по материалам Joint Special Operations University (США)
- Иранские доверенные лица в Ираке
Объединение в Ираке враждебных этнических, национальных и религиозных образований затрудняет политическую институционализацию и опасно подвержено влиянию нового правительства под прикрытием фундаменталистского ислама. Чтобы понять динамику политики в Ираке после падения власти партии Баас важно понять историю того, как шиитский политический класс стал фракцией большинства в Ираке, а также историю угнетения этой секты в стране. Также важно понимать исторический контекст теократического соседа Ирака на востоке, Ирана, а также религиозный контекст соперничества между двумя основными шиитскими группировками Как и в Иране, шиитское население Ирака в подавляющем большинстве привержена учению «двенадцати имамов». Обе страны имеют общие важные религиозные центры обучения в Наджафе и Куме, хотя Наджаф считается более авторитетным. Шиитские ученые и религиозные лидеры, марджа, происходят как из арабского, так и из персидского населения, и их отличает не этническая принадлежность, а их знания в шиитской теологии. Именно по этой причине самой почитаемой марджой Ирака является великий аятолла Али ас-Систани, священнослужитель иранского происхождения, который десятилетиями жил в Наджафе. Шиитское население Ирака в настоящее время глубоко разделено по традиционной и более распространенной вере в квиетистский вариант учения ас-Систани, в то время как наиболее могущественные ополченцы связаны с поддерживаемыми Ираном ставленниками с разной степенью приверженности концепции иранского учения велаят-э-факих. В то время как многие интерпретируют иракскую политику через рудиментарную призму этно-сектантского конфликта суннитов, шиитов и курдов, главной политической осью в Ираке сейчас является этот внутришиитский раскол, поддерживаемый ополченцами, называемыми с 2014 года Силами народной мобилизации («Аль-Хашд аш-Шааби»). До 2014 года большинство из них были политическими партиями и связанными с ними ополченцами, которые существовали до Исламской революции в Иране, но которые вскоре после этого стали иранскими доверенными лицами. Другие, однако, оспаривали иранское влияние по линии квиетистов против велаят-э-факих. Из-за разнообразия этно-конфессиональных общин Ирака дилемма «принципал-агент» является острой для Ирана, поскольку он стремится утвердить свое влияние через доверенных лиц в отношении центрального правительства Ирака.
Этно-религиозный контекст и возможности иранского посредничества
Этно-религиозный контекст Ирака обеспечивает основу для понимания того, как иранские ставленники получили политическую власть и влияние внутри страны. Чтобы понять текущую политическую реальность, важно взглянуть на современную историю шиитской политической активности внутри Ирака. Исламская партия «Даава» была одной из первых шиитских партий в Ираке, которая организовалась и приобрела влияние на современной иракской политической арене. Созданная в 1957 году партия «Даава» сосредоточила свое внимание на исламе как основе законодательства через умму (мусульманскую общину). После свержения монархии в Ираке в 1958 году партия «Даава» набирала обороты под руководством известных иракских священнослужителей Мухаммеда Бакра ас-Садра и Махди аль-Хакима, старшего сына великого аятоллы Сейида Табатабаи аль-Хакима. Когда тогдашний премьер-министр Ирака начал проводить земельные реформы в социалистическом стиле, он заслужил вражду многих шиитских священнослужителей и традиционных землевладельцев. В последующие десятилетия партия привлекала в свои ряды лишенную гражданских прав шиитскую молодежь, священнослужителей и видных шиитских ученых. К 1970-м годам организация выросла до такой степени, что представляла угрозу существующему баасистскому режиму. Из-за этого члены партии регулярно подвергались репрессиям со стороны партии Баас. Члены «Даава» в целом поддерживали Исламскую революцию в Иране и приняли аятоллу Хомейни и его революционную доктрину о велаят-э-факих. На протяжении десятилетий партия считалась враждебной организацией на Западе из-за своего антиимпериалистического дискурса, но воинствующее крыло «Даава» не проявляло особой активности после взрывов посольств США и Франции в Кувейте в 1983 году, ответственность за которые оно взяло на себя. Несмотря на тот факт, что иракская партия «Даава» в конечном итоге пришла к констатации отличия своей доктрины о велаят-э-факихе от доктрины нынешнего лидера Ирана аятоллы Али Хаменеи, связи между партией и КСИР остаются прочными.
Верховный совет исламской революции в Ираке (ВСИРИ) был организован почти четверть века спустя, в 1982 году. Во время ирано-иракской войны видные иракские шиитские священнослужители в изгнании, жившие в Тегеране, сформировали совет, целью которого было свержение Саддама Хусейна и установление исламского государства, подобного иранскому. КСИР принимал непосредственное участие в создании организации и заполнил руководящие посты ВСИРИ бывшими иракскими беженцами-шиитами, которые бежали в Иран во время ирано-иракской войны. Лидер ВСИРИ Мухаммед Бакр аль-Хаким тесно сотрудничал с ас-Садром и партией «Даава» в 1960-х и 1970-х годах, выступая в защиту шиитов Ирака. Основная отправная точка дискуссий между лидерами ВСИРИ и «Даава» была сосредоточена на том, принадлежит ли политическая власть улемам (священнослужителям) или умме (мусульманской общине). Это ключевой идеологический вопрос. Лидеры «Даава» верят, что «легитимность правительства в исламском государстве исходит от народа» — это явный идеологический отход от подхода «сверху вниз», пропагандируемого религиозными лидерами, как из ВСИРИ, так и иранским режимом. В оперативном плане ВСИРИ сформировала «Корпус Бадр» (или «Бригады Бадр»), военное крыло, созданное вместе со своей политической организацией гораздо раньше, чем «Даава». «Корпус Бадр» на сегодня является одной из сильнейших вооруженных сил в Ираке. Напротив, военное крыло «Даава «Асаиб Ахль аль-Хак» (ААХ) не было официально признано до 2006 года, и оно не является официальной частью партии «Даава». ВСИРИ и ее военное крыло, «Корпус Бадр», традиционно признают принципы велаят-э-факих и аятоллы Хаменеи в качестве своих приоритетов, хотя по политическим причинам эта лояльность не всегда воспринималась как прямая противоположность или как оскорбление превосходству аятолле Али ас-Систани. На протяжении всего присутствия США и коалиции в Ираке после падения Саддама Хусейна, лидеры ВСИРИ регулярно встречались с ас-Систани в Наджафе для обсуждения политических событий и создания альянсов. В 1980 году, опасаясь, что Исламская революция в главе с Хомейни придет в Ирак и из-за спора в отношении водного пути Шатт-эль-Араб Саддам Хусейн начал полномасштабное вторжение в Иран. Конфликт напоминал тактику Первой мировой войны: позиционная война, химическое оружие и массовые артиллерийские удары. Со временем, конфликт превратился в войну на истощение и стратегический тупик. Несмотря на проблемы с иракским правительством на протяжении десятилетий, нефтяное богатство и националистическая система образования успешно способствовали формированию сильной арабской националистической идентичности среди иракских арабов, что помогло сохранить лояльность большинства шиитского населения страны против его персидского противника на протяжении всей восьмилетней войны. В 1986 году лидеры обеих сторон политического спектра иракских курдов встретились в Тегеране, чтобы сформировать коалицию против Саддама Хусейна. Во время восьмилетней войны некоторые приграничные районы в Восточном Курдистане де-факто перешли под контроль Ирана; некоторые — при содействии курдских политических групп. В ответ Саддам Хусейн совершил два крупных преступления против гражданского курдов. Первой была кампания «Аль-Анфаль» 1987-1989 годов, в результате которой погибли и/или были перемещены сотни тысяч человек в регионе. Вторая химическая атака в Халабдже была направлена против мирных жителей, которые поддерживали курдское движение сопротивления и проиранские силы. Спустя восемь лет ирано-иракская война едва не обанкротила обе стороны конфликта и закончилась прекращением огня при поддержке Организации Объединенных Наций (ООН). После вторжения США и коалиции в Ирак в 2003 году и после многих лет борьбы с режимом Саддама Хусейна многие иранские политики приветствовали более сговорчивое иракское правительство, надеясь на политические и экономические результаты, приносящие пользу группам, которые были маргинализированы при баасистах. Политики и элиты по всему Ирану увидели возможность проникнуть в процесс принятия решений в Ираке. По ошеломляющему стечению обстоятельств основные политические и военные ставленники Ирана получили от США полномочия разрабатывать Конституцию Ирака и доминировать в службах безопасности. Устойчивое влияние Ирана на иракское государство было основным фактором в его способности распространять и поддерживать свои опосредованные силы по всему Ближнему Востоку.
Третья крупная шиитская политическая группировка в Ираке под руководством Муктады ас-Садра в Ираке не добилась организационного успеха до вторжения коалиции в 2003 году. В этот период городским шиитам угрожали последствия мародерства и широко распространенного беззакония. Молодой, энергичный религиозный священнослужитель Муктада ас-Садр быстро решил заполнить вакуум безопасности в своем родном районе Садр-Сити, оказывая помощь и поддерживая верховенство закона. Его организация выросла и оформила свое военное крыло, которое стало известно как «Джейш аль-Махди», что переводится как «Армия Махди» (двенадцатого имама). Уникальная личность М.ас-Садра, сочетание харизмы и религиозного авторитета быстро сделало его одним из самых влиятельных иракских политиков. На протяжении многих лет семья ас-Садр создавала многочисленные труды и философские идеи о природе юриспруденции, теологии, экономики и истории ислама. Важно отметить, что в эпоху санкций (1991-2003 гг.) движение Садека ас-Садра создало сеть организаций социальной поддержки для шиитской общины, которая фактически создала основу для общественного движения и ополчения после падения баасистского режима. Хотя она и не была квиетистской в традиционном смысле, и поддерживалась аятоллой ас-Систани, она не поддерживает вилаят-э-факих. М.ас-Садр — ярый антиамериканец, арабский (и, возможно, иракский) националист с семейными связями с иранским режимом. И Иран, и ас-Садр оппортунистически взаимодействуют друг с другом и дистанцируются друг от друга по мере изменения обстоятельств.
Важно отметить, что у иракских курдов также были политические организации, действующие на протяжении десятилетий, в первую очередь светский Патриотический союз Курдистана (ПСК), основанный в 1975 году Джалалем Талабани и Демократическая партия Курдистана (ДПК), основанная в 1946 году Мустафой Барзани. Напряженность в отношениях между Иракским Курдистаном и Багдадом с годами то ослабевала, то усиливалась — в спорных моментах, а в других случаях они объединялись. Основное различие между двумя курдскими светскими националистическими партиями и шиитскими религиозными партиями заключается в том, что курды стремятся к независимости от арабского большинства в Ираке из-за влияния арабского национализма на иракскую политику. Наконец, за пределами Ирака видные шиитские бизнесмены — из столь же известных городских шиитских семей, изгнанных во времена режима Хусейна, — основали светские политические партии, две из которых получили значительную поддержку от западных спонсоров: Иракский национальный конгресс Ахмеда Чалаби и Иракское национальное согласие Аяда Аллауи. Несмотря на влияние США и коалиции, на момент вторжения у них не было активных сетей ополченцев.
Баланс угроз в Ираке после падения режима Саддама Хусейна
После падения режима Саддама Хусейна не было центрального правительства, о котором можно было бы говорить, поскольку режимом была сама партия Баас. Большинство населения—шииты и курды — испытывали ощутимые опасения по поводу будущего центрального правительства, и этно-конфессиональная напряженность создала классическую дилемму безопасности на границах Ирака. В то время как США и коалиция пытались восстановить центральный контроль через Иракский руководящий совет (IGC), его влияние и возможности были в лучшем случае незначительными. Проиранские ополченцы-марионетки имели наибольшее влияние на население на местах. Между ними немедленно началась конкуренция за влияние на создание нового государства, чтобы помешать другим представлять угрозу в будущем. В результате элементы шиитского политического класса Ирана увидели шанс утвердить свое влияние в Ираке. Иракские шиитские лидеры признали, что демография благоприятствует демократической системе, поэтому «Даава» и ВСИРИ (позже переименованные в Верховный исламский совет Ирака (ВИСИ) поддержали США в борьбе с «Исламским государством (ИГ, запрещено в России). Иранцы открыто поддерживали религиозные партии, в частности, предоставляя оружие и помощь «Даава», ВИСИ и элементам внутри движения садристов. За пределами Ирака Иракский национальное согласие А.Аллауи, так и возглавляемый А.Чалаби Иракский национальный конгресс увидели шанс претендовать на власть внутри страны и узаконить свою многолетнюю работу в изгнании. Американцы, которые в прошлом работали как с Аллауи, так и с Чалаби, включили их вместе с представителями «Даава» и ВСИРИ в поддерживаемый Западом Иракский руководящий совет. Муктада ас-Садр, с другой стороны, стал голосом шиитской оппозиции в стране и публично осудил легитимность этого органа. Хотя его риторика оскорбила многих политиков, его послание получило поддержку у городской бедноты, многие из которых жили в Садр-Сити и твердо верили, что политическая легитимность исходит от исламской уммы. США, партнеры по коалиции и иракская политическая элита стремились умерить движение ас-Садра и его популярность среди населения; весной 2004 года «Армия Махди» перешла в наступление в нескольких городах, которые мусульмане-шииты считают святыми местами. Коалиция не решалась напрямую противостоять самому ас-Садру, опасаясь еще более массового сопротивления шиитов. «Армия Махди» воевала с США и партнерами по коалиции до августа 2007 года, когда ас-Садр объявил о прекращении огня. Из всех основных шиитских партий только садристы играли открыто активную роль в сопротивлении присутствию коалиции. Напротив, партия «Даава» и ВСИРИ, которые долгое время были доверенными лицами Ирана, поощряли своих членов вступать в восстановленную иракскую армию, полицию и министерства, потому что им была предоставлена возможность институционализировать свое теологическое влияние в центральном правительстве. По разным причинам и Аллауи, и Чалаби также тесно сотрудничали с американцами. После выборов 2005 года иракские шииты увидели, что они играют важную роль в новом правительстве. Оккупация коалиции была серьезной проблемой для садристов, но «Даава», ВСИРИ и другие партии работали с коалицией, а не против нее. Именно «Армия Махди» взяла на себя инициативу в борьбе с ними. Для многих иракцев «Армия Махди» была не более чем преступным элементом, действующим на задворках общества, но для городской бедноты она действовала в качестве службы безопасности и защиты от криминальных и суннитских экстремистских элементов. В течение оставшейся части оккупации США и коалиции ас-Садр оставался стойким противником политического порядка, возглавляемого партией «Даава». Жесткое обращение шиитского премьер-министра Нури аль-Малики с «Армией Махди» и отколовшимися от него шиитскими ополченцами только усугубило этот раскол. С 2005 по 2008 год между ними велась борьба за политическую власть, которая приводила к частым столкновениям между «Армией Махди» ас-Садра и квазиприсоединившимся к партии «Даава» воинствующим подразделением, «Лигой праведников». Многие шииты неохотно боролись с «Армией Махди», потому что, в отличие от «Аль-Каиды» (запрещена в России) в Ираке, садристское течение стало мощным политическим движением с религиозной доктриной и надежным аппаратом безопасности. К концу 2007 враждебность между «Армией Махди» и коалицией прекратилась, и многие садристы добивались амнистии и интеграции в иракские силы безопасности. Ас-Садр официально распустил «Армию Махди» в 2007 году, но позже реорганизовал ее в «Бригады судного дня». Когда США покинули Ирак в 2011 году, на иракских улицах было мало общественной поддержки политическим группировкам с военным крылом. При режиме аль-Малики это мнение изменилось, частично потому, что он не интегрировал их в официальный аппарат безопасности, а частично потому, что он узаконил ополченцев, предоставив им официальные миссии и полномочия в функциях полиции. Как только американских войск в стране больше не было, могущественный сосед Ирака быстро заполнил образовавшуюся пустоту. Иранские официальные лица быстро ухватились за возможность открыто сотрудничать с давними шиитскими ополченцами предоставляя им военную и финансовую поддержку. В сочетании с проникновением в службы безопасности Иран продвигал стратегию «мягкой силы», состоящую из торговли, а также экономической поддержки шиитских организаций и политических партий. Тем не менее, поскольку Иран заполнил вакуум власти, это создало очаг трения между иракскими суннитами и курдами, а также прозападными политиками. Таким образом, расчеты баланса угроз в Ираке были усугублены централизацией полномочий в области безопасности в центральном правительстве. Премьер-министр Нури аль-Малики усугубил ситуацию, маргинализировав суннитскую общину, при этом настойчиво добиваясь уступок от курдов. В течение трех лет суннитско-салафитское ИГ подняло свой флаг над правительственными зданиями в западном иракском городе Фаллуджа в 2014 году отчасти с молчаливого согласия суннитов из-за их опыта общения с поддерживаемым Ираном иракским режимом. Несколько месяцев спустя, ИГ установило полный контроль над Мосулом, вторым по величине городом Ирака. В то время лидер ИГ провозгласил его исламским халифатом. ИГ во многих отношениях было более эффективным в управлении, чем центральное правительство Ирака, в котором доминировали шииты. У ИГ были верховенство закона, порядок, номерные автомобильные знаки, судебная система, планы в отношении своей валюты и монополия на применение силы в районе, который оно контролировало.
Расширение сети посредников: иранское влияние в Ираке после 2003 года
Еще в 2008 году официальные лица США обвинили спецподразделение «Аль-Кудс» КСИР Ирана в оказании финансовой и военной помощи «Корпусу Бадр». Еще до вторжения коалиции Иран начал готовиться к организации мятежа против США и их союзников внутри Ирака. Иранцы использовали специальные группы — шиитское ополчение, подготовленное «Хизбаллой» и КСИР, — а также «Армию Махди « Муктады ас-Садра. Первые были лучше подготовлены, чем вторые, и их численность быстро возросла, когда «Аль- Кудс» начали использовать боевиков ливанской «Хизбаллы»для их обучения. «Аль-Кудс» решило создать Специальные группы по образцу «Хизбаллы». Иранцы направили двух лидеров «Хизбаллы» Юсефа Хашима, руководителя специальных операций в Ираке, и его подчиненного Али Муссу Дакдука для консультирования и оказания помощи. Дакдуку был отдан приказ входить в Ирак и выходить из него, чтобы сообщать о прогрессе Специальных групп. По мере ослабления «Аль-Каиды» эти группы к августу 2007 года стали основной угрозой для коалиционных сил. Особенно на юге Ирака, где устроенная ими операция вынудила британцев отступить преждевременно из Басры, что подготовило почву для сражения, произошедшего весной следующего года.
Иран также использовал метод, описанный как иракская стратегия «мастер-тренер», согласно которой иракцы приезжали в Иран для повышения квалификации, которую они затем передавали другим боевикам внутри Ирака. Этот метод минимизировал риск для Ирана и максимизировал результаты для боевиков, получив более надежный доступ к экспертным знаниям, полученным от самих иракцев. Курс «мастер-инструктор» был посвящен обучению более продвинутых областей ведения боевых действий, включая тактику, стрелковое оружие и реактивные гранаты (РПГ), а также тактику партизанской войны. Стратегия «мастер-инструктор» КСИР имеет дополнительное преимущество в устранении ненужного недоверия и злопамятности между иракскими боевиками и их иранскими спонсорами. Несмотря на социально-религиозные связи, которые связывают две нации друг с другом, существует история предательства и конфликтов, которая оказывает гораздо более сильное влияние на ситуацию, чем идеологическая риторика тех, кто поддерживает велаят-э-факих и ирако-иранскую солидарность.