по материалам американских и британских экспертов
Американские и британские эксперты анализируют, как некогда многообещающие курдские автономные регионы в Ираке и Сирии оказались в нестабильной ситуации, сталкиваясь с многогранными внутренними и внешними вызовами, и как Соединенные Штаты могли бы помочь своим курдским союзникам в двух странах защитить их политические проекты. Сентябрь и октябрь 2023 года были одними из самых сложных месяцев для сирийских курдов и их полуавтономного региона в северо-восточной части Сирии, которая перешла под контроль курдских сил спустя несколько месяцев после начала гражданской войны в стране в 2011 году. В сентябре беспрецедентное восстание, возглавляемое арабскими ополченцами, ранее связанными с возглавляемыми курдами Силами демократической Сирии (СДС), едва не подорвало присутствие поддерживаемой США группировки в восточной провинции Дейр-эз-Зор, бывшем оплоте «Исламского государства» (ИГ, запрещено в России). Восстание арабских племен вызвало крупную операцию СДС, которая закончилась восстановлением их контроля над несколькими деревнями, которые были ненадолго захвачены повстанцами. В столкновениях между двумя сторонами в долине Среднего Евфрата погибли 29 арабских ополченцев, 25 бойцов СДС и 9 гражданских лиц. Хотя существует множество внутренних факторов, объясняющих, почему это восстание произошло в первую очередь, именно внешние влияния, по мнению курдских лидеров, стояли за этим серьезным восстанием против их правления. Курдские официальные лица, особенно те, кто связан с СДС, были очень осторожны, уравновешивая свое ненадежное присутствие в этой части Сирии, держась подальше от сирийского режима президента Башара Асада и его иранских покровителей. Это объясняется тем, что их отношения с Соединенными Штатами в значительной степени были военными и ограничивались войной с ИГ. Курды чувствуют, что у них нет той политической поддержки, которую они стремились получить от Вашингтона, чтобы обеспечить себе место в Сирии. Курдские автономные регионы в Ираке и Сирии все чаще подвергаются угрозе со стороны региональных держав, а именно Ирана и Турции. Они также становятся все более уязвимыми перед внутренними вызовами, исходящими от центральных правительств в Багдаде и Дамаске. Соединенные Штаты на разных этапах играли центральную роль в создании двух автономных курдских регионов в Ираке и Сирии. Но меняющаяся динамика в обеих странах и регионе в целом может вынудить Вашингтон принять еще более активное участие в сохранении этих курдских автономных образований. Однако на этот раз курды поспешили обвинить Тегеран и Дамаск не только в разжигании арабского восстания в Дейр-эз-Зоре, но и в активной переброске людей и оружия с подконтрольного режиму западного берега реки Евфрат на подконтрольный СДС восточный берег с целью дестабилизации территории возглавляемой курдами группировки. Четкая и уверенная позиция курдов по отношению к сирийскому режиму и его иранским союзникам, возможно, была сигналом Вашингтону и другим странам Запада о том, что самоуправление курдов находится под реальной угрозой. Именно тогда возглавляемая США коалиция по борьбе с ИГ выступила с заявлением, подтвердив свою твердую поддержку СДС. Курдская группировка и местные арабские союзники смогли подавить восстание в Дейр-эз-Зоре, но ситуация остается неурегулированной. Важно отметить, что население Дейр-эз-Зора состоит почти исключительно из арабов-суннитов. Этнических курдов там нет. Некоторые влиятельные арабские племена не могут просто смириться с правлением курдов в своем регионе, навязывая прогрессивную политику, которая часто противоречит ультраконсервативным ценностям местного арабского населения.
Сирийский режим и его иранские союзники очень хорошо понимают эту динамику. Таким образом, они наживаются на разжигании антикурдских настроений в надежде стимулировать дальнейшую этническую напряженность между арабами и курдами и, в конечном счете, создать сценарий, при котором присутствие курдов в Дейр-эз-Зоре больше не будет допускаться. Сентябрьское восстание, несомненно, было частью этого заговора. В октябре Турция начала свою самую интенсивную кампанию бомбардировок с момента своего последнего по времени вторжения в сирийские курдские регионы в 2019 году. Турецкая артиллерия, авиаудары и атаки беспилотников были направлены против десятков курдских городов, поселков и деревень вдоль сирийско-турецкой границы. По данным одной местной мониторинговой группы, Турция нанесла удары по 131 объекту на северо-востоке Сирии, большинство из которых были гражданской инфраструктурой. Среди них были нефтяные и газовые месторождения, электростанции, школы, больницы и промышленные предприятия — в дополнение к военным объектам, принадлежащим СДС. Турецкие официальные лица, включая президента Реджепа Тайипа Эрдогана и министра иностранных дел Хакана Фидана, открыто заявили, что их целью в той кампании было уничтожение источников дохода для сирийских курдских сил. Турция ясно дала понять, что не допустит существования курдского образования на своей южной границе. Следовательно, удары по гражданской инфраструктуре и жизненно важным объектам на северо-востоке Сирии направлены на то, чтобы помешать курдам встать на ноги и подумать о дальнейшем политическом и экономическом развитии своей зарождающейся автономии. Анкара рассматривает СДС как часть Рабочей партии Курдистана (Partiya Karkerên Kurdistanê, или РПК), которая признана террористической группировкой Турцией, США и ЕС. Однако Вашингтон проводит очень четкое различие между двумя курдскими группами. СДС были основным партнером США в борьбе с ИГ. Турки говорят, что удерживаемый курдами регион в Сирии, дружественный РПК, представляет прямую угрозу ее национальной безопасности. Фактически, недавняя активизация турецких ударов по сирийским курдам была ответом на теракт 1 октября 2023 года перед Главным управлением безопасности в Анкаре, в результате которого были ранены двое полицейских. Турция сразу заявила, что двое нападавших прошли подготовку в Сирии. Сирийские официальные лица опровергли это обвинение, и нет никаких конкретных доказательств в поддержку заявления Турции.
Хотя Соединенные Штаты открыто не поддерживали создание возглавляемого курдами автономного региона на северо-востоке Сирии в первые годы конфликта, именно их военная поддержка курдских сил против ИГ помогла расширить завоевания курдов и продвинуть их самоуправление. Курдская автономия в Сирии возникла после гражданской войны, в то время, когда центральное правительство в Дамаске было наиболее слабым. До этого у курдов в Сирии не было никакой формы самоуправления — или каких–либо других политических, культурных и языковых прав. И пока армия Башара Асада и его иранские и российские союзники были заняты борьбой с суннитскими повстанцами в других частях страны, у Дамаска не было другого выбора, кроме как смириться с ситуацией, когда курды заправляли на северо-востоке страны. Но, с точки зрения Асада, самоуправление под руководством курдов никогда не предполагалось как постоянная реальность, не говоря уже о его расширении. Он надеялся, что курды займут место на северо-востоке до тех пор, пока его режим не будет полностью способен управлять всей страной. Теперь, когда гражданская война в значительной степени утихла, Дамаск хочет восстановить свой контроль над удерживаемым курдами регионом на северо-востоке Сирии. Асад и другие сирийские официальные лица неоднократно выражали свое желание восстановить контроль Дамаска над каждым дюймом территории Сирии. Регион, контролируемый СДС, составляет примерно треть территории Сирии. Сюда входят курдский центр вдоль границы с Турцией, а также районы арабских племен на востоке вдоль границы с Ираком. Оба региона являются самыми богатыми ресурсами страны. После более чем десятилетия жестокой гражданской войны сирийский режим хочет иметь доступ ко всем ресурсам, которые могли бы помочь его разрушенной экономике. Сирийский режим, Иран и Турция — и, конечно, Россия, поддерживающая президента Башара Асада и противостоящая США, — кровно заинтересованы в уничтожении этого курдского образования на северо-востоке Сирии. Их различные стратегические интересы сходятся под общей целью уменьшения влияния и присутствия США в Сирии. Для них существование курдской автономной администрации на северо-востоке Сирии тесно связано с присутствием американских войск, насчитывающих около 900 военнослужащих, которые находятся там в составе возглавляемой США коалиции против ИГ. Следовательно, прекращение курдской автономии уменьшит американское влияние в Сирии. Но для того, чтобы ликвидировать этот эксперимент с курдским самоуправлением, им сначала нужно убедиться, что Вашингтон больше не поддерживает сирийских курдов. Для Дамаска цель проста и ясна: курдов необходимо приручить. Они не могут стать более могущественными, чем они уже есть. Чем дольше курдские силы получают военную поддержку от США, тем труднее сирийскому режиму держать курдов в узде. В конце концов, СДС превратились в вооруженные силы численностью 65 000 человек, оснащенные и обученные американскими военными советниками. После почти десятилетия борьбы с террористами ИГ и другими вооруженными группировками в Сирии СДС стали опытным военным субъектом в сирийском контексте, с хорошо развитыми, дисциплинированными и специализированными подразделениями, которые доказали свою эффективность на поле боя. Несмотря на истощение вооруженных сил, сирийский режим обладает двумя другими военными преимуществами, которые дают ему превосходство над СДС: его военно-воздушными силами и поддержкой проиранских ополченцев.
В этой связи британские эксперты отмечают, что, несмотря на упор на борьбу с Китаем в Индо-Тихоокеанском регионе, участие США на Ближнем Востоке по-прежнему широко распространено и в то же время проблематично. И это вызывает растущую оппозицию внутри США. Недавно сенатор-республиканец от штата Кентукки Рэнд Пол решил, что Сирия не должна быть одной из стран с американским военным присутствием. В своем законопроекте для Сената Р.Пол призвал «вывести Вооруженные силы Соединенных Штатов из боевых действий в Сирии, которые не были санкционированы Конгрессом», давая 30-дневный срок для принятия этой меры. В заявлении Пола отмечается, среди ряда событий, что Вооруженные силы США в Сирии и Ираке с 17 октября «подвергались нападениям, по меньшей мере, 52 раза, из них 28 нападений в Сирии и 24 нападения в Ираке. В результате таких нападений 56 американских военнослужащих получили ранения, из которых 25 военнослужащих получили черепно-мозговые травмы». Обеспокоенность достаточно обоснована. Как объяснил Пол своим коллегам-сенаторам: «Похоже, что, хотя у наших 900 военнослужащих нет реальной миссии в Сирии, они являются легкой добычей». Еще более примечательно, что он настаивал на том, что они являются «растяжкой для более масштабной войны, и я не думаю, что без четкой миссии они смогут адекватно защитить себя, и все же они остаются в Сирии». Желание остаться в Сирии рассматривается чиновниками в Пентагоне и Госдепартаменте как одна из тех хороших идей, которые ослабляют и сводят на нет любую перспективу возобновления активности со стороны ИГ. Но этот аргумент слабый. В декабре 2018 года президент Дональд Трамп отметил, что ИГ потеряло 99% контролируемой территории: «Мы победили ИГ в Сирии, это наша единственная причина пребывания там». Впоследствии он пообещал «полный» и «быстрый» вывод американских войск из Сирии. Сразу после этого последовали различные попытки саботажа со стороны тех, кто враждебно относится к этому предложению. Министр обороны Джим Мэттис подал в отставку в знак протеста. Как выразился посол Джим Джеффри, который занимал должность специального представителя по взаимодействию с Сирией для Defense One: «Когда ситуация на северо-востоке Сирии была довольно стабильной после того, как мы победили ИГ, [Трамп] был склонен уйти оттуда. В каждом случае мы затем решили привести пять лучших аргументов в пользу того, почему нам нужно остаться. И оба раза нам это удалось. Вот такая история». Более широкая причина сохранения американского персонала в Леванте и Ираке в значительной степени основана на сдерживании режима в Тегеране. По этому поводу бывший посол США в Сирии Роберт Форд услужливо откровенен. «ИГ не контролировало Эт-Танф (недалеко от стыка Сирии, Иордании и Ирака) в течение 7 лет. Реальная (но неустановленная) причина, по которой США находятся там, заключается в том, чтобы заблокировать Иран от использования дороги, ведущей из Ирака в Сирию». «Поскольку вывод американских войск из Сирии (а также Ирака) становится все более вероятным, — предупреждают серьезные авторы отчета для Института новых линий, — политики США должны понимать долгосрочные последствия вывода войск и затем соответствующим образом адаптироваться. Это особенно актуально, учитывая возможность вывода войск США, что побудит злонамеренных субъектов в Сирии, включая Иран, поспешить заполнить вакуум власти». Советник Пентагона Майкл Рубин также был одним из тех, кто оправдывал то, что он считал довольно скромными инвестициями США в Сирию с отличной отдачей. Вашингтон, например, поддерживал Автономную администрацию на Севере и Востоке Сирии (AANES) и настаивал на необходимости увеличения ее финансирования. Продолжающиеся отношения с Сирийскими демократическими силами (СДС) также имели значение. Как результат, резолюция Пола Рона была должным образом отклонена: 13 членов поддержали ее, 84 выступили против. Более уравновешенные наблюдатели, такие как Пол, пришли к выводу, что силы Вашингтона в Сирии — всего лишь повод для более глубокого и масштабного конфликта. Джастин Логан из Института Катона высказал мысль о том, что силы США в Сирии после нападения ХАМАСа на Израиль 7 октября «служат не более чем мишенями для тира для региональных ополченцев, поддерживаемых Ираном. Вопреки их очевидной цели, они не борются с ИГ». Такие консервативные издания, как National Review, согласны с этим. Один из ведущих авторов, Майкл Брендан Догерти, сокрушается по поводу присутствия: «У наших войск в Сирии нет никакой миссии, и у них нет законных оснований, предоставленных им нашим Конгрессом, оставаться там. В то же время они служат удобными целями для поддерживаемых Ираном ополченцев, которые в противном случае не имели бы возможности угрожать жизням американцев».
Тем не менее, сирийцы знают, что лучше не предпринимать никаких крупномасштабных военных нападений на курдов, пока американские войска находятся в удерживаемом курдами регионе. Они будут использовать своих доверенных лиц для дестабилизации правления СДС и подрыва их автономии без риска какой-либо прямой конфронтации с американскими войсками. Их текущей целью, по-видимому, является ослабление региона, удерживаемого СДС, путем оказания постоянного политического и экономического давления на курдскую группировку и ее гражданскую администрацию. Курдский регион остается экономически зависимым от сирийского режима. Его контроля над местными ресурсами и торговых связей с Иракским Курдистаном, похоже, недостаточно для жизнеспособной экономики Северо-восточной Сирии, которая полностью независима от Дамаска.
Нынешняя обширная автономия, которой пользуются сирийские курды и другие общины на северо-востоке Сирии, не может быть принята Дамаском ни в какой форме, учитывая централистский настрой режима партии Баас. В лучшем случае режим Асада мог бы согласиться с предоставлением курдам некоторых ограниченных полномочий в местных административных советах. Режим неоднократно ссылался на свой действующий закон о местном управлении, который был впервые ратифицирован в 2011 году, а затем в 2022 году, как на единственную форму правления, которая должна быть принята в стране. Это было основным предметом спора между Дамаском и представителями курдов в течение нескольких раундов переговоров. Курдские официальные лица теперь говорят, что такие переговоры приостановлены на неопределенный срок, потому что сирийский режим не желает идти ни на какие уступки. Курды, хотят сделать свою фактическую автономию формальной, но, похоже, Дамаск не готов это принять.
Для Тегерана поддерживаемое США курдское образование в Сирии — не такая уж краткосрочная помеха. Это серьезное препятствие для его долгосрочных экспансионистских амбиций в более широком регионе. Так называемый «шиитский полумесяц», целью которого является создание сухопутного коридора между Тегераном и Бейрутом, проходящего через Ирак и Сирию, не будет реализован без вывода американских войск из региона, а именно из приграничных районов между Ираком и Сирией, в обоих из которых имеется американское военное присутствие, в большей степени на сирийской стороне. Американское военное присутствие в Сирии также противоречит видению Тегерана о создании в стране и других частях региона руководящих структур, основанных на сектантстве, ориентированных на ополчение и, что наиболее важно, лояльных Тегерану. Существование проамериканского курдского анклава в Сирии задерживает такие планы. В то время как Тегеран осознает, что периодические нападения через своих многочисленных доверенных лиц на базы США в Сирии, возможно, и не заставят американцев уйти, но они постоянно стремятся расширить возможности арабских ополченцев на востоке Сирии с целью измотать СДС, партнеров США, которые сражаются на многих фронтах, будь то против остатков ИГ или поддерживаемых Турцией ополченцев в других районах на северо-востоке Сирии. Признавая ограниченность своих возможностей на местах изменить текущую динамику в Восточной Сирии, Иран надеется, что угрозы Турции могут в конечном итоге саботировать курдский эксперимент и вынудить курдов уступить регион сирийскому режиму, что автоматически достигнет целей Тегерана.