по материалам International Institute for Middle East and Balkan Studies (IFIMES), Словения
До вторжения США относительные темпы роста ВВП Афганистана составляли 8%. Эксперты утверждают, что экономика Афганистана стабилизировалась в 2001 году, но к 2003 году она резко упала и продолжала испытывать трудности во время вторжения США. С момента последующего прихода «Талибан» к власти в августе 2021 года и по сегодняшний день он находится на грани полной капитуляции (в его нынешней форме зависимой экономики), с огромным потреблением и зависимостью от импорта товаров из соседних государств и в основном от иностранной помощи. После завершения двухлетнего правления талибов не будет ошибкой заявить, что экономика Афганистана выживает за счет критической помощи соседних государств и устойчивой торговли с экономическими гигантами, включая Китай и Россию, без которых экономика Афганистана наверняка рухнула бы. Страна страдает от засухи с постоянной потерей урожая, внутренней миграцией из-за практики этнической дискриминации (часто продиктованной губернаторами провинций, выполняющими инструкции, переданные Рахбари Шура), продолжающейся приостановкой международной помощи, отсутствием финансовых отношений с мировой рыночной экономикой, хроническими санкциями, серьезным стрессом для определенных этнических групп, растущей незащищенностью, наряду с частыми землетрясениями с остатками последствий коронавируса, которые, объединившись, создали огромное напряжение для местных масс, стремление к ради пропитания в заброшенной местной рыночной экономике.
По мере перехода мира к 2024 году правление «Талибана» оказывает хроническое влияние на местные рынки, семьи малого бизнеса, крупные отрасли промышленности с падающим уровнем безработицы, дезертирством высшего и среднего класса в афганском обществе, сокращением внутреннего производства, мелкими инвестициями, что указывает на потенциальное снижение ВВП Афганистана в 2024-2025 годах по сравнению с 2023 годом.
Подход талибов к экономике Афганистана
Когда талибы пришли к власти в 1990 году, они использовали разрушение в качестве модели управления, что нашло отражение в их экономической политике. Но, похоже, старые модели уходят в прошлое, а молодые кадры оказывают большее влияние на руководство. Это новое поколение командиров движения «Талибан» (большинство родилось после первого правления талибов) вынудило закаленных в боях боевиков-исламистов (которые сейчас осуществляют командование) изменить свои взгляды на национальную экономику Афганистана (даже если это означает обращение за помощью к сочувствующим странам, таким как Катар, ОАЭ, Турция и Саудовская Аравия), стабилизировать ее настолько, чтобы искать прибыльные возможности у более крупных экономик (Китая и России) и региональных соседей в Юго-Восточной / Центральной Азии, потенциально положив конец изоляции мирового рынка.
На 2024-2025 годы эксперты определили три ключевых препятствия, делающих неэффективной внутреннюю экономическую политику Афганистана:
- Талибы не предприняли никаких усилий по проведению экономических реформ
- У талибов нет целенаправленной экономической политики (даже после двух лет правления)
- У талибов нет экономических планов
Принимая во внимание вышеупомянутые препятствия, очевидно, что для движения «Талибан» экономические реформы / политика или любые перспективные планы отошли на второй план, что напрямую повлияло на их способность управлять страной.
Тем не менее, эмир Хайбатулла Ахундзада издал указы для экономического сектора, предусматривающие послабления для местных домохозяйств / малого бизнеса, лучшие условия для местной промышленности с точки зрения найма рабочей силы, внутренней торговли, в попытке достичь самодостаточности. Оглядываясь назад, можно сказать, что указ усиливает усилия, предпринимаемые муллой Абдул Барадаром, занимающим важные политические посты, включая исполняющего обязанности заместителя премьер-министра по экономическим вопросам, которому в основном поручено возродить экономику Афганистана. Тем не менее, в экономической политике или стратегиях Барадара, которые в основном кажутся эффективными на бумаге, не отражается никакого реального воздействия. С учетом того, что экономическое направление возглавляет мулла Барадар, можно утверждать, что экономика является одним из важных столпов модели управления талибов, однако сохраняющиеся разногласия между муллой Барадаром и Ахундзада делают любой прогресс в этом отношении неэффективным.
С этой целью Рахбари Шура придерживается мнения о пересмотре внутреннего сектора Афганистана. Лагерь муллы Барадара стремится возродить существующий сбор налогов (внедряя катарскую модель получения доходов) путем упрощения таможенного управления и оформления документов для сбора налогов, в то время как эмир Ахундзада придерживается мнения о пресечении коррупции на провинциальных / торговых путях, четком контроле над обменом валюты и увеличении внутреннего производства. В 2023 году Всемирный банк опубликовал отчет, в котором говорится о некотором снижении инфляции, стабильности Афганистана, стабильном денежном потоке (своевременная выплата заработной платы всем должностным лицам), увеличении банковских депозитов и стабильном повышении эффективности управления денежными средствами, что указывает на положительное влияние существующей налоговой политики. Но в конце 2023 года в Рахбари Шуре возникли разногласия по поводу сокращения дефицита доходов, при этом мулла Барадар и эмир Ахундзада разошлись во мнениях относительно методов борьбы с коррупцией государственных чиновников (на уровне провинций) и политики участия частного сектора и иностранных организаций.
В 2023 году в Афганистан шел стабильный приток гуманитарной помощи, активизировалось участие местных предприятий в производственной деятельности, введения правил жесткого использования афгани для торговли (мулла Барадар запретил использование иностранных валют), осуществления талибами прямого контроля над ввозом и вывозом долларов США из Афганистана, декриминализации онлайн-торговли, что привело к стабильности афгани в первой половине 2023 года. Мулла Барадар впервые за десятилетия внедрил бюджетное управление. В результате доход движения «Талибан» в период с марта 2022 по 23 марта превысил 2,2 миллиарда долларов США, что отражает эффективную налоговую политику.
Несмотря на некоторые успехи, противостояние между муллой Барадаром и Ахундзада нашло отражение в дискуссиях в Рахбари Шура во второй половине 2023 года, которые разделили ее на разные страты по вопросу введения ограничений на маршруты контрабанды / торговые аванпосты, крупномасштабные банковские операции, реструктуризация Da Afghanistan Bank, возрождение макроэкономической политики (талибы стремятся адаптировать бывшую модель афганской республики), что указывает на сохраняющиеся разногласия даже в 2024 году. Однако эмир согласился с решением Барадара ужесточить регулирование цен на все продукты питания и сырье, снизить налоги на весь импорт продовольствия (на сегодняшний день на 50%), поощрять фермеров сеять продовольственные культуры, воздерживаясь от любой политики выращивания опийного мака.
Движение «Талибан» о развитии инфраструктуры
С момента прихода к власти в 2021 году движение «Талибан» инициировало многочисленные инфраструктурные проекты, такие как проект по производству солнечной энергии мощностью 10 мегаватт в Суроби (недалеко от Кабула) среди шести других энергетических проектов ориентировочной стоимостью более 75 млн долларов США. Кроме того, «Талибан» подписал многочисленные меморандумы с учреждениями о модернизации недавно открытой дороги Саланг, жизненно важной сети туннелей, проходящей через Гиндукуш, наряду с цементным заводом «Джабаль аль-Саррадж», в который катарский бизнес инвестировал более 200 млн долларов США. С учетом роста инфраструктуры производительность в 2024-2025 финансовом году, похоже, удвоится.
При таком развитии событий талибы потенциально могут завершить строительство канала Кош Тепа, одного из крупнейших каналов, построенных для отвода воды из Амударьи, в лучшем случае к концу 2024 или к началу 2025 года. Протяженность главного канала составляет более 285 км, что, по оценкам, позволит превратить 550 000 гектаров пустыни в пригодные для земледелия. Он начинается в провинции Балх, проходит через Джаузджан, заканчивается в Фарьябе. Этот амбициозный проект канала способен обеспечить пропускную способность более 20 млрд куб. м воды, удовлетворяя аграрные потребности Афганистана.
В дополнение к этому, Исламабад стал принимающей стороной Первой трехсторонней встречи по торговле и транзиту между Пакистаном, Афганистаном и Узбекистаном в ноябре 2023 года, на которой обсуждался амбициозный проект транзитной железной дороги Узбекистан-Афганистан-Пакистан. Проект охватывает маршрут протяженностью 760 км, начинающийся от Термеза в Узбекистане через Мазари-Шариф и достигающий портового города Карачи. Но принимая во внимание очень непростые отношения движения «Талибан» с Исламабадом, будущее проекта остается неясным.
Строительство третьего участка железной дороги Хаф-Герат почти завершено, по словам одного иранского чиновника, что указывает на более раннее завершение, чем предполагаемая дата. По завершении строительства железнодорожная линия соединит порт Чабахар на юго-востоке Ирана с Афганистаном, что позволит талибам расширять торговлю не только с Центральной Азией, но и с Россией, Турцией, пересекая Европу через Средиземное море.
«Талибан» об иностранных инвестициях
Возглавляющий инициативу (также являющийся предметом разногласий с эмиром Ахундзада) мулла Барадар стремится использовать прибыльные механизмы в попытке привлечь иностранные инвестиции. Он стремится привлечь частный сектор / деловые дома к инвестированию во внутренние проекты с намерением повлиять на кадры частных инвесторов, лояльных «Талибану». Что касается иностранных инвестиций, чиновник, близкий к лагерю Барадара, подтвердил заинтересованность более 37 иностранных инвесторов, которые были официально зарегистрированы в 2023 году, при этом четыре потенциальных инвестора намерены зарегистрироваться к концу января 2024 года. Барадар стремится соединить Афганистан с китайской инициативой «Один пояс, один путь», видение, которое не разделяют многие в Рахбари Шуре. Он делегировал представителей различных государственных учреждений для участия в торговых форумах в Китае и России. Эти переговоры, возможно, сыграли решающую роль для «Талибана» в проведении дискуссий, ориентированных на экономическую политику, в рамках Рахбари Шуры, которые преподносятся как инициатива Барадара; недовольство внутри двух высших лидеров, вероятно, возрастет в 2024 году.
Тем не менее, Барадар заинтересован в отмене экономических санкций Запада и США, стремится увеличить объем поступающей гуманитарной помощи и привлечь как можно больше иностранных инвесторов в попытке обратить вспять последствия изменения климата, что является альтернативным способом добиться легитимности движения «Талибан». Однако многие в руководстве талибов по прежнему не разделяют его амбиций по отношению к Китаю, которые выражаются в его общении с Пекином (регулярные консультации с китайским послом) и его приверженности входа в инициативу «Один пояс, один путь».
Чего ожидать в 2024-2025 финансовом году?
Поскольку в руководстве талибов продолжаются дискуссии в отношении своей полной инкорпорации китайский проект, Пекин скорее всего сосредоточиться на проекте «Амударья», который в перспективе должен принести Афганистану более 7 млрд долларов, но реализация которого постоянно откладывается. Талибы обсуждают с многочисленными китайскими предприятиями строительство прямой дороги между Китаем и Афганистаном через Ваханский коридор, которое они могут предложить во второй половине 2024 года. Для движения «Талибан» инициатива «Один пояс, один путь» имеет большее значение с точки зрения обеспечения связи с региональными экономиками, открывая двери потенциальным партнерам с намерением стабилизировать его падающую экономику. Кроме того, талибы, вероятно, установят / расширят свою торговлю с Пекином, особенно после запуска специального воздушного коридора между китайским Урумчи и Кабулом.
Тем не менее, неопределенность над международным признанием (движения «Талибан») будет сохраняться в течение всего 2024 года, поскольку внутренние столкновения, этническая дискриминация, систематическое насилие, совершаемое в отношении этнических меньшинств, женщин и детей, продолжают сохраняться. Поскольку талибы не желают обсуждать или даже упоминать внутриплеменной диалог, судьба политического ландшафта Афганистана будет продолжать создавать неуверенность среди иностранных организаций / инвесторов и отечественных деловых кругов. «Талибан» категорически не согласен с самим контекстом инклюзивности, который означает, что международное признание будет трудно завоевать, что вынудит его действовать в серой зоне (по крайней мере, в 2024 году), предоставляя ограниченные возможности для взаимодействия с международными субъектами в условиях внутриполитической борьбы.
Заключение
Поскольку движение «Талибан» сосредоточено в первую очередь на секьюритизации (одном из столпов управления), его политика лишена базового благосостояния (для населения), развития навыков, создания рабочих мест, привлечения минимальных внутренних инвесторов. При этом движение «Талибан» остается международно непризнанным в качестве источника законной власти, продолжая править с авторитарным подходом, вселяющим скорее страх, чем уверенность. В условиях высокой безработицы (по оценкам экспертов, более 30%), наносящей ущерб внутренней экономике, за которой следует внешнее давление, вызванное изгнанием Пакистаном афганцев, внутренней миграцией, местные афганцы предпочитают уехать из страны, чем столкнуться с экзистенциальным кризисом, который потенциально нарастает. Это привело к сильному внутреннему и внешнему давлению на «Талибан», вынудившему даже самых лояльных членов Рахбари Шуры защищать свои собственные интересы. Не будет ошибкой утверждать, что в 2024 году движение «Талибан2 может испытывать больше внутреннее, чем внешнее давление.
В 2024-2025 годах прогнозируется кардинальных изменений в экономике Афганистана. Она продолжает оставаться хрупкой. Однако, если «Талибану» удастся заручиться поддержкой малых и средних частных предприятий, торговых домов (независимо от их лояльности «Талибану»), может быть достигнута некоторая передышка в экономике. Более того, любое решение о реструктуризации или повторной активации Da Afghanistan Bank с помощью частных организаций может получить положительную поддержку.