Североафриканские страны – Алжир, Египет и Марокко начали предвыборную борьбу за руководящие посты в Африканском Союзе. Однако многие другие представители африканского континента считают, что эти государства мало или почти ничего не делают для решения его основных проблем, чтобы претендовать на них. Одна из главнейших – обостряющаяся ситуация в ДРК.
Североафриканские страны начали конкуренцию за получение руководящих постов в Африканском союзе. Речь, в частности, идет о предстоящем в феврале следующего года замещении лидерских постов в Комиссии данной организации. Основная конкуренция должна развернуться за пост председателя Африканского союза.
И старт этой борьбы положил Алжир. Как отмечают африканские источники, он первым начал ее, заблаговременно, до проведения выборов, назначив аппарат своих представителей в Комиссию Африканского союза. По их же данным, соответствующая подготовка к ним началась и в Рабате с Каиром.
Однако как отмечают большинство африканских аналитиков, пока ни одна из этих стран не сделала ничего такого, чтобы претендовать на роль лидера африканского континента. Для этого такие претенденты должны обладать необходимым авторитетом в решении его проблем – экономических и политических.
Тот же Алжир объясняет соответствующие амбиции своими «успехами в борьбе против терроризма» и всячески пытается пиарить их. Однако для других африканских стран алжирское внутреннее «спокойствие» вовсе не является достаточным основанием для того, чтобы отдать за него свой голос.
И действительно, кроме разговоров о важности борьбы против терроризма Алжир очень мало сделал для решения данной проблемы в африканском масштабе. Известно, к примеру, лишь об очень ограниченных усилиях алжирских спецслужб и военных в малоуспешных попытках борьбы против джихадистских группировок в Нигерии и ЦАР на фоне растущих претензий к ним со стороны ряда стран Сахеля, включая Мали, за взаимодействие с сепаратистами.
Но особая критика алжирского бездействия на фоне растущих африканских амбиций наблюдается со стороны руководства и СМИ Демократической Республики Конго (ДРК). Они утверждают, что Алжир, развивая военный союз с противниками Киншасы, особенно Руандой (в том числе в ЦАР), способствует «развивающейся» агрессии этой страны против ДРК и потому, став на сторону одного из участников конфликта, Алжир не может представлять Африку. Для того, чтобы быть официальным выразителем ее интересов, согласно установкам ДРК, претендующее на это государство должно быть не просто нейтральным, а способствовать обузданию агрессора. Без этого разговоры алжирских лидеров относительно их опыта в деле борьбы против терроризма и востребованного опыта политической стабилизации являются демагогией.
А ситуация в ДРК действительно становится все более острой даже на фоне последних крайне нестабильных для этой страны десятилетий. Источники в Киншасе отмечают, что «мятеж поддерживаемой Руандой группировки М23 все больше угрожает ей и особенно конголезскому сельскомунаселению».
Такой вывод делается на основании последнего июльского доклада экспертов ООН. И на основании этого документа у представителей ДРК возникают дополнительные вопросы относительно алжирской роли в подобном развитии ситуации.
Так, они обращают особое внимание на утверждения сотрудников ООН относительно оказания «активной поддержки вооруженному восстанию М23 на востоке Демократической Республики Конго (ДРК) сотрудниками разведывательной службы Уганды».
Выражается это по их данным в фактическом позволении Угандой «войскам Руанды и силам М23проходитьчерезсвоютерриторию». Причем речь идет о «регулярном,частом и все более заметном передвижении подразделений».
Киншаса официально охарактеризовала это «сомнительной игрой». Ее же источники отмечают, что особенно тесно алжиро-угандийские отношения стали развиваться после визита в Алжир в марте 2023 г. президента Уганды Йовери Мусевени. Именно тогда, по информации источников ДРК, алжирцы якобы и «склонились на сторону этой страны в ее подрывной деятельности против соседнего суверенного государства».
Между тем, пресс-секретарь президента Уганды назвал выводы сотрудников ООН «смехотворными и необоснованными». В свою очередь, заместитель командующего угандийской армии полковник Део Акиики охарактеризовал их «нелогичными». «Наши силы работали с силами ДРК, чтобы обеспечить возвращение мира на ее восток. Уганда и ДРК привержены инструментам миростроительства», — утверждал он.
Напомним, что ранее группировку М23 («Движение 23 марта») в основном связывали с Руандой. Причем ранее Кигали, прямо не демонстрируя ей поддержку, пыталась проводить мысль о том, что действия данной группы представляют «чисто конголезское вооруженное восстание, его участники защищают в ДРК народ тутси от геноцида».
Однако если раньше М23 было по сути локальной проблемой для ДРК, то теперь лидеры данной группировки объединились с другими «оппозиционерами» оттуда, заявив о своем желании наступать на ее столицу Киншасу.
Также в докладе экспертов ООН указывается на ответственность в дестабилизации ДРК Руанды. Так, Кигали обвиняется в «нарушении целостности суверенитета ДРК как стороны, ответственнойзадействияМ23, которой руандийская армия помогает в осуществлении территориального завоевания. Руандийские офицеры де-факто взяли на себя контроль и руководство операциями данной группировки».
Отвечая на эти обвинения, пресс-секретарь правительства Руанды Иоланда Маколо фактически признала факт своего нападения на ДРК, объяснив это якобы имеющей место «постоянной угрозе объявить войну Руанде», вынужденной таким образом «защищаться».
Однако в результате такой «обороны» Кигали фактически оккупировал значительную часть конголезской территории. С конца 2021 года боевики М23 и руандийская армия успешно продвигаются в провинции ДРК Северное Киву, богатой востребованными на мировом рынке дорогостоящими сырьевыми ресурсами. Где они, разгромив конголезскую армию и ее союзников, установили параллельную администрацию.
Соответственно, на примере ситуации с ДРК целый ряд африканских аналитиков предлагают активно стремящемуся возглавить африканский континент Алжиру для оправдания своих амбиций «реально и равноудаленно от сторон конфликта проявить усилия и волю в его разрешении».
Немногим лучше видится для этого позиции и у алжирских конкурентов – Марокко и Египта. И хотя они не навязывают свои достижения прочим африканцам как основания для выбора африканцами их своими «вождями», реальных причин претендовать у них также пока немного.
Более того – Египет в его предбанкротном или полубанкротном состоянии видится особенно слабой кандидатурой на роль выразителя африканских интересов.
Гораздо более выгодные позиции на роль «африканского вождя» у ЮАР, активно участвующей в попытках стабилизации африканских конфликтов от Нигерии и ДРК до Мозамбика.
Однако как представляется, позиции Алжира для претензий на представление Африки в международных структурах довольно сильные за счет особенно не скрываемого им желания под разными соусами подкупить африканские голоса.