по материалам Joint Special Operations University (США)
КСИР поставлял оружие иракским шиитским боевикам различными способами. Одним из наиболее широко известных является дело Абу Мустафы аль-Шейбани, который в 2008 году был назван вместе с заместителем командующего штабом Рамадана Ахмадом Форузанде «лицом, подпитывающим иракский мятеж», на основании доказательств того, что Форузанде и несколько сотен лиц, принадлежащих к его сети контрабандистов, перевозили новый тип самодельного взрывного устройства, известного как EFP, в Ирак из Ирана. Считается, что сеть Шейбани связана с Ираном, основываясь на связях, которые у нее были с «Армией Махди» и «Корпусом Бадр». Ирану было важно поддерживать правдоподобные отрицание источника получения иракцами компонентов, поэтому сеть Шейбани сама не совершала атак. Коалиционные силы в Ираке в значительной степени не смогли предъявить «неопровержимое доказательство» того, что Иран поставлял оружие Ираку. Однако коалиционные силы обнаружили тайники с оружием, происхождение которого предположительно было из Ирана. В одном отчете многонациональных сил Ирака утверждалось, что коалиционные силы обнаружили почти 200 иранских тайников с оружием в период с июля 2006 года по май 2008 года. В течение этого периода возможности КСИР по подготовке шиитских боевиков внутри Ирака и за его пределами было выгодно интересам режима на нескольких уровнях. Обучение иракцев дало им интеллектуальные и технологические знания и навыки, необходимые для борьбы с врагами, которых они разделяют с КСИР. Одновременным преимуществом этого обучения была возможность идеологической обработки мусульман-шиитов с принципами велаят-э-факих, которыми руководствуется иранский режим. В то время как в центре политических манипуляций Ирана находятся партия «Даава» и Верховный исламский совеет Ирака (ВИСИ), учебные инициативы «Аль-Кудс» КСИР были направлены на превращение «Армии Махди» Муктады ас-Садра и Специальных групп в надежных доверенных лиц.
Силы народной мобилизации
После падения Мосула в июне 2014 года баланс угроз внутри Ирака изменился невообразимым образом, поскольку ИГ развязало такой уровень насилия, что даже сектантский конфликт середины 2000-х меркнет по сравнению с этим. С учетом откровенной слабости иракской армии, иракское правительство официально приняло программу при Министерстве внутренних дел (МВД) для интеграции местных ополченцев в органы безопасности Ирака. Аналогичным образом, великий аятолла Али ас-Систани издал фетву о «праведном джихаде» против ИГ. Важно отметить различие между характером призыва ас-Систани к джихаду и джихадом, поддерживаемым проиранскими ополченцами. Это различие лежит в основе авторитета для приверженцев шиитской секты ислама. Власть ас-Систани институционализирована в Наджафе, Ирак, и большинство шиитов — от африканского Магриба до Индонезии — следуют его указаниям. Религиозным ориентиром для большинства поддерживаемых Ираном ополченцев является великий иранский аятолла Али Хаменеи, который проживает в Куме, Иран. Хотя его почитают миллионы приверженцев шиизма, авторитет ас-Систани как религиозной и теологической фигуры значительно превосходит авторитет Хаменеи. Тем не менее, фетва ас-Систани значительно повысила легитимность иракских Сил народной мобилизации, или «Аль-Хашд аш-Шааби», внутри Ирака, из чего иранцы быстро извлекли выгоду. Иракские шиитские группы часто изображаются как законные организации, поддерживающие внутренний баланс сил, и во многих случаях это точная характеристика. Почти все шиитские ополченцы связаны с официальными политическими партиями, многие из которых существуют десятилетиями. Тремя наиболее авторитетными шиитскими ополченцами являются: «Корпус Бадра», которая связана с организацией «Бадр» и ВИСИ, возглавляемой Хади аль-Амери; «Ассаиб Ахль-аль-Хак» (ААХ), которая связана с партией «Даава», но возглавляется бывшим садристом Кайсом Аль-Хазали; и «Сарайа аль-Салам», связанная с популистским шиитским священнослужителем Муктадой ас-Садром и садристским течением. Следует отметить, что ААХ напрямую не связана с иракской партией «Даава», но совершала нападения под ее руководством с тех пор, как откололась от «Армии Махди» ас-Садра» при кураторстве «Аль-Кудс» КСИР. Из-за их долговечности и связей с политическими группами шиитские ополченцы часто лучше финансируются и оснащаются, чем иракская армия и полиция. Тем не менее, многие из групп превысили свои полномочия, а в некоторых случаях участвовали в «эскадронах смерти» или были обвинены в военных преступлениях. Многие сунниты в отдаленных провинциях выражают обеспокоенность по поводу профессионализма «Аль-Хашд аш-Шааби» и не хотят , чтобы они занимались вопросами управления или выступали как полиция в суннитских городах и поселках.
Через три месяца после фетвы ас-Систани сторонники ИГ захватили Тикрит и хладнокровно убили 1700 молодых курсантов-шиитов из Тикритской военно-воздушной академии. Массовая мобилизация и, в конечном счете, широкая поддержка «Аль-Хашд аш-Шааби» по всему Ираку были частично мотивированы этим злодеянием. В символическом смысле Тикрит стал первым крупным сражением в стремлении иракского правительства вернуть территорию, удерживаемую ИГ. «Аль-Хашд аш-Шааби»» были ключевой частью этой битвы и пользовались общенациональной гордостью за то, что они отбросили ИГ. Лидеры «Аль-Хашд аш-Шааби» также поддерживали тесные отношения с «Аль-Кудс» КСИР, возглавляемыми иранским генералом Касемом Сулеймани. В разгар конфликта с ИГ конечная численность «Аль-Хашд аш-Шааби» составляла примерно 120 000 бойцов. В их число входили не только шиитские бригады, но и суннитские, христианские, езидские, туркоманские подразделения. «Аль-Хашд аш-Шааби» таким образом стала полностью санкционированной государством организацией военизированных формирований, ответственных за оказание помощи иракским силам безопасности в борьбе с ИГ и к 2016 году иракский парламент одобрил закон, который в идеале превратил бы «Аль-Хашд аш-Шааби» в законное образование, подчиняющееся прямым приказам иракских вооруженных сил. К 2019 году «Аль-Хашд аш-Шааби» в основном разделилась на три основные категории: те, которые использовали идеологию иранского велаята-э-факих в качестве ориентира, те, которые использовали квиетизм аятоллы Али ас-Систани в качестве религиозного ориентира, и те, которые использовали третий религиозный ориентир. В 2016 году в документе МВД Ирака перечислялось более 67 различных бригад «Аль-Хашд аш-Шааби». Наиболее известные из них —«Бадр», ААХ, «Катаиб Хизбалла» и «Сарайя ас-Салам» – следуют основным шиитским политическим тенденциям в Ираке. Только группы, связанные с «Бадр» и ААХ, открыто заявляют о спонсорстве Ирана. «Сарайя ас-Салам» и те, кто придерживается садристского направления, осудили любое иностранное вмешательство в Ирак, включая иранское вмешательство.
Организация «Бадр»
Организация «Бадр» была создана еще до ирано-иракской войны 1980-х годов. Члены бригады «Вавилон» получили два из пяти мест, зарезервированных для христиан на парламентских выборах в Ираке, несмотря на то, что многие иракские христиане считают, что группа их не представляет, поскольку многие члены группы на самом деле не являются христианами.
«Ассаиб Ахль аль Хак»
Возглавляемая Кайсом аль-Хазали, ААХ является главным идеологическим соперником организации «Бадр». В соответствии со стратегией «Разделяй и властвуй», ААХ возникла как ответвление «Армии Махди», и многие из ее первоначальных членов были бывшими садристами. Недавно рассекреченные протоколы тактических допросов показывают, что аль-Хазали поссорился с ас-Садром в 2004 году из-за паранойи последнего и его ошибочного руководства. В документах утверждается, что ас-Садр хотел большей иранской денежной поддержки «Армии Махди», но также нуждался в создании ауры правдоподобного отрицания причастности Ирана. Отчеты о допросах также показывают, что руководители «Аль- Кудс» КСИР, включая генерала Касема Сулеймани, часто встречались с ас-Садром и аль-Хазали и предлагали им выступать в качестве прикрытия иранской поддержки. Через аль-Хазали, ливанская «Хизбалла» и КСИР создали ААХ в 2006 году. Иранцы предложили шиитскому электорату проявлять почтение к ас-Систани, что, по их утверждению, создало бы единый блок. Организация также поддерживала прочные связи с премьер-министром Ирака Нури аль-Малики. AAХ скопировала организационный стиль ливанской «Хизбаллы», предоставляя социальные услуги, школы и ремонт мечетей городской и сельской бедноте Ирака, и в конечном итоге распространилась на организации за пределами Ирака. Основные цели AAХ включают установление господства шиитов во всех политических аспектах иракской общины, институционализация законов шариата в Ираке и поддержка шиитских лидеров и общин в других местах. ААХ поддерживает взаимовыгодные связи с КСИР, «Аль=Кудс» и иракской шиитской общиной. ААХ также активизировала деятельность и распространение сообщений в поддержку Ливана и Палестины, придав группе прочную идеологическую идентичность с ливанской «Хизбаллой» и иранской Исламской революцией. В 2017 году в широко распространенной речи перед ведущими шиитскими священнослужителями Ирака аль-Хазали поклялся установить то, что он назвал «Шиитское полнолуние», или «Бадр», которое состоит из альянса шиитских военизированных группировок по всему Ближнему Востоку. Он предположил, что в этот шиитский «Бадр» войдут несколько вооруженных групп, а именно: ААХ, КСИР; ливанская «Хизбалла»; повстанческие силы хуситов в Йемене; и «братья и сестры» в Ираке и Сирии. Несмотря на обвинения в том, что он лоялен Ирану, а не центральному правительству Ирака, важно отметить, что аль-Хазали стал одним из самых заметных представителей Сил народной мобилизации Ирака. Искусная риторика аль-Хазали пролила свет на преобладающий нарратив о «шиитском полумесяце» на Ближнем Востоке и заменяет его нарративом о господстве шиитов. Термин «шиитский полумесяц» приписывается иорданскому королю Абдалле II, который использовал этот термин после падения Саддама Хусейна и описывает область в плодородном «полумесяце» Ближнего Востока с районами, связанными с Ираном, а именно в Ираке, Сирии и Ливане. В своей речи аль-Хазали добавил, что это «полнолуние» будет предшествовать появлению «Сахиб аз-Замана» или «хранителя времени»; двенадцатого имама шиитской религиозной традиции. В то время как повествование о «полнолунии» демонстрирует мощный характер политического влияния Тегерана через шиитские религиозные институты по всему Ближнему Востоку, оно также свидетельствует о политическом расколе среди шиитского населения Ирака — тех, кто открыто поддерживает иранскую гегемонию, и тех, кто выступает против нее. Многие религиозные деятели Ирака открыто выступают против поддержки политических целей Ирана за пределами Ирака. Например, в 2017 году аятолла ас-Систани опубликовал фетву, запрещающую поддерживаемым Ираном «Аль-Хашд аш-Шааби» работать в Сирии. Это не помешать многим функционерам ААХ воевать за пределами Ирака.
«Сарайя ас-Салам»
Шиитский политический процесс в Ираке демонстрирует важность харизматического лидерства на ранних этапах развития группы. Нигде это не проявляется так очевидно, как с появлением Муктады ас-Садра в качестве политической силы внутри страны. Когда Муктада ас-Садр основал «Армию Махди» в 2003 году, у него не было такой роскоши, как политическое долголетие или институционализированная политическая партия. У него была уважаемая фамилия и законные религиозные связи. Люди, которые поддерживали ас-Садра, узаконили его движение, прямо подтвердив религиозную доктрину о том, что политическая легитимность определяется уммой. Муктада ас-Садр быстро мобилизовал и организовал политический аппарат и аппарат безопасности. Эта быстрая мобилизация является следствием нескольких факторов. Многие сторонники «Армии Махди» были бесправными шиитами из низших слоев общества, в отличие от более политически изощренных ВСИРИ и «Даава». Ас-Садр извлек выгоду из этого раскола в иракской политике и всегда оставался лояльным иракской улице. Более того, ас-Садр всегда оставался верен Наджафу, вместо того чтобы обратиться к Куму за религиозной легитимностью. По мере того, как садристы взрослели и становились жизнеспособными как политические деятели, их действия можно было лучше объяснить с помощью структурного анализа. Падение Мосула в 2014 году побудило ас-Садра возродить и ребрендировать «Армию Махди» в лице «Сарайя ас-Салам», что преследовало две основные цели: разгром ИГ и «отставку премьер-министра Нури аль-Малики». В 2014 году ас-Садр развернул «Сарайя ас-Салам» в Самарре, чтобы гарантировать, что город не попадет под власть ИГ. С тех пор силы ас-Садра наладили деловые и политические отношения со многими влиятельными суннитами в городе, что сильно отличает их от других шиитских ополчений, которые все еще часто участвуют в сектантском насилии. В аналогичном ключе ас-Садр регулярно осуждал ас-Малики, который пошел на уступки иранцам и последовательно заявлял о своем желании объединить светские партии Ирака. Хотя многие американские военные считают ас-Садра иранским доверенным лицом, его поведение и интересы во многих обстоятельствах расходились с предпочтениями Ирана. Его движение садристов и связанные с ним ополченцы представляют собой воплощение дилеммы «Главный агент» для Ирана. К декабрю 2017 года иракское правительство заявило, что вся территория, удерживаемая ИГ, была возвращена иракскими вооруженными силами. Вслед за этим, в июне 2018 года, ас-Садр приказал, чтобы «Сарайя ас-Салам» «были распущены во всех городах, за исключением столицы Багдада и городов Кербела и Самарра, где находятся шиитские святыни». После расформирования большинства сил ас-Садра все еще действует, по крайней мере, в пределах Самарры, и в отчете The Atlantic говорится, что они действуют как миротворческие силы с миссией поддержания порядка и восстановления города. Тем не менее, антисектантская националистическая риторика ас-Садра предполагает, что эта миссия может скоро завершиться. После вывода второстепенного персонала из посольства США в Багдаде в мае 2019 года ас-Садр высказался в поддержку мира и реконструкции.
«Катаиб Хизбалла»
Иракское отделение ливанской «Хизбаллы», насчитывающее, по оценкам, от 400 до 30 000 боевиков. Организация следует традициям вилаят-э-факих и служит ключевым элементом иранского влияния. Бывшим лидером этой группировки был уроженец Ирака Джамаль Джафар Ибрагими, более известный как Абу Махди аль-Мухандис. Позже на него была возложена ответственность как заместитель главы всего «Аль-Хашд аш-Шааби». Сообщается, что аль-Мухандис был советником и «правой рукой» бывшего военного посланника Ирана в Ираке, командующего «Аль-Кудс» генерала Касема Сулеймани до их гибели в результате авиаудара США в январе 2020 года. 153 члена «Катаиб Хизбаллы» прошли подготовку в иранском спецподразделении «Аль-Кудс», а также в ливанской «Хизбалле». Группировка действует с 2003 года и активно боролась против присутствия США как в Ираке, так и в Сирии.
Отличие иранских ставленников от других шиитских движений
Количество иранских доверенных лиц, действующих в Ираке, их руководство, размеры и состав варьировались — особенно в ходе конфликта с ИГ. Аналогичным образом, у «аль-Хашд аш-Шааби» было большое разнообразие организационных структур, расколов и модификаций групп. Не все бригады «Аль-Хашд аш-Шааби» являются иранскими ставленниками. Например, несмотря на то, что они составляют более трети иракских военизированных формирований, очень немногие, если вообще какие-либо из групп ополчения , связанных с «Сарайя ас-Салам» и движением садристов, следует отнести к категории иранских ставленников. Иранских доверенных лиц в Ираке можно классифицировать по двум основным признакам.
В первую входят три известные группы: «Ассаиб Ахль аль-Хак», «Катаиб Хизбалла» и организация «Бадр». Все они прошли подготовку в ливанских подразделениях «Хизбалла» и «Аль-Кудс» КСИР задолго до того, как ИГ пустило корни; они наиболее долговечны в стране. Другая линия тренда включает в себя военизированные формирования, которые получили известность после фетвы аятоллы ас-Систани против ИГ. Наиболее заметными в этой категории являются спонсируемые Ираном Бригады имама Али, «Харакат Хизбалла аль-Нуджаба» и «Сарайя Хорасани». Примечательно, что лидеры и составляющие их группы постоянно меняются, раскалываются, демобилизуются и формируют новые организации под эгидой военизированных формирований. Кризис с ИГ позволил Ирану применить эффективную и рентабельную модель «Разделяй-наделяй полномочиями –контролируй». В любом случае предполагалось, что Иран останется безальтернативным спонсором в отношениях «принципал-агент». В мае 2018 года иракцы провели свои четвертые демократические выборы. Неожиданным результатом стало то, что альянс «Саайрун» Муктады ас-Садра получил большинство мест в парламенте, за ним вплотную последовал альянс «Фатех» Хади аль-Амири, альянс бывшего премьер-министра Хайдера аль-Абади и коалиция «Правовое государство» бывшего премьер-министра Нури аль-Малики. В курдских районах ДПК и ПСК получили наибольшую долю голосов. Победа ас-Садра стала серьезным ударом по усилению контроля Ирана над страной и привело к нападениям Ирана на сторонников ас-Садра и покушениям на их жизнь. Оба поддерживаемых Ираном шиитских политических тяжеловеса Ирака, «Даава» и ВИСИ, разделили свою лояльность. «Даава» разделила свою лояльность между Хайдером аль-Абади и Нури аль- Малики; ВИСИ разделила лояльность между Хади аль-Амири и Аммаром аль-Хакимом. Раскол между «Даава» и ВИСИ стал серьезной проблемой для иранских политиков, чья стратегия «разделения-усиления-контроля» сработала рикошетом, когда они маневрировали, чтобы убедить партийных лидеров отложить в сторону свои разногласия и сформировать правительство. Расколы также выявили ключевую уязвимость в опосредованной стратегии Ирана —трудность умиротворения давнего соперничества принимающих стран вместо единого фасада. Как и на предыдущих парламентских выборах в Ираке, именно Муктада Аль-Садр, а не иранские политики, сыграл роль политического арбитра, в конечном итоге добившись уступок от иракских коммунистов, «Ватании» Аллауи, «Фатеха» аль-Амири и победившего альянса аль-Абади в обмен на формирование коалиционного правительства.
Вывод
Иран использовал стратегию «Разделяй-усиливай-контролируй» для создания вариантов и возможностей внутри Ирака. Успех Ирана отчасти обусловлен его давней поддержкой основных иракских политических партий, глубоким пониманием иракской культуры, а также близость, экономические интересы и, в меньшей степени, племенные и семейные связи с регионом. Ирак и Иран имеют общие важные центры религиозного образования в Наджафе и Куме, соответственно; их ученые часто участвуют в обменах; и сотни тысяч паломников ежегодно отправляются из Ирана в Ирак на священный для шиитов день Ашура. Хотя идентичность «двенадцати имамов» является общей, большинство населения Ирака практикует ее в рамках квиетистского доктринального варианта, как и большинство шиитов в мире. Великий аятолла Али ас-Систани и в гораздо меньшей степени Муктада ас-Садр представляют иракский квиетизм, имеют обширные и политически важные местные общественные движения и могут создать — при необходимости — значительный потенциал ополчения. Версия шиизма «двенадцати имамов» иранского режима делает упор на концепцию велаят-э-факих, которая имеет некоторое хождение в Ираке. Действительно, великий дядя ас-Садра сыграл важную роль в создании юридического обоснования аспектов этой концепции, хотя ни Муктада ас-Садр, ни его отец, как считалось, не разделяли ее. Однако вилаяйет-э-факих остается точкой зрения меньшинства в шиитской общине Ирака. Что придало Ирану силы с 2003 года, так это тот факт, что шиитские партии в изгнании времен Саддама Хусейна, «Даава» и ВИСИ, были уполномочены США сформировать иракское правительство, а связанные с ними ополчения, возникшие с 2003 года, сделали их бесспорными арбитрами власти в стране. Со времен Саддама Хусейна, особенно после Первой войны в Персидском заливе, этно-конфессиональная напряженность была характерной чертой иракской политики, при этом активные конфликты происходили регулярно. Из-за явной политизации этно-конфессиональной идентичности баасистским режимом Саддама Хусейна центральное правительство было признано всеми сторонами потенциальной угрозой. Более того, межконфессиональный конфликт, последовавший за вторжением США в 2003 году, последовавшие за этим зверства и влияние ИГ — все это сделало необходимым содержание ополченцев для защиты внутри группы. Однако в ходе этого процесса сохраняется дилемма безопасности внутри Ирака, и сомнительная легитимность иракского правительства, похоже, не способна обеспечить безопасность в достаточной степени, чтобы вызвать полное разоружение и демобилизацию многих групп ополченцев. Активный внутренний конфликт характерен для Ирака с 2003 года. Даже когда гражданский конфликт был в основном урегулирован к 2008 году, все еще сохранялась враждебность низкого уровня между поддерживаемым Ираном центральным правительством, в котором доминируют шииты , и суннитской и курдской общинами. ИГ частично смогло расшириться быстро развивался в Ираке в 2013-2014 годах из-за того, что суннитская община решила, что это меньшее зло по сравнению с центральным правительством. Борьба с ИГ создала условия для внутренней мобилизации хорошо вооруженной группы из иранских сторонников. Неизбежным результатом стала острая дилемма в области безопасности, которая, хотя и уменьшилась с 2018 года, по-прежнему создает ощущаемую потребность в боеспособных ополченцах. Центральному правительству Ирака удалось создать значительный институциональный потенциал, отчасти благодаря тому факту, что ключевые иранские доверенные лица, особенно организация «Бадр», а теперь и ААХ, вносят свой вклад в аппарат государственной безопасности. Однако без их прямой поддержки потенциал правительства, вероятно, быстро ослабеет. С точки зрения схемы «принципал-агент», иракский случай наиболее наглядно демонстрирует иранский подход «Разделяй и властвуй» к доверенным лицам. Аль-Хашд аш-Шааби» представляет собой прямой вызов монополии иракского правительства на законное применение силы, и этот вопрос становится все более серьезным источником разногласий между иракцами и иранцами. Самой большой краткосрочной проблемой для иракского правительства является сохранение импульса, созданного «Аль-Хашд аш-Шааби» в борьбе с ИГ без отчуждение населения Ирака в значительной степени. Действительно, потеря генерала Сулеймани стала значительным ударом по доверенной стратегии Ирана, потому что ему удалось смягчить слабость правительства и поддерживать сильную стратегию делегирования полномочий спонсируемым доверенным лицам. Без него у многих доверенных лиц, похоже, появляются новые интересы, поскольку они конкурируют друг с другом за влияние. Перед иракским правительством стоит задача официальной интеграции Сил народной обороны в аппарат безопасности, в то время как некоторые политические лидеры призвали к демобилизации подразделений «Аль-Хашд аш-Шааби». Реальная борьба за власть в Ираке сейчас ведется между шиитскими партиями Ирака, которые расколоты между поддерживаемыми Ираном «Даава»,»Фатех» и ВИСИ и популистской «Саайрун». Рост поддержки Муктады ас-Садра в Ираке ставит под сомнение влияние Ирана на политику страны. Ас-Садр всегда был популистской силой для шиитского рабочего класса Ирака и позиционирует себя как иракского националиста. Ас-Садр доказал, что он является примирителем в стране, объединив разрозненные политические фракции и позволив сформировать коалицию правительство. Важно отметить, что у ас-Садра есть привычка вступать в союз с Ираном, когда он считает влияние США слишком большим, но он переходит на сторону ас-Систани, как только США снова отступают. Таким образом, ас-Садр постоянно участвует в смене альянсов, основываясь на своем восприятии баланса угроз. В условиях конфликта стратегия Ирана позволяет расширить политическое влияние на само государство, при этом «Аль-Хашд аш-Шааби» работает как служба безопасности де-факто. Тем не менее, при обычных политических условиях влияние доверенных лиц и Ирана раздражает население. Из-за этого среди населения Ирака растет недовольство присутствием Ирана в стране. Эта тенденция демонстрирует, что политические группы принимающей страны и население принимающей страны гораздо более сговорчивы к внешнему влиянию, когда они могут объединиться вокруг общего врага. Однако, как только эта вражеская угроза исчезает, «ближний враг» — конкуренция между группировками принимающей страны — определяет политический ландшафт, и основное влияние на агентов ослабевает.