по материалам индийских экспертов
Война Израиля против ХАМАСа в секторе Газа, которая продолжается уже пятый месяц, по-прежнему основывается на объявленной премьер-министром Биньямином Нетаньяху цели покончить с ХАМАСом как с военным, так и с политическим образованием. Нетаньяху также поклялся «противостоять всему свободному миру, если потребуется», чтобы победить ХАМАС. Террористическая атака против Израиля 7 октября 2023 г. продолжается, поскольку десятки израильских заложников остаются в плену у ХАМАСа на быстро сокращающейся подконтрольной ему территории анклава. В недавнем анализе военный аналитик Джон Спенсер утверждал, что бесполезно сравнивать продолжающуюся военную кампанию Израиля с другими тактическими фронтами, от недавних примеров на Украине, в Ираке и Сирии до более исторических, начиная со Второй мировой войны. Другие эксперты, такие как Леонард Вайнберг и Ари Перлигер, оценивают, что 30% активности террористических групп заканчиваются захватом или убийством руководства. Гипотеза, которую Вайнберг и Перлигер выдвигают в подтверждение своих выводов, заключается в том, что неудача является наиболее распространенным результатом достижения предполагаемых политических целей любой террористической группы. Между тем, другие аналитики, такие как Джозеф Стиб, также предостерегают от чрезмерного упования на историю в поисках полезных уроков.
Прекращение деятельности террористических организаций или их разгром — спорная идея. История знает много поддающихся измерению примеров террора или групп боевиков, которые резко деградировали, если не исчезли полностью. В то время как для Израиля такие группировки, как ХАМАС, «Исламский джихад» и ливанская «Хизбалла», представляют непосредственную угрозу, Индия видит параллели с трансграничным терроризмом, с которым она сталкивалась на протяжении десятилетий, со стороны спонсируемых Пакистаном групп, таких как «Лашкар-э-Тайба» (LeT) и «Джейш-э-Мохаммад (JeM)».
Опыт Индии
В Индии доморощенные джихадистские группировки, такие как Индийские моджахеды (IM) и Студенческое исламское движение Индии (SIMI), в прошлом создавали серьезные проблемы. IM оказалась в центре внимания после взрывов в Нью-Дели в 2005 году, в результате которых более 60 человек погибли и более 200 получили ранения на некоторых из самых многолюдных рынков столицы. Теракт произошел за два дня до фестиваля Дивали, когда общественные места были наиболее оживленными. Базирующийся в Пакистане LeT опубликовал заявление в интернете под псевдонимом Махез-и-Инкуилаб, создав впечатление, что существует растущая тенденция наращивания потенциала индийских джихадистских группировок внутри страны, одновременно предоставляя для IM правдоподобное отрицание своего участия в этом теракте. Однако, чтобы лучше понять суть IM (что является непростой задачей), жизненно важно понять его корни в SIMI и лежащие в основе их возникновения политические события. Есть два ключевых события, вокруг которых джихадистские группы в Индии продолжают выстраивать нарративы даже сегодня: во-первых, снос мечети Бабри Масджид в декабре 1992 года и, во-вторых, общественные беспорядки в Годхре в штате Гуджарат в 2002 году. В то время как SIMI было запрещено индийским правительством в 2001 году (который был временно отменен в 2008 году из-за судебного вмешательства), IM была запрещена только в 2010 году. SIMI было основано в 1977 году в Алигархе, штат Уттар-Прадеш (UP), студентом-физиком по имени Мохаммад Ахмадулла Сиддики, который позже получил степень магистра и доктора журналистики и средств массовой информации в Соединенных Штатах. Этот штат вообще является базой для экстремистских интерпретаций ислама. Например, именно там семинария Дарул Улум Деобанд, основанная в 1866 году, становится домом для суннитского исламского движения Деобанди —которому также следуют талибы. С другой стороны, UP — это также штат, где семья иранского аятоллы Рухоллы Мусави Хомейинеи временно проживала в составе тогдашнего королевства Авадх, которым правили мусульмане-шииты персидского происхождения-имамии, до его аннексии британцами в 1850-х годах.
Сиддики основал SIMI на противоположном видении, чтобы устранить предубеждения против мусульман в индийском обществе и в основных средствах массовой информации страны. Однако, по его собственным словам, основанное им SIMI «совершенно отличалось» от того, чем оно в конечном итоге стало известно, поскольку возросло влияние других организаций, таких как «Джамаат-э-Ислами-Хинд». Организация IM, как известно, была сформирована из отколовшейся группы из SIMI и выбрала более радикальный путь. Как и любая структура ополчения, для продвижения своих целей она смешалась с организованной преступностью, чтобы собрать средства и получить доступ к оружию. Персидский залив 1980-х и 1990-х годов уже был пороховой бочкой идеологии, радикализма и организованной преступности, включая тех, кто скрывался от индийского государства. В рамках SIMI группы также постепенно все больше укоренялись в панисламских целях, что делало их привлекательными не только для Пакистана.
В 1981 году SIMI разорвало отношения с «Джамаат-э-Ислами-Хинд» из-за разногласий в поддержке Ясира Арафата, тогдашнего лидера Организации освобождения Палестины (ООП), который часто посещал Индию. По крайней мере, некоторые группировки внутри SIMI считали, что Арафат был марионеткой Запада, и эти разногласия наряду с более публичными репрессиями после 2002 года подтолкнули многих молодых членов SIMI искать альтернативы. Возможно, это обеспечило привлекательный пул молодых идеологов для поддерживаемых Пакистаном групп, которые хотели сражаться в Кашмире, и других, которые хотели пойти более независимым путем. Репрессии против SIMI продолжаются по сей день, и в этом заключается главная проблема. Из-за его неустойчивой иерархии и еще более расплывчатых идеологических и политических целей демонтаж этих структур вполне может оказаться вечным процессом. В 2022 году правительство Индии запретило Народный фронт Индии (PFI) в соответствии с Законом о предотвращении незаконной деятельности (1967) за связи с террористическими группами. PFI, основанная в 2006 году в южном индийском штате Керала, обвиняется в связях с SIMI, «Джамаат-уль-Моджахед Бангладеш» и «Исламским государством» (ИГ, запрещенов России).
Члены IM и других террористических группировок из Индии также оставили свой след на зарубежных театрах военных действий, таких как Афганистан. Например, Асим Умар, который отправился в Пакистан из Самбхала в штате Уттар-Прадеш в 1995 году, чтобы присоединиться к «Харкат-уль-Моджахед» (HuM), в конечном итоге стал эмиром «Аль-Каиды на Индийском субконтиненте» (AQIS). Он был эмиром с момента ее создания в 2014 году и в конечном итоге был убит в 2019 году американо–афганскими войсками. Также известно, что члены IM присоединились к ИГ, которое является салафитской группировкой, по сравнению с более деобандистскими сторонниками IM. Ученый Викрам Раджакумар подчеркивает, что такой произвольный сдвиг идеологии в сторону ИГ является ключевым моментом для понимания сути джихадистских группировок в Южной Азии, особенно в Индии, которая не особенно согласуется с действиями иностранных террористических групп.
В своей книге 2011 года, «Индийские моджахеды: враг внутри», журналист Шишир Гупта подчеркивает, что, хотя ИГ как группа, возможно, больше не распространена, ее кадры продолжают быть частью более широкой террористической деятельности, которой часто помогает Пакистан, и географически расположены по всей Западной и Южной Азии, от арабских столиц до таких городов, как Карачи и Лахор. В конечном счете, индийские службы безопасности продолжают бороться с IM и SIMI как с организациями-призраками, или с теми, от которых осталось только название, но основные идеологи и члены разошлись по другим группам и организациям (или как частные лица, подрядчики, фрилансеры и организованные преступники).
В конечном счете, политика, которая сработала в пользу тактики индийских служб безопасности, — это то, что ученые Сет Дж. Джонс и Мартин К. Либицки концептуально выделяют под «полицейской деятельностью». Медленный и затяжной подход в рамках операций по поддержанию правопорядка привел к тому, что в судах было возбуждено множество дел, направленных против SIMI и ИГ, и, в конечном итоге, к их судебному преследованию. Очень немногие дела носили военный характер. Это было в такой же степени стратегическим решением, как и тем фактом, что нельзя было рассматривать государство как вступающее в войну против значительной части собственного населения. Аналогичное мышление также было принято индийскими службами безопасности в борьбе с левым терроризмом, которое также включает параллельные политические направления и даже возможности для реабилитации посредством политики, основанной на капитуляции, в обмен на помилование и трудоустройство. Тактические операции, когда это необходимо, проводятся полувоенными полицейскими силами вместо традиционной армии.
Заключение
В то время как географические реалии Израиля сильно различаются стратегически, тактически и даже исторически, его нынешняя практика уничтожения ХАМАСа исключительно военными средствами вполне может оказаться несостоятельной в долгосрочной перспективе. Запрещенные террористические группировки, такие как ХАМАС, осуждаются во всем мире; они выигрывают, особенно после 7 октября, от успешного использования в своих повествованиях идей «революции» и «деколонизации», среди прочего. Это не сильно отличается от воинственности в индийском штате Кашмир, где террористические группы позиционируют себя как группы, выступающие против государства, но в первую очередь имеют свои собственные цели, направленные на власть и контроль. Для (относительного) сравнения, ответный удар Индии 2019 года в Балакоте, Пакистан, в качестве возмездия за теракт в Пулваме несколькими днями ранее был направлен на то, чтобы снизить темп эскалации в пользу Нью-Дели (успешно). Количество инцидентов, спровоцированных террористами в неспокойном Кашмире, согласно правительственным данным, сократилось с 228 в 2018 году до 43 по состоянию на ноябрь 2023 года.
Наконец, израильтянам не нужны проповеди других о том, как проводить контртеррористические операции или строить защищенное государство, несмотря на их собственные неудачи 7 октября. Но, учитывая общность между Израилем и Индией в том, что касается их опыта борьбы с исламистским террором, важным выводом для первых было бы пересмотреть или уточнить, как они определяют «поражение» ХАМАСа. Это может быть соотнесено с индийским опытом борьбы с группами нового назначения, постоянно мобилизующимися вокруг одной и той же идеологии или внутренних обид. Короче говоря, даже после иерархического обезглавливания ХАМАСа, вполне вероятно, что группировка возродится в другом обличье, и снова будет использовать палестинский вопрос как наиболее удобный политический и идеологический инкубатор.