Официальная позиция Таджикистана по поводу деятельности афганского движения «Талибан» (запрещено в РФ) главным образом обусловлена политикой по предотвращению радикализации населения. Среди инструментов противодействия можно выделить контроль и строгую цензуру в СМИ, открытое выражение оппозицию талибам, а также меры по этническому и национальному сплочению населения Таджикистана. Государственная пропаганда является исключительным случаем в регионе как с точки зрения единообразия, так и последовательности. В Кыргызстане и Казахстане опасаются не столько самого «Талибана», сколько спящих экстремистских ячеек, который он потенциально может укрывать или оказывать им поддержку.
Население Узбекистана также опасается жесткого исламистского подполья, которое может вновь возродиться на фоне подъема «Талибана» и, что самое тревожное, привлечь в свои ряды сторонников террористической организации «Исламское государство» (ИГ, запрещено в РФ). Ее региональное ответвление, известное под названием «ИГ-Хорасан» (запрещено в РФ), смогло значительно расширить подрывную деятельность в районе Гиндукуше после вывода войск НАТО из Афганистана. В отличие от «Талибана», группировка также держит в поле зрения соседние государства Центральной Азии. В частности, «ИГ-Хорасан» пытается вербовать боевиков из радикализированных слоев населения Узбекистана, используя пропаганду, эксплуатирующую антагонизм между «Талибаном» и «Исламским движением Узбекистана» (ИДУ, запрещено в РФ), присягнувшим на верность ИГ в 2015 году. Взаимодействие между талибами и светским режимом в Ташкенте также используется «ИГ-Хорасан» для привлечения узбеков к борьбе с «Талибаном». Растущая обеспокоенность Таджикистана усилением угрозы со стороны афганских экстремистских группировок может в итоге склонить Душанбе к активизации регионального сотрудничества, в том числе и с нынешним правительством Афганистана. Напряженная обстановка у границ вынуждает Таджикистан искать дополнительных партнеров в сфере противодействия терроризму. Так, Россия, выстраивающая сдержанные взаимоотношения с руководством талибов в интересах региональной безопасности и имеющая военную базу в Таджикистане, призвала Душанбе разрешить споры с движением взаимоприемлемым способом после того, как «Талибан» повторно захватил власть в Афганистане в 2021 году. Душанбе также поддерживает военное сотрудничество с Китаем, однако и Пекин продолжает наращивать контакты с талибами с 2021 года. Правительства государств Центральной Азии стремятся ограничить распространение пропаганды радикальных группировок, используя силовые и образовательные подходы. Повышая боевую готовность и обеспечивая безопасность границ своих стран, они хотят предотвратить проникновение исламистов на территорию Центральной Азии. Ограничительная политика в отношении беженцев, проводимая соседями Афганистана, не в последнюю очередь обусловлена опасениями по поводу проникновения в регион экстремистских элементов. Контроль над религиозной сферой в государствах Центральной Азии также стал более жестким с тех пор, как к власти в Афганистане пришли талибы. Хотя их правительства в некоторой степени настаивают на установлении сотрудничества с афганскими талибами, напряженность в регионе не стихает, особенно из-за очевидной неспособности «Талибана» контролировать группировки боевиков, действующие на его границах и создающие прямую угрозу безопасности соседних стран. С августа 2021 года региональные СМИ стали публиковать больше сообщений о рейдах и арестах в исламистской среде – особенно в Кыргызстане и Узбекистане. Однако прежде всего правительства государств Центральной Азии используют гуманитарные и образовательные инструменты как средство предотвращения «талибанизации» населения. Государственные и религиозные учреждения стремятся объединить ресурсы, например, путем проведения образовательных программ, призванных привить населению «иммунитет» против экстремистских идей. Представителям духовенства поручено проводить просветительские беседы с посетителями мечетей и предупреждать верующих об опасностях, исходящих от экстремизма и терроризма. В Узбекистане имамам помогают дополнительные сотрудники духовного управления. Под девизом «просвещение против невежества» специалистам поручено приобщать людей к «истинному исламу» и защищать их от угрозы экстремистской идеологической обработки. Приверженцы радикальных убеждений, конечно, не поддадутся таким образовательным мерам. Тем не менее, инициативы, основанные на принципах диалога, по-прежнему полезны, и не только потому, что они позволяют контролировать ситуацию. В долгосрочной перспективе эти подходы должны оказаться более эффективными в предотвращении насилия, инспирированного исламистами, чем жесткая цензура и репрессии, которые в ряде ситуаций загоняют даже умеренных верующих в подполье. Выраженный интерес к «Талибану» в социальных сетях свидетельствуют о тенденции к формированию исламистской идентичности в Центральной Азии. Хотя эта тенденция может кому-то не нравиться, проведение репрессивной религиозной политики вряд ли остановит ее, а просто сделает более скрытой.