного пункта.
Реализация идей, заложенных в плане «Импульс», привела к существенному прогрессу разведывательных возможностей Израиля и росту боевого потенциала ВВС. Развитие же маневренной войны остановилось и не пошло дальше проведения опытных мероприятий на базе сформированного «многомерного» подразделения «Гност» («Призрак»). Причины ограничений наращивания возможностей наземного маневра специалисты видят в культурных различиях ведения боевых действий силами ВВС и СВ, а также вызовах со стороны современных передовых технологий (под термином «культура» в данном случае подразумевается восприятие тем или иным видом вооруженных сил образа ведения боевых действий, характер мышления военных специалистов, их ментальность).
Критики идей А.Кохави обращают внимание на то, что история применения ВВС в наземных операциях АОИ, свидетельствует о том, что они способствовали выполнению задач по материально-техническому обеспечению и эвакуации, а также защите наземных сил от воздушных атак вражеских пилотируемых средств. В отличие от этого, в миссиях поддержки с воздуха в большинстве войн прошлых десятилетий прослеживаются существенные недостатки, даже несмотря на то, что многое было вложено в наращивание сил и приложены огромные усилия для их применения. Трудности оставались нерешенными, несмотря на технический прогресс и даже вопреки тому, что ЦАХАЛ создал организационные структуры для их разрешения.
Исторический анализ показывает, что наиболее важные причины недостаточной эффективности воздушной поддержки связаны с культурными факторами, в первую очередь с децентрализованным и хаотичным характером наземных боевых действий — тем, что, вероятно, не смогли бы изменить даже передовые технологии. Попытки навязать СВ доктрину ВВС и обещания рассеять «туман войны» с помощью разведданных, передаваемых в тыл, и ограничить столкновения с противником с помощью огневой мощи, которая также контролируется тыловым штабом, могут иметь противоположный эффект: появление сухопутных соединений, которым не хватает независимости и трудно действовать в условиях, когда обещание «объединенного боя» не выполняется.
В концепции объединенности А.Кохави компьютерные сетевые технологии и автоматизация процессов принятия решений играют центральную роль. Для многих в ЦАХАЛе основным предположением является то, что эти технологии будут успешно использоваться в следующей войне, а любое нежелание принять это допущение объясняется страхом перед технологическими инновациями и доктринами, основанными на технологиях.
Критики подвергают сомнению этот аргумент, указывая на то, что любая сложная и новаторская технология, зависящая от связи между множеством различных систем, будет иметь недостатки, для исправления которых потребуется много длительных этапов проб и ошибок. Сомнительно также, обеспечат ли эти технологии должный уровень надежности во время войны, где, помимо технологических трудностей, существуют также факторы расстояния, материального ущерба и активно противодействующего противника. Это еще более верно, когда речь заходит об ИИ, области, которая все еще находится в зачаточном состоянии даже в гражданской сфере, не говоря о разработке военных приложений, отвечающих за принятие решений в сложных ситуациях с высокой степенью неопределенности. В свете этого полагаться на технологию ИИ, как основу для функционирования многоцелевых воздушных сил в наземном бою — слишком большой риск для следующей войны и для обозримого будущего.
Наиболее же проблематичным может оказаться воздействие ошибок ИИ в бою на командира сухопутного подразделения, который был обучен полагаться на технологии и рассматривать их как волшебное средство, рассеивающее «туман войны». Если большая часть его довоенной подготовки была посвящена внедрению новой технологии, вместо того, чтобы научиться обходиться без нее и уметь принимать независимые решения, то после выхода такой технологии из строя он может деградировать как боевая единица. Основываясь на опыте ЦАХАЛа и других армий, заключают критики, технологические решения и централизованный контроль вызывают доверие в теории, но на практике не проходят проверку.
Альтернативный подход
Задержка с решением проблем маневренной войны вызвали внутри ЦАХАЛа активную дискуссию среди военных экспертов. В целом варианты предложений сводятся к необходимости формирования в составе Сухопутных войск собственного независимого от ВВС Корпуса армейской авиации основанного на использовании беспилотных летательных аппаратов (БПЛА), которые за последние годы показали успешную интеграцию в наземное поле боя. Наиболее детальной и обоснованной проработка этого вопроса представляется в статье «Создание независимых сухопутных ВВС — революция в ведении сухопутной войны», опубликованной на сайте ЦАХАЛа (www.idf.il) в августе 2022 года. Автор – бывший командир антитеррористического подразделения «Харув» подполковник Галь Рич – полагает, что его рассуждения позволят заложить практическую и применимую основу для концепции оперативного использования технологий БПЛА Сухопутными войсками Армии обороны Израиля.
В своей работе Г.Рич выдвигает три аргумента.
Первый утверждает, что существующие технологии БПЛА дают возможность привести наземную войну к революции, преодолеть и справиться с актуальными вызовами на поле боя. Ожидается, что маневрирующие силы встретятся с подвижным и неуловимым врагом, действующим децентрализованно, атакующим и избегающим прямого контакта. Технологии БПЛА позволяют эффективно решать эти задачи. Однако в ЦАХАЛе отсутствует способ их внедрения.
Второй и главный аргумент заключается в том, что для использования технологий БПЛА и создания независимой армейской авиации (АА), подчиненной СВ и эксплуатируемой ими, требуется динамичная оперативная концепция, которая трансформирует границы зоны боевых действий. Технологии БПЛА уникальны тем, что они позволяют расширять наземное измерение вверх и, следовательно, делают его трехмерным. Предлагаемая автором оперативная концепция реорганизует воздушное и наземное измерения таким образом, что приземное воздушное пространство становится неотъемлемой частью наземного поля боя, а не нижним слоем воздушного измерения.
Третий аргумент работы говорит в том, что для того, чтобы усвоить концепцию трехмерной наземной войны, основанной на независимой АА, и привести к глубоким культурным изменениям в ЦАХАЛе, требуются организационные меры, в первую очередь создание в составе СВ сил БПЛА, аналогичных сформированным в армии США. Основной задачей АА будет управление процессом применения беспилотных авиационных систем в наземных боевых действиях посредством синхронизации и наращивания мощи в долгосрочной перспективе. Кроме того, чтобы использовать независимую АА для наземного маневра, необходимо создать роты (эскадрильи) БПЛА на дивизионном и бригадном уровнях, а также механизмы воздушного командования и контроля на всех уровнях маневрирования. Создание Корпуса АА позволит реализовать и развить новую концепцию. Сочетание существующих технологий дронов, новаторской оперативной концепции и согласованного наращивания сил произведет революцию в наземных боевых действиях. Её результаты приведут к изменению существующих правил игры, к которым уже приспособился противник, и сделают его схему противодействия устаревшей или неактуальной из-за потери её относительных преимуществ.
Текущие проблемы наземного маневра, возможности технологий БПЛА для их преодоления и трудности их реализации в ЦАХАЛе
Характеристики современного поля боя, утверждает подполковник Г.Рич, и особенно асимметричного, изменились от сражений крупных масс к децентрализованным боям небольших отрядов в динамике «спрятаться – найти». Обычные армии, к которым относится ЦАХАЛ, не приспособлены к таким боевым действиям в том виде, в каком они организованы: большая концентрация сил, базирующихся на крупных, дорогостоящих и немногочисленных боевых платформах.
В отличие от обычных вооруженных сил, террористическим организациям и армиям, благодаря технологическим преобразованиям, направленным на минимизацию и сокращение, удается максимально использовать свои скудные ресурсы и действовать в городской местности по партизанской схеме: небольшими группами, наступающими с нескольких направлений и атакующими множество целей одновременно.
Такая тактика «сокрытия и маневра», выбранная противником, представляет собой вызов для классических воздушных сил, получивший название «парадокса ВВС». Его суть сводится к тому, что одновременно с технологическими достижениями, требующими все большего вложения ресурсов, наблюдается тенденция к снижению эффективности боевой авиации. Воздушные платформы способны точно определять координаты, но на практике им трудно поразить неуловимого врага, особенно когда он децентрализован и у него отсутствует уязвимый центр тяжести. Последствия «парадокса ВВС» заключаются в том, что они будут играть центральную роль в следующей войне и нанесут очень большой ущерб врагу, но им не удастся предотвратить разрушений и гибели людей в израильском тылу.
Вместе с тем, у ВВС помимо задачи поражения противника с воздуха с целью защиты тыла есть задача огневой поддержки наземного маневра. Концепция воздушной поддержки СВ, которую в настоящее время реализует ЦАХАЛ, основана на межвидовой интеграции, которая, несмотря на механизмы, совершенствовавшиеся годами, перед лицом меняющихся задач на поле боя оказалось недостаточным.
Децентрализованный враг требует децентрализованной поддержки с воздуха, которую ВВС не могут обеспечить с их ограниченным количеством платформ. Кроме того, противник сократил продолжительность своего обнаружения и актуальности разведывательных данных до минут или даже секунд, и, следовательно, в эти сроки трудно уложиться в завершение цикла межвидового ведения огня, страдающего культурными разногласиями, запутанностью и медлительностью. На практике сложилась реальность, в которой наземный маневр уязвим и недостаточно эффективен. Реальность такова, что «противник распознает маневр до того, как маневр распознает его, и наносит удар по маневру до того, как маневр поразит его». Таким образом, противнику, который уступает в своих способностях и ресурсах, удается добиться тактического локального превосходства против сил, которые по мощи превосходят его на порядок.
По мнению автора, эффективно решать возникающие задачи на поле боя способны технологии БПЛА.
Во-первых, столкнувшись с проблемой скрывающегося противника, они позволяют собирать разведывательную информацию с помощью различных датчиков и под разными ракурсами, что хорошо сочетается с наземным маневром, который приводит к вскрытию противника.
Во-вторых, несмотря на уклончивость противника, технологии БПЛА предоставляют возможность тесного и простого управление как органичной частью СВ, тем самым значительно сокращая время от обнаружения цели до её атаки.
В-третьих, перед лицом проблемы децентрализации противника относительно низкая стоимость дронов позволяет рассредоточивать их на небольшие подразделения, создавая таким образом тактическое превосходство в каждой точке соприкосновения с врагом. В-четвертых, в условиях вражеских атак эти технологии позволяют расширить влияние маневра на боевую обстановку.
Независимая от ВВС армейская авиация включается передовыми армиями в мире в различные конфигурации в составе СВ. Так, в ВС России каждой бригаде придана рота БПЛА для разведки, корректировки огня и радиоэлектронной борьбы. В дополнение к этой роте, во время боевых действий на Украине беспилотники, изготовленные гражданской промышленностью, были интегрированы в тактические порядки. В отличие от российской армии, которая концентрируется на взаимодействии БПЛА и артиллерийских батарей, армия США эксплуатирует беспилотники на большинстве высотных уровней вертикального измерения в качестве тактического вспомогательного средства для маневрирования на суше. На уровне дивизий и бригад беспилотная авиация ВС США чрезвычайно богата и располагает несколькими десятками крупных и средних дронов с возможностями разведки, атаки и ретрансляции. На своем уровне батальонная боевая группа управляет десятками небольших дронов для выполнения разведывательных и штурмовых задач.
В Сухопутных войсках ЦАХАЛа, согласно автору, имеющиеся беспилотники не воспринимаются и не эксплуатируются как независимые силы армейской авиации. Так, в отличие от полей сражений на Украине, в Сирии (начиная с 2015 года) и Нагорном Карабахе (2020 год), где БПЛА играли важную роль в наземных боевых действиях, в операции «Страж стен» (май 2021 года) их вклад оказался незначительным. Действительно, впервые несколько подразделений СВ развернули тактические БПЛА для сбора информации в сочетании с наземными системами вооружения в рамках операций по выявлению и уничтожению противника. Оперативный потенциал был велик, но барьеры на пути активации концепции применения наряду с технологическими препятствиями привели к его недостаточной реализации.
Превращение наземного измерения в трехмерное и создание независимой армейской авиации
Для объяснения необходимости трансформации пространственных измерений в интересах использования технологий БПЛА для ведения наземных боевых действий эксперт прибегает к примеру линии Кармана – условной границе (около 100 км над уровнем моря), разделяющей воздушное и космическое пространства. Суть этого разделения не в физическом, а в концептуальном смысле, который, например, позволяет отличить пилота, летящего на самолете в земной атмосфере, от астронавта, преодолевшего 100 км рубеж в космическом корабле. Прием, принятый в научном сообществе для разграничения воздушного и космического пространств предлагается применить и для концепции независимой армейской авиации.
Поскольку задачи на поле боя изменились, а технологии БПЛА эволюционировали, то для их реализации предлагается провести коррекцию организации наземных и воздушных боевых действий. В интересах успешного наземного маневра требуется повсеместное сочетание децентрализации технологических возможностей и локального технологического превосходства. Классические ВВС могут оказать СВ значительную поддержку, но они не способны предоставить наземным силам тесную, децентрализованную, немедленную помощь, в которой они нуждаются. Следовательно, для применения своей воздушной составляющей наземному маневру нужны собственные силы, независимые от ВВС и реализуемые на основе беспилотных авиационных технологий.
Исходя из изложенного, предлагается концептуально разделить измерения земли и воздуха подобно измерениям воздуха и космического пространства. Для того чтобы использовать технологию БПЛА для создания независимых сил АА, подчиняющихся СВ и эксплуатируемых ими, требуется обновленная и динамичная концепция применения, изменяющая границы зоны боевых действий. Технологии БПЛА уникальны тем, что они позволяют расширить наземное измерение вверх и, тем самым, преобразовать его из двухмерного в трехмерное.
Замысел автора состоит в том, чтобы реорганизовать воздушное и наземное измерения и сделать приземное воздушное пространство (ПВП) неотъемлемой частью наземного измерения, а не нижним слоем воздушного измерения. Изменение границ между измерениями соответствует логике распределенного управления, которая характерна для деятельности СВ и соответствует эксплуатационному характеру технологий БПЛА. Одновременно, это помогает избежать возникающих противоречий с логикой централизованного управления, характерной для использование классической боевой авиации.
Верхнюю границу наземного пространства, которая отделяет трехмерное измерение суши от воздушного измерения, предлагается называться «линией извлечения». Высота этой линии определяется в соответствии с оптимальной точкой задействования технологий БПЛА, интегрированных в наземную войну, а также условиями сохранения свободы действий обычных ВВС, которые в значительной степени не используют ПВП. В рамках концепцией трехмерной сухопутной войны, вертикальная ось Z будет добавлена к нынешним наземным осям (X, Y) и придаст сухопутным силам дополнительную трехмерную маневренность. Независимая и органичная АА насытит ось Z лучшими возможностями беспилотных технологий в соответствии с потребностями СВ.
В соответствии с существующими технологическими ограничениями и в свете ее очевидных преимуществ независимая АА будет использоваться СВ по оси Z трехмерного боевого пространства. Она создаст бесчисленные точки соприкосновения с противником под новыми и неожиданными ракурсами и дистанционно управляемым образом, и, таким образом, приведет к тактическому превосходству, распределенному по всему пространству боевых действий в соответствии с потребностями СВ. Ядром возможностей, предоставляемых независимой АА (тут делается ссылка на американские концепции) станут: сбор данных, атака, а также боевое управление и связь.
Чтобы преобразовать группировку БПЛА в независимую АА в составе СВ, необходимо предоставить сухопутным силам максимальную независимость и гибкость в их действиях. Ключ к борьбе с децентрализованным врагом заключается в децентрализованной схеме действий, которая выводит беспилотные технологии на передний край противостояния и обеспечивает максимальный контакт с выбранным районом действий. Цель – добиться сокращения продолжительности боевого цикла от обнаружения врага до его атаки. Такого сокращения предлагается достигать путем подчинения участников цикла (включая, иногда и интегрированный центр управления) единой органичной тактической структуре, что позволит независимой АА действовать с максимальной гибкостью в пределах заранее определенных границ боевого пространства.
В рамках предлагаемой концепции, управление ниже «линии извлечения» является наземным и децентрализованным. Здесь АА эксплуатируется в соответствии задачами СВ, при полной независимости. Переход на более высокие уровни потребует координации с воздушным измерением, в соответствии с логикой централизованного управления ВВС.
Однако логика управления АА совместима только с тактическими структурами численностью более батальона, которые управляют ограниченным и контролируемым количеством воздушных аппаратов. Чтобы обеспечить возможность использования технологий БПЛА на более низком тактическом уровне (до батальона включительно) и реализовать концепцию трехмерной войны, предлагается определить границу, в пределах которой беспилотники будут эксплуатироваться свободно и неконтролируемо. Такую границу автор назвал «линией координации», ниже которой свои свободные (хаотичные) и неконтролируемые действия (операции) с применением дронов проводят мелкие тактические подразделения (от батальона и ниже). Для перехода БПЛА на уровни выше «линии координации» потребуется координация на уровне бригады.
По замыслу разработчика, «линия извлечения» и «линия координации» обеспечат независимость и гибкость операций воздушных сил СВ и сделают применимой концепцию трехмерной наземной войны. В составе независимой АА десятки небольших БПЛА на уровне батальона, ниже «линии координации», действуют условно без контроля; несколько средних БПЛА на уровне бригады применяются ниже «линии извлечения» под контролем; и несколько крупных БПЛА на уровне дивизии – выше «линии извлечения» под контролем ВВС.
Но это еще не всё. Для максимального использования возможностей независимой АА в дополнение к её вертикальному распределению, также необходима её горизонтальная организация. Чем больше дальность действия СВ по сравнению с противником, тем выше вероятность того, что он будет своевременно обнаружен и атакован прежде, чем сможет сделать это сам. Совмещение беспилотника с системой ведения огня, работающей на тех же дальностях, «приведет к тактическому нока». Поскольку дальность действия существующих беспилотных систем ЦАХАЛа больше, чем у противника, требуется согласованная оперативная концепция, которая приведет к рациональному использованию сухопутными силами уже имеющихся БПЛА, и позволит им самостоятельно и эффективно преодолевать препятствия, создаваемые противником, на пути к выбранным вражеским целям.
Об организационном построении и управлении армейской авиацией
По мнению разработчика, осуществление глубоких доктринальных изменений в ЦАХАЛе, которые, по сути, меняют восприятие зоны боевых действий и объединяют многие сотни платформ БПЛА в независимую оргструктуру в составе СВ требует собственного «локомотива», подобного созданной в армии США в 2005 году бригады беспилотных систем. Её миссия состоит в том, чтобы на наземном поле боя синхронизировать действия сухопутных сил, связанные с беспилотниками. Для этого, в целом, предстояло решить ряд ключевых моментов, включая координацию между летающими платформами и перевозимым ими грузом, их подключение и интеграцию в оперативные и коммуникационные системы и сети, управление дронами в полете, обучение эксплуатационных команд и другие.
Кроме того, речь должна идти не только о синхронизации технологических компонентов, но и о едином восприятии инновационной доктрины во всей АОИ. С одной стороны, в настоящее время СВ действуют и мыслят двухмерно и нуждаются в дополнительном «образовании» и подготовке. С другой – ВВС, до сих пор, обладали исключительной монополией на контроль над небом и летающими в нем платформами. Усилия по синхронизации сухопутных и воздушных родов войск требуют формирования интегрированного воздушного пространства, которое обеспечит независимость и гибкость сухопутных формирований и свободу действий ВВС при выполнении ими своих задач.
Текущая ситуация в ЦАХАЛе, согласно автору, фактически, противоположна тому уровню синхронизации и интеграции, который необходим для Корпуса армейской авиации.
Во-первых, отсутствие ориентированной на воздух организационной инфраструктуры в СВ является реальной трудностью при интеграции БПЛА в наземное поле боя. В этом контексте ЦАХАЛ является исключением среди самых передовых армий мира в том смысле, что это единственная передовая армия, в которой сухопутной компоненте не подчиняются собственные воздушные силы.
Во-вторых, помимо отсутствия основы для освоения технологий БПЛА в СВ, у ЦАХАЛа нет интегрированной концепции ведения наземной войны с применением беспилотных авиационных систем. Когда нет четкого ориентира для восприятия, особенно в области, где технологии развиваются с максимальной скоростью – потенциал БПЛА исчезает. Отсутствие своевременной адаптации к технологическим разработкам привело к несинхронным инвестициям в инновации. В результате у ЦАХАЛа много БПЛА, но нет независимой АА. Сложившаяся реальность в области приобретения БПЛА, проведения несогласованных тренировок и даже операций была определена старшим командованием СВ как «чрезвычайная».
«Чрезвычайное положение» в ЦАХАЛе подчеркивает важность формирования Корпуса АА в качестве объединяющей структуры, без которой не смогут существовать независимые воздушные силы СВ. Очевидно, что в зону ответственности Корпуса войдет вопрос централизованных закупок беспилотных систем, общее количество которых превысит несколько тысяч. Но помимо закупок также потребуется:
- обучить сотни операторов на основе единой широкой и скоординированной оперативной концепции;
- обеспечить оперативную совместимость с воздушным измерением, системами огневого поражения и электромагнитным спектром;
- обучить командиров и солдат СВ «трехмерному мышлению»;
- усовершенствовать и развить предложенную концепцию, преодолевая трудности ее внедрения и постоянно адаптируя к вновь появляющимся технологиям.
Всё это и многое другое должно войти в круг обязанностей Корпуса АА.
Точно так же, как беспилотники будут внедрять доктрину АА во всей Армии обороны Израиля, так и в самих сухопутных формированиях для её реализации потребуется создать независимые органы боевого управления, профессионально подчиненные командованию Корпуса.
Во-первых, как и в передовых сухопутных армиях, в маневренных бригадах должны появиться роты (эскадрильи) БПЛА, эксплуатирующие беспилотники с фиксированным крылом среднего и малого размера. Помимо этого, в батальонном звене и ниже операторы будут обучены управлению крошечными дронами (вероятно, вертолетного типа и квадрокоптерами).
Для обеспечения контроля над перенасыщенным беспилотниками небом, боевые процедуры установят трехмерные границы для каждого маневренного формирования от уровня батальона до дивизии. При этом высота «линии извлечения» и «линии координации» потребует коррекции с учетом конкретных оперативных потребностей. На каждом из уровней маневрирования потребуется сформировать пункт управления АА. Такой пункт управления (ПУ) станет действовать под руководством общевойскового командира и профессионально управляться Корпусом АА, что позволит на практике гарантировать соблюдение назначенных границ в пределах боевого пространства. Для каждого ПУ следует организовать взаимодействие с органом управления рангом выше и ниже – батальона с бригадой, бригады и дивизии между собой и с ВВС. Одна из важнейших задач пунктов управления АА состоит в том, чтобы облегчить боевым командирам управление потоками информации и сложным контролем воздуха и земли.
Проблемы внедрения
Сохраняя максимальную объективность в оценке перспективности реализации идеи АА в ЦАХАЛе, подполковник Г.Рич обращает внимание на ряд препятствий, стоящих на пути предложенной им концепции трехмерной наземной войны, и одновременно отмечает, что в своем большинстве они являются технологическими и решаемыми на управленческом уровне. Опуская технические аспекты, обозначим группы проблем, затронутые автором.
Первая группа таких проблем связана с принципиальным определением границ между измерениями воздуха и земли. Соглашение о границах послужит основой для обсуждения других сложностей, связанных с процессом изменений и внедрением новой доктрины. Очевидно, что если вопрос высоты прохождения «линии извлечения» должен согласовываться с ВВС, то высота размещения «линии координации» станет прерогативой Корпуса АА Сухопутных войск.
Приземный воздушный слой, или пространство под «линией извлечения» является потенциальной зоной трений с двумя крупными задачами ВВС. Первая состоит в эвакуации раненых с поля боя на вертолете, во время которой вертолет пересекает воздушное измерение, опускаясь ниже «линии извлечения» и «линии координации» вплоть до приземления. При этом, согласно анализу, проведенному Центром военных исследований компании «Рафаэль», вероятность столкновения пилотируемого воздушного судна и БПЛА, когда между ними вообще не осуществляется координация, составляет не более 1%. Ожидается, что эта цифра уменьшится на порядки, когда будут заранее согласованы соответствующие коридоры пролета.
Вторая миссия ВВС связана с ПВО страны и действующих маневренных группировок СВ. Как известно, она выполняется комбинацией электромагнитных и кинетических средств. Действия аппаратов АА над «линией извлечения», как указано выше, должно согласовываться с ВВС, и тут появляется необходимость применения систем опознавания «свой-чужой» и других управленческих приемов. Чуть более проблематичным, на сегодняшний день, выглядит вопрос защиты самих маневренных подразделений от ударов вражеских дронов, действующих в ПВП и, особенно, ниже «линии координации» (в частности, наиболее опасных дронов-камикадзе). Согласно прогнозам, по мере развития технологий эта сложность также постепенно будет разрешаться.
Более фундаментальными сдерживающими факторами автор считает культурные проблемы, происхождение которых связано с традиционным восприятием ВВС и CВ современного поля боя и своего места в общей структуре защиты страны.
Первая такая проблема заключается в том, что АА в составе СВ будет трудно процветать в тени мощных и доминирующих ВВС, развитию которых в прошедшие годы придавалось особое значение. В процессе освоения трехмерной наземной войны потребуется нарушить беспорное господство ВВС в воздушном пространстве, характерное для нынешней АОИ.
Расширение наземного измерения за счет воздушного в сочетании с насыщением ПВП независимыми наземными воздушными силами обязывает израильские ВВС отказаться от привычной свободы действий. В данном случае это потребует не просто технического решения, но усилий со стороны старших командиров и системного мышления вокруг общей цели, которая приведет к установлению связи между родами войск, основанной на доверии и готовности к компромиссу. По мнению автора, консерватизм ЦАХАЛа и длительность процесса согласований не позволят АА процветать в обозримом будущем. Как следствие, уроки операции «Страж стен» повторяться и в следующем конфликте.
Помимо межвидовых противоречий, вторая культурная проблема заключается в необходимости перехода от двухмерной к трехмерной наземной войне, что пока проблематично для самих Сухопутных войск. ЦАХАЛ, и СВ в частности, должны прекратить воспринимать наземную войну как двумерную и плоскую. За последние 10 лет, полагает эксперт, прошлые подходы к применению БПЛА в интересах СВ исчерпали себя. Необходима трехмерная концепция ведения сухопутных боевых действий, в первую очередь в самих СВ. Её внедрению будут способствовать образование, повышение осведомленности, изменения в подготовке войск и индивидуальном обучении. Это процесс глубоких культурных изменений, который потребует от старших командиров решимости и «готовности превратить консервативную систему в адаптированную и необходимую реальность».
В целом, заключает разработчик, реализация трехмерной концепции ведения боевых действий на суше с использованием независимой армейской авиации в составе Сухопутных войск позволит оптимально использовать технологии БПЛА. Создание такого рода войск гарантирует реализацию новой концепции и ее развитие. Сочетание существующих технологий БПЛА, новаторской оперативной концепции и согласованного наращивания военной мощи произведет революцию в ведении наземных боевых действий. Её результаты приведут к изменению правил игры, к которым приспособился противник, и сделают его схему устаревшей или неактуальной из-за потери достигнутых ранее относительных преимуществ.
Таким образом, внедренный предыдущим начальников Генерального штаба ЦАХАЛа А.Кохави «многомерный» подход за счет развития разведывательных возможностей и их коммутации с ВВС сыграл свою роль в наращивании боевого потенциала Армии обороны Израиля. Вместе с тем, из-за опасения больших потерь снизилась роль Сухопутных войск в боевых операциях, что привело к стагнации их развития как инструмента наземного маневра.
Предложенная подполковником Г. Ричем концепция перехода к трехмерному наземному боевому пространству позволяет использовать технологии БПЛА, которые за последние годы продемонстрировали свой высокий боевой потенциал. Идеи, высказанные автором, представляют интерес ещё и с той точки зрения, что в ВС России до начала специальной военной операции на Украине развитие беспилотных авиационных систем и их оперативное применение находились в зачаточном состоянии. Поэтому изучение израильского опыта в этой области представляется достойным внимания российских военных специалистов.