В последнее время в связи с усилившимся вниманием международного сообщества к Ирану в мировых СМИ и статьях аналитиков, занимающихся проблемами Среднего Востока, появляется все больше информации о роли Исламабада в развитии ядерной программы Тегерана, отношении Пакистана к новым санкциям, принятым СБ ООН в июне с.г. против Ирана в связи с его ядерной программой, ирано-пакистанском проекте строительства газопровода «Иран–Пакистан–Индия» и позициям двух стран по проблеме Афганистана. Такой интерес не случаен, ведь от развития отношений между такими ключевыми странами региона Среднего Востока и Южной Азии, как Пакистан (ядерная держава) и Иран (околоядерное государство), зависит то, как будут развиваться события вокруг иранской ядерной программы и какова будет региональная обстановка. Имеется в виду проблема урегулирования ситуации в Афганистане с учетом того, что одна из официальных ядерных держав, США, является главным действующим внерегиональным игроком, напрямую вовлеченным в дела региона (присутствие американских войск в Афганистане, активное противодействие Вашингтона Ирану и его программе атомных исследований, имеющей, как полагают, военный аспект, и стратегическое партнерство с Пакистаном в регионе АфПака).
В то же время пакистано-иранские связи представляют большой интерес для российских экспертов по Большому Ближнему Востоку (ББВ), так как вовлекают в свою орбиту и страны Центральной Азии, находящиеся на пространстве СНГ, и такую крупную международную организацию, как Шанхайская организация сотрудничества (ШОС), включающая две официальные ядерные державы — Россию и Китай. Таким образом, можно сказать, что пакистано-иранские отношения оказывают свое воздействие на национальные интересы РФ в регионе ББВ.
В данной статье автор делает попытку кратко проанализировать проблемы, вынесенные в ее заголовок, и дать краткий прогноз дальнейшего развития будущих отношений между Пакистаном и Ираном и их воздействия на ядерную программу Тегерана, крупные экономические проекты и Афганистан.
I. Позиция Пакистана по отношению к иранской ядерной программе и его роль в развитии этой программы
С самого начала кризиса вокруг иранской ядерной программы Исламабад публично защищает право Тегерана на ядерную технологию и использование ядерной энергии в мирных целях. В течение последних нескольких лет Пакистан все чаще призывает к мирному разрешению тупиковой ситуации, сложившейся между международным сообществом и Ираном вокруг его ядерной программы, несмотря на растущую озабоченность по этому поводу со стороны ООН и США. Так, на встрече в феврале с.г. со своим иранским коллегой спикер Национального собрания Пакистана Фахмида Мирза (Fahmida Mirza) заявила, что «Пакистан выступает против любых санкций, направленных против Ирана, и считает, что споры вокруг ядерной программы Ирана должны разрешаться мирным путем и посредством диалога». Во время отдельной встречи с иранским президентом Махмудом Ахмадинежадом Мирза вновь подтвердила свои прежние высказывания и заверила, что «Пакистан поддерживает независимость Ирана и его прогресс во всех областях, особенно в области мирного использования атомной энергии». Однако в июне с.г., когда в СБ ООН проходило голосование по проекту резолюции о новых санкциях против Ирана, поддержанной всеми пятью постоянными членами СБ ООН — официальными ядерными державами, Пакистан присоединился к этой резолюции и поддержал введение новых санкций против Ирана. Очевидно, что это было сделано под нажимом Вашингтона, оказавшего серьезное давление на своего «стратегического союзника» в регионе АфПака с целью поддержки линии США по противодействию Ирану и его ядерной программе. И Пакистан пошел на это, несмотря на заявления о том, что «выступает против любых санкций» в отношении ядерной программы Ирана и что его связывают с Ираном общие узы в религии, истории и культуре. Правда, надо сказать, что июньские (2010) санкции против Ирана оказались «смягченными» в результате торга России и Китая с США, так что Пакистан лишь присоединился к общему тренду, не поступившись при этом своей принципиальной позицией по отношению к иранской ядерной программе.
Иная картина возникает, если проанализировать роль Пакистана в развитии иранской ядерной программы. Некоторые американские аналитики, в частности, Генри Сокольски, бывший заместитель министра обороны США по политике в области нераспространения ядерного оружия, считает, что пакистанские ученые, задействованные военными страны, оказывали помощь Ирану в получении ядерной технологии, хотя официально Пакистан отрицает какую-либо причастность к этому. Так, 15 марта с.г. Пакистан опроверг сообщение, появившееся в американских СМИ, о том, что д-р А.К. Хан, который, как стало известно из иранских документов, оказавшихся в распоряжении инспекторов МАГАТЭ, проводивших в 2004 г. инспекции на ядерных объектах в Иране, тайно поставлял Ирану технологию обогащения урана и компоненты центрифуг P-1, используемых в процессе обогащения урана, на самом деле предоставлял Ирану информацию, имеющую отношение к ядерным разработкам, включая чертежи, уже упомянутые компоненты центрифуг и список основных поставщиков ядерной технологии и оборудования. Официальный представитель МИДа Пакистана Абдул Басит описал заявления, опубликованные в газете «Вашингтон пост», как еще одно «нагромождение вымысла, который время от времени появляется в печати, для целей, которые самоочевидны».
Однако имеются факты, подтвержденные бывшими высокопоставленными пакистанскими военными, в частности, генералом Мирзой Аслам Бегом (Mirza Aslm Beg), которые выявляют следующую картину роли Пакистана в развитии ядерной программы Ирана. Так, по утверждениям генерала, зафиксированным американскими журналистами, в середине 1980-х годов Иран обратился к правительству Пакистана, «братского мусульманского государства», президентом которого в то время был покойный генерал Зия-уль-Хак, о помощи в развитии его ядерной программы, но получил отказ. Очевидно, что президент Зия-уль-Хак в то время был еще не готов делиться своими ядерными секретами с таким крупным соседним региональным государством, как Иран, поскольку сам ускоренно создавал первую «исламскую бомбу» и не хотел создавать себе конкурента. Однако в 1986 г., как полагают, д-р А.К. Хан посетил иранский реактор в Бушере. В 1987 г. комиссии по атомной энергии обеих стран (КАЭ) заключили официальное соглашение о сотрудничестве в ядерной области. Эта сделка якобы подразумевала обучение шести иранских атомщиков в ядерных исследовательских институтах Пакистана (Пакистанском институте ядерной науки и технологии — ПИНСТЕХе и др.). Нелегальная сеть ядерного трафика д-ра А.К. Хана заключила сделку на 3 млн долларов с Ираном на поставки ядерной технологии, когда Иран обратился к нему. В 1988 г., уже после гибели генерала Зия-уль-Хака в авиакатастрофе, первые центрифуги P-1 прибыли в Иран. В 1991 г. Мирза Аслам Бег и Иран, как сообщалось, пришли к соглашению о сотрудничестве в ядерной и обычной областях в обмен на нефть. Пакистанское правительство, однако, утверждает, что после этого года не было никаких поставок компонентов центрифуг первого поколения и подкритических сборок в Иране. В 1999 г. состоялась последняя признанная встреча между д-ром А.К. Ханом и иранцами. А в 2002 г. Иран признался МАГАТЭ в том, что он получал помощь в области деятельности по обогащению урана от иностранных посредников, начиная с 1987 г. Очевидно, что среди них была нелегальная сеть ядерного трафика д-ра А.К. Хана. В 2004 г. д-р А.К. Хан сознался в том, что предоставлял ядерную технологию и оборудование Ирану.
Правительство Пакистана до сих пор утверждает, что отдельные пакистанские лица, которые оказывали помощь в передачах ядерной технологии Ирану, поступали так по своему собственному усмотрению, «с целью своей собственной личной финансовой выгоды» и без всякого вмешательства со стороны «любого военного или официального лица». Тем не менее существует устойчивое мнение по поводу степени, до которой правительство Пакистана и элементы в его военной и разведывательной структурах были осведомлены о сделках д-ра Хана. Остается добавить, что в одном из докладов конгресса США говорится, что д-р Хан «не мог бы функционировать без некоторого уровня действий со стороны пакистанского военного персонала, который поддерживал режим особой секретности вокруг ключевых ядерных установок в стране и, возможно, гражданского ядерного персонала». На самом деле, Хан заявил пакистанским следователям, что старшие военные офицеры, включая начальника Генерального штаба армии Пакистана, с 1988 по 1991 г. знали о помощи, которую Хан оказывал иностранным ядерным программам, включая, разумеется, и ядерную программу Ирана.
Официальные межгосударственные контакты между Пакистаном и Ираном, по свидетельству западных аналитиков, ослабли к началу 1990-х годов. Отношения в ядерной области между Ираном и Пакистаном вне этого периода, похоже, существовали вокруг нелегальной ядерной сети д-ра Хана. В докладе МАГАТЭ, опубликованном в 2004 г., на основе информации, предоставленной Ираном, подтверждается, что с середины до конца 1990-х гг. иранские официальные лица провели 13 встреч с «тайной сетью поставок» и, как полагают, это была сеть А.К. Хана. Этот завуалированный переход от официального сотрудничества в мирной ядерной области между Пакистаном и Ираном к возникновению отношений Ирана с сетью А.К. Хана затрудняет оценку глубины официального участия Пакистана в иранской ядерной программе.
На наш взгляд, проблема здесь состоит и в том, что правительству Пакистана в общем была бы невыгодна нуклеаризация мощного регионального соседа — конкурента по созданию «исламской бомбы», даже в обмен на те выгоды, которые Исламабад мог бы получить благодаря поставкам иранских нефти и газа для уменьшения энергетических проблем в Пакистане. Но молчаливое одобрение передачи сетью д-ра А.К. Хана ядерной технологии и оборудования иранцам, при том что некоторые высокопоставленные военные и гражданские лица могли получать финансовые выгоды от многомиллионных сделок Хана с Ираном, вполне вписывается в сюжет пакистанской коррупции.
В настоящее время между Пакистаном и Ираном вряд ли поддерживаются межгосударственные контакты в области содействия со стороны Пакистана ядерной программе Ирана, учитывая раскрытие «дела Хана» международным сообществом и его тупиковую ситуацию с разрешением иранского ядерного кризиса. Но нельзя исключить того, что отдельные пакистанские лица-посредники из «списка Хана» могут тайно продолжать поставки ядерных материалов и оборудования в Иран, обходя запреты ООН и европейских стран, компании которых были в этом списке. Так или иначе, Пакистан, как представляется, все же сыграл свою роль в продвижении Ирана по пути его нуклеаризации.
Что же касается Ирана, то вскоре после разоблачений нелегальной сети ядерного трафика д-ра А.К. Хана появились сообщения, что Тегеран озабочен сотрудничеством Пакистана в ядерной области с Саудовской Аравией, главным региональным соперником Ирана. Эта озабоченность подогревалась, среди прочего, неподтвержденными сообщениями о секретном соглашении между Пакистаном и Саудовской Аравией в ядерной области, которое прослеживается от визита на высоком уровне в Пакистан саудовского принца в 2003 г., после того как официальный представитель Министерства обороны Саудовской Аравии посетил ядерные установки в Пакистане. Это подтолкнуло Тегеран к серьезным предположениям о том, что пакистанская нелегальная сеть ядерного трафика д-ра А.К. Хана могла бы продать более чувствительную ядерную технологию и ноу-хау Саудовской Аравии, чем та, которую она продала Ирану. Помимо всего прочего, Хан ездил в Саудовскую Аравию несколько раз, хотя якобы с целями «посещения научных конференций», а связи между суннитами Пакистана (Иран — шиитское государство) и Саудовской Аравии довольно глубокие. Таким образом, сотрудничество Пакистана в ядерной области скорее всего не ограничивалось сотрудничеством с Ираном на Среднем и Ближнем Востоке, а могло осуществляться и с Эр-Риядом, региональным соперником Тегерана.
II. Крупные экономические инфраструктурные проекты между Пакистаном и Ираном
Рассматривая крупные инфраструктурные проекты пакистано-иранского сотрудничества, прежде всего необходимо сказать о сотрудничестве в области энергетики. Пакистан, испытывая хроническую нехватку электроэнергии, в первую очередь был заинтересован в поставках из Ирана энергоносителей, таких как нефть и газ.
Вообще обе страны начали сотрудничество в секторе энергетики в 1991 г., когда Иран стал вести переговоры о заключении нефтяной сделки с Пакистаном и Катаром, причем последний является одним из государств — соседей Ирана по Персидскому заливу. Это начавшееся сотрудничество было, однако, ограниченным и не привело к существенным результатам. Попытки Тегерана вновь начать переговоры с Катаром о строительстве газопроводов в Пакистан в 1995 г. успеха не имели. Тем не менее с 1990-х годов экономическое сотрудничество между Пакистаном и Ираном возросло, и к 2005 г. Пакистан активно пытался получить иранские инвестиции в двустороннюю торговлю между странами и в энергетический сектор. Пакистан и Иран уже углубили свое экономическое партнерство до такой степени, что в совместном заявлении, опубликованном в мае с.г., обе страны выразили удовлетворение увеличением их двусторонней торговли, оборот которой превысил 1,2 млрд долларов в предыдущем финансовом году.
Начиная с 2005 г., Пакистан несколько раз обращался к Тегерану с просьбами о поставках энергоносителей для удовлетворения растущих нужд страны в энергии. Причем речь шла как раз о крупных инфраструктурных проектах. Так, в августе 2008 г. Иран согласился профинансировать крупный энергетический проект, который позволил бы Пакистану импортировать 1000 мегаватт электричества для преодоления нехватки электроэнергии в стране. Этот проект стоимостью 60 млн долларов, включает 100-километровую ЛЭП для увеличения поставок электричества до 40 мегаватт, которые Пакистан ежедневно получает из Ирана. В апреле с.г. посол Ирана в Пакистане Машаллах Шакери (Mashallah Shakeri) выступил с речью перед Торгово-промышленной палатой Равалпинди, где подчеркнул, что Иран намеревается поставлять 1000 мегаватт электроэнергии в Пакистан по сниженной ставке.
Другим крупным инфраструктурным проектом пакистано-иранского сотрудничества является газопровод «Иран–Пакистан–Индия» длиной 2600 километров и стоимостью 7,5 млрд долларов, который будет прокачивать газ с иранского месторождения «Южный Парс» в Пакистан и Индию. Предварительные переговоры об этом газопроводе начались в 1994 г., однако напряженные политические отношения между Индией и Пакистаном помешали скорейшей реализации этого проекта. Далее международная озабоченность по поводу иранской ядерной программы задержала достижение соглашения по газопроводу, названному «Трубопроводом мира»/Peace Pipeline., и в ноябре 2007 г. Иран и Пакистан обвинили Индию в нерешительности в реализации этого проекта в силу давления со стороны США (после подписания американо-индийской ядерной сделки). В феврале с.г. министр иностранных дел Ирана Манучехр Моттаки (Manouchehr Mottaki) обвинил США во вмешательстве в запланированное строительство трубопровода и попытках склонить Нью-Дели к неучастию в этом газопроводе. В самом деле, Вашингтон неоднократно призывал Индию не следовать по пути заключения сделки, пока Иран сталкивается с санкциями против своей ядерной программы обогащения урана. Как Россия, так и Китай уже проявили значительный интерес к этому трубопроводу, причем российская компания «Газпром» предлагает помощь в поставках нефти, а Китай вел переговоры с Пакистаном и Ираном о замене Индии на Китай в этом газопроводе в случае, если Нью-Дели откажется от участия в проекте.
В мае 2009 г. Иран и Пакистан подписали соглашение о закупках газа в Иране. Это соглашение предусматривало, что Тегеран изначально будет перекачивать в Пакистан 30 млн кубометров газа в день с увеличением объема поставок газа в будущем до 60 млн кубометров. Эта сделка, в которой Индия не принимала участия, гарантирует поставки иранского газа в Пакистан в течение 25 лет. 13 июня с.г. обе стороны заключили официальное соглашение на сумму 7,5 млрд долларов по газопроводу Иран–Пакистан (стоимость иранского отрезка трубы до границы с Пакистаном составляет 3,2 млрд долларов; Индия пока официально не отказалась от участия в этом проекте. — Авт.). Вашингтон выразил свои возражения против этой сделки: по словам специального представителя США по Афганистану и Пакистану Р. Холбрука, «США понимают, что Пакистан сталкивается с крупным энергетическим кризисом… новые санкции против Ирана могут негативно повлиять на Пакистан». В предшествующем официальному заключению этой сделки заявлении пакистанского Министерства нефти от мая с.г. говорится, что «капитальные затраты на пакистанский отрезок этого трубопровода оцениваются в 1,65 млрд долларов… а первый поток поставок газа по трубе из Ирана планируется к концу 2010 г., причем Иран завершит проект ранее намеченного графика».
В связи с этим проектом необходимо отметить, что участие российских компаний, таких как Газпром, в этом пакистано-иранском инфраструктурном проекте, весьма выгодно для России, причем сами участники проекта (Пакистан и в особенности Иран) отмечают, что Газпром имеет богатый опыт проектирования подобных трубопроводов и его участие в этом проекте весьма целесообразно.
Кроме двух крупных пакистано-иранских инфраструктурных проектов существуют и другие, например, в области транспорта. Пакистано-иранское сотрудничество в этой области значительно расширилось, начиная с августа 2009 г., когда обе страны торжественно открыли международную транспортную железнодорожную линию из Исламабада до Стамбула через Тегеран. Эта железная дорога является пилотным проектом Организации по экономическому сотрудничеству (ECO) Центральноазиатского торгового блока. И, несмотря на то что Иран и Турция уже имеют опыт широкого сотрудничества в области железных дорог, транспортные связи Ирана с Пакистаном более слабые. По словам директора Пакистанских железных дорог Шафикулла Хана (Shafiqullah Khan), Исламабад и Тегеран в настоящее время пытаются получить внешний кредит с целью преодоления различий в ширине рельсовой колеи для того, чтобы поставить на регулярную основу железнодорожное сообщение между двумя странами. Официальные лица обеих стран ожидали, что регулярные транспортные перевозки по этой железнодорожной линии длиной 6500 километров начнутся в августе с.г., но на настоящий момент не было сообщений об открытии регулярного сообщения. Кроме того, обе страны осуществляют и другие проекты, в частности, между ними активно ведется приграничная торговля.
Таким образом, пакистано-иранские связи в области крупных инфраструктурных проектов демонстрируют повышенный уровень экономического сотрудничества между обеими странами, и некоторые из них (например, газопровод «Иран–Пакистан–Индия» и проект железнодорожной транспортной ветки Исламабад–Стамбул через Тегеран) имеют геополитическое значение для всего региона ББВ.
III. Пакистано-иранское сотрудничество по Афганистану и позиции двух стран по афганской проблеме
Говоря о недавнем прошлом Афганистана и позициях Пакистана и Ирана по афганской проблеме, необходимо напомнить, что во время нахождения у власти в Афганистане режима Талибана Пакистан всячески поддерживал его и фактически стоял у истоков этого террористического движения. В то же время Иран энергично выступал против режима талибов, которые были настроены враждебно к Исламской республике и в конце 1990-х годов даже захватили и казнили нескольких иранских дипломатов, несмотря на их статус неприкосновенности, что вызвало тогда резкий протест Тегерана. Именно в отношении Талибана в Афганистане заключалось основное различие в позициях Пакистана и Ирана по Афганистану.
Если же говорить о проблеме Афганистана сегодня, то позиции Пакистана и Ирана имеют некоторые различия. Если Пакистан, являясь «стратегическим союзником» США в борьбе с международным терроризмом и в регионе АфПак, тесно сотрудничает с Вашингтоном по Афганистану, проводя боевые операции в пакистано-афганском приграничье (Зоне племен), а в последнее время пытается также выступить посредником между правительством президента Х. Карзая и так называемыми умеренными талибами, пользуясь при этом полной поддержкой Вашингтона, то Иран, являясь для США «региональным раздражителем» в силу своей ядерной программы и, как считает Вашингтон, пособником международного терроризма, выступает за невмешательство «иностранных войск» (имеются в виду прежде всего американские войска в Афганистане), считая при этом, что как раз иностранное вмешательство (а также неудачи американцев в Афганистане в последние годы) привело к обострению проблемы терроризма в этой стране. Кроме того, Иран традиционно поддерживает западные районы Пакистана, граничащие с Афганистаном и населенные в основном шиитами. По вопросу переговоров режима президента Х. Карзая с «умеренными талибами» и посредничества Пакистана Тегеран занимает осторожную позицию, считая, что такие переговоры возможны в принципе, но официально не поддерживая их.
В августе 2009 г. Иран принял участие во встрече клуба «Друзья демократического Пакистана». Во время этого саммита, который проходил в Турции и в основном был посвящен ситуации в области безопасности в Пакистане, министр иностранных дел Ирана М. Моттаки обсуждал важность двусторонних связей со своим пакистанским коллегой Шахом Махмудом Куреши (Shah Mahmood Qureshi). Оба министра также говорили о необходимости борьбы с терроризмом и установлении стабильности в Пакистане, причем Моттаки добавил при этом, что он рассматривает отношения Пакистан–Иран–Афганистан в качестве «соответствующей модели» для урегулирования региональных конфликтов.
16 января с.г. официальные лица из Пакистана, Афганистана и Ирана встретились для обсуждения вопросов региональной безопасности и терроризма, придя к согласию по совместным рамкам для сотрудничества в области разрешения политической нестабильности в регионе. Три страны согласились с тем, что региональная стабильность и безопасность может быть продвинута вперед только посредством искренней приверженности принципу национального суверенитета и территориальной целостности. Совместная декларация по результатам встречи призвала Пакистан, Афганистан и Иран к координации усилий по борьбе с экстремизмом, а также с контрабандой наркотиков и оружия. Министры трех стран также говорили об озабоченности Ирана в отношении расширенного присутствия войск США в Афганистане. День спустя после окончания встречи иранский посол в Пакистане Машаллах Шакери объявил, что третий ирано-афганистано-пакистанский саммит пройдет в ближайшее время в Тегеране.
Согласно совместному заявлению от мая с.г., составленному по результатам встречи между заместителем министра иностранных дел Ирана Сейедом Амиром Мансуром Богхейе (Seyed Ameer Mansoor Bogheje) и министром иностранных дел Пакистана М. Куреши, Иран и Пакистан поддерживают усилия афганского президента Хамида Карзая по достижению национального примирения в его стране. Обе стороны согласились и в дальнейшем продолжать сотрудничество для оказания помощи и достижения устойчивого мира в Афганистане.
Таким образом, несмотря на некоторую разницу в подходах к ситуации в Афганистане Иран и Пакистан активно сотрудничают по афганской проблеме. Кстати, Россия и Китай как страны — лидеры ШОС, неоднократно выражали заинтересованность в привлечении Ирана и Пакистана, как стран, имеющих статус наблюдателя в этой крупной региональной международной организации, к решению проблем, связанных с урегулированием ситуации в Афганистане.
В целом, анализируя вышеизложенное, представляется уместным дать краткий прогноз возможного развития ситуации в пакистано-иранских связях и их влиянии на геополитическую обстановку в Центральной Азии и регионе Большого Ближнего Востока. Как нам представляется, отношения Пакистана с Ираном в кратко- и среднесрочной перспективе будут развиваться по нарастающей, особенно в области экономики, а также дипломатического и военного сотрудничества. В отсутствие радикальных изменений ситуации вокруг иранской ядерной программы (силовое решение иранского ядерного кризиса со стороны США и/или Израиля) пакистано-иранское сотрудничество в целом благоприятно сказывается на решении региональных проблем — терроризма, борьбы с наркотрафиком и контрабандой оружия, а при отсутствии раздражителей в двусторонних отношениях (террористическая активность в Иране такой группировки, как «Джундала») пакистано-иранское сотрудничество может быть использовано Россией для укрепления своих позиций в регионе (имеется в виду участие Газпрома в проекте газопровода «Иран–Пакистан–Афганистан» с возможным подключением Китая вместо Индии). В то же время необходимо учитывать возросшее влияние Ирана и Пакистан на некоторые страны Центральной Азии (Таджикистан, Туркменистан, Киргизию), где Россия имеет свои четко выраженные национальные интересы. Кроме того, РФ объективно заинтересована в плодотворном сотрудничестве Ирана и Пакистана по афганской проблеме и могла бы более активно задействовать потенциалы двух стран для ее разрешения как в рамках ШОС, так и на двусторонней основе. Что же касается ядерной программы Ирана, то очевидно, что Пакистан, поддержав США в принятии новых санкций, в то же время полностью исключает использование своей территории для возможного нанесения ударов по ядерным объектам Ирана и будет продолжать свою линию на расширение взаимовыгодных связей с «братской мусульманской страной» — Ираном.