по материалам Joint Special Operations University, США
Оценка разделения-усиления-контроля и его уязвимостей в Йемене
Способность Ирана поддерживать политическое влияние, размещение и доступ через движение хуситов в лучшем случае вызывает сомнения. Хотя в данный момент и движение хуситов, и Иран нуждаются друг в друге, это партнерство по необходимости и не основано на общих религиозных принципах. Иран в основном имеет геостратегический интерес: установление способности влиять на Баб-эль-Мандебский пролив и создание основы для потенциальной второй линии наступления против Саудовской Аравии. Преследуя разные политические цели и лишь незначительные религиозные связи, Ирану было бы неразумно полагаться исключительно на движение хуситов в средне- и долгосрочной перспективе. Единственное сходство во внешней политике между хуситами и Ираном заключается в заявленной оппозиции Соединенным Штатам и Израилю. С геостратегической точки зрения это говорит о том, что хуситы, естественно, будут стремиться к налаживанию отношений с антизападным блоком Китая, России и Ирана при любых обстоятельствах. Хотя Иран, безусловно, был бы вовлечен в это дело, он, вероятно, не смог бы выступать в качестве единственного покровителя Йемена, и доверенные отношения, вероятно, ослабли бы, поскольку Китай и Россия конкурировали бы за доступ и влияние в своих собственных целях в этой критической международной ситуации. По этой причине представляется рациональным, что Иран будет стремиться выявить потенциальные отколовшиеся группы внутри движения хуситов, чтобы распространить свое покровительство. Хотя в настоящее время такие группы не являются достоянием общественности, вполне вероятно, что Иран и ливанская «Хизбалла» в настоящее время оценивают свои варианты. Если движение хуситов добьется победы или проведет переговоры о мире с оставшимися оппозиционными группами, ценность Ирана для хуситов снизится, а его способность обеспечить длительное влияние окажется под угрозой. Однако неясно, каким образом иранцы смогли бы добиться значительного раскола в сообществе зейдитов, которые разнообразны, но хуситы составляют ядро тех, кто был бы наиболее открыт иранскому влиянию в йеменской политике. В сообществе зейдитов наряду с городскими зейдитами существует классовый компонент горцев-хуситов как менее искушенных и образованных. Следовательно, партия «Хизб аль-Хакк» не представляет и не может представлять все элементы йеменских зейдитов, хотя военные успехи хуситов действительно обеспечивают им поддержку племен, поскольку их лидеры стремятся присоединиться к победившей коалиции. В ближайшей перспективе Ирану будет трудно участвовать в цикле разделения власти и контроля в Йемене, не ослабляя политическую и военную согласованность движения хуситов. Похоже, Абдул Малик аль-Хуси также проводит достаточно согласованную внешнюю политику, чтобы поддерживать покровительство Ирана. Однако степень, в которой может быть сохранена согласованность, сомнительна, поскольку внутреннее политическое давление требует менее резких и догматичных подходов к нешиитским группам, как показывает опыт с преследованием меньшинства бахаи. Действительно, в то время как движение хуситов кажется жизнеспособным посредником в нынешних условиях, внутриполитическое давление может изменить это соотношение в отсутствие прямого внешнего вмешательства, поддерживающего режим с ограниченной местной легитимностью.
Вывод
Хотя в настоящее время кажется, что у Ирана прочные отношения между принципалом и агентом, на самом деле он сталкивается с большим количеством дилемм. Хотя при рассмотрении конфликта с западной точки зрения, как правило, делается акцент на суннитско-шиитском аспекте, на самом деле главной движущей силой конфликта в Йемене является серьезный внутренний баланс угроз. Однако в йеменской политике весьма проблематично рассматривать динамику через такие дихотомии, поскольку идентичность и альянсы более изменчивы и контекстуализированы, что означает, что новые и неожиданные альянсы могут быстро формироваться по мере изменения обстоятельств. В частности, нет никаких данных, свидетельствующих о том, что хуситы стали зависимыми от иранской помощи или каким-либо образом подпали под власть Тегерана. Хуситы считают, что базирующаяся в Сане элита уже давно исключила их и не заинтересована в том, чтобы дать им больше влияния в делах государства. По их мнению, соглашение о переходном периоде 2011 года, которое привело к вступлению Хади на пост президента, просто изменило баланс сил среди элиты, не предлагая подлинных перспектив интеграции таким маргинализированным субъектам, как они сами. Более того, этот внутренний порядок поддерживается Саудовской Аравией и Соединенными Штатами, главными соперниками Ирана. Именно эти распространенные антистатусы сближают хуситов и Иран, а не общая шиитская вера. Эта оценка была еще совсем недавно сделана экс-послом США в Йемене и Объединенных Арабских Эмиратах, Уильямомм Рафом. Он пишет: «Несмотря на требования Саудовской Аравии, Иран не контролирует хуситов, однако он действительно оказывает помощь хуситам, поскольку это недорогой способ вывести саудовцев из равновесия в их региональной конкуренции». При этом хуситы являются показателем проблемы внутреннего баланса угроз в отношении власти центрального правительства, а не проблемой иранских посредников как таковой.
Тип шиитской идентичности
Движение хуситов уходит корнями в зейдитский шиизм и, следовательно, не относится к иранскому варианту «двенадцати имамов», который создал бы сильную религиозно-идеологическую общность. Более того, зейдиты не являются монолитно объединенными за спиной хуситов. Например, во время шести раундов боевых действий в период с 2004 по 2010 год некоторые ополченцы из зейдитских племен сражались бок о бок с правительством против хуситов, в то время как многие правительственные чиновники и военнослужащие, включая А.А.Салеха, являются зейдитами. Аналогичным образом, когда хуситы приблизились к Сане в 2014 году, они столкнулись с сопротивлением со стороны некоторых племен зейдитов. Таким образом, йеменский конфликт в первую очередь связан с доступом к власти и трофеям конфликта. По своей сути это гражданская война, движимая местной конкуренцией за власть, а не региональная, сектантская или опосредованная война. Соперничество Ирана и Саудовской Аравии наложилось на этот внутренний конфликт и разожгло его, но не является его движущей силой. Более того, внутри общины зейдитов существует множество форм исповедания веры — от сельских жителей высокогорья до городских элит, а также светских или непрактикующих в культурном отношении общин зейдитов.
Степень сходства в религиозной интерпретации шиитской теологии
Иранский шиизм и доктрина велайят-э-факих, существенно отличается от зейдитского шиизма. Ученые иногда описывают зейдитский шиизм как пятую школу исламской юриспруденции, которая находится где-то посередине между суннизмом и двунадесятниками. Есть, по крайней мере, три ключевых отличия, которые помешали бы хуситам когда-либо принять иранские интерпретации шиитского ислама.
Во-первых, зейдиты отвергают представление о мессианской природе скрытого двенадцатого имама, от которого двунадесятники получили свое название.
Во-вторых, многие зейдиты верят, что почитание скрытого имама приближается к идолопоклонству.
И, в-третьих, зейдиты не признают власть аятолл в отличие от квиетистов и двунадесятников, и они известны своей доктринальной гибкостью.
Высокий баланс угроз среди доверенных лиц
Йемен долгое время был и остается сегодня фрагментированным государством, и его политика почти всегда напоминает дилемму безопасности, когда различные коалиции стремятся установить контроль над государством, чтобы манипулировать распределением ресурсов. Как уже отмечалось, масштабы угрозы исходят из множества направлений — правительственные силы безопасности, ополченцы, религиозная маргинализация, религиозный экстремизм, племенная политика, отсутствие возможностей и нехватка ресурсов — вот лишь некоторые из них. Из-за этого возможность для внешних сил задействовать различные местные вооруженные группировки, вероятно, сохранится на долгие годы. Кроме того, присутствие «Аль-Каиды на Аравийском полуострове» и ИГ в Йемене делает последствия поражения тяжелыми для несуннитов.
Степень активности конфликта
Йемен в настоящее время находится в эпицентре активного конфликта, который продолжается с 2015 года с несколькими вспышками крупномасштабного насилия в предшествующее десятилетие. В результате каждая вооруженная группировка в настоящее время пользуется поддержкой внешнего покровителя. Хотя в настоящее время конфликт благоприятствует движению хуситов, за последние пять лет военные успехи ослабевали и перетекали в разных направлениях. Высокий баланс угроз, наличие множества внешних покровителей, поддерживающих различных агентов, и неспособность какой-либо одной стороны доминировать над другими гарантирует, что конфликт, скорее всего, продолжится, если не будет предпринята очередная попытка заключить великий пакт. Действительно, стойкость движения хуситов при ограниченной военной поддержке против сил, располагающих современным вооружением, указывает на то, что активный конфликт может продолжаться бесконечно, и что Иран будет по- прежнему полезен хуситам до тех пор, пока сохраняется такая ситуация: недостаток силы правительства Йемена по сравнению с другими местными субъектами/ополченцами. Признанное ООН правительство находится под угрозой как со стороны движения хуситов, так и со стороны ЮПС. Это слабый субъект, и многие из вооруженных доверенных лиц обладают большим военным потенциалом, более эффективными политическими отношениями и лучшим доступом к местным ресурсам, чем само правительство. Даже при нормальных обстоятельствах власть центрального правительства с трудом распространялась за пределы городских районов, что вынуждало его полагаться на племенные взаимоотношения и альянсы. Полный распад государства на три основные группировки — хуситов, признанное правительство и ЮПС — означает, что система управления была значительно разрушена. Тем не менее, неприятие зейдитами основных догматов иранских теологических верований может в конечном итоге привести к противодействию влиянию Ирана — особенно после того, как крупные боевые операции пойдут на убыль. Трудно представить, что после успешного устранения ваххабитской угрозы практике и идентичности зейдитов хуситы добровольно подчинились бы иранской доктрине велайят-э-факих, которая им чужда. Это ключевая уязвимость в стратегии Ирана и со временем она может стать ключевым фактором в отношениях между принципалом и агентом. Короче говоря, Иран, вероятно, сможет реализовать стратегию вмешательства с помощью движения хуситов, но он вряд ли сможет достичь чего-либо более существенного именно из-за внутришиитских теологических разногласий. Но в разгар продолжающейся внутренней анархии и международного конфликта Иран сможет поддерживать отношения с движением хуситов и использовать эту дилемму безопасности.