Приступая к рассмотрению позиции Франции и Германии в вопросе оказания санкционного давления на ИРИ сразу же необходимо отметить, что их действия в 2007 – 2010 гг. значительно отличались от третьего члена «евротройки» — Великобритании. И хотя с приходом к власти А.Меркель в ноябре 2005 г. и Н.Саркози в мае 2007 г. в выступлениях официальных представителей Берлина и Парижа зазвучали слова о необходимости «усмирения» Ирана по вопросу ИЯП, до 2010 г. ни французское, ни британское руководство не спешили реализовывать свои угрозы на практике. На момент введения первых санкций обе страны были в значительной степени вовлечены в торгово-экономическое сотрудничество с ИРИ, прекратить или ограничить которое мгновенно они не могли. Более того, при, в некоторых случаях, достаточно агрессивных политических заявлениях, их экономические связи с Тегераном продолжили развиваться в непростых условиях санкционного режима 2007 – 2010 гг.
Так же на подходах Франции и Германии сказались их региональные амбиции и попытки противопоставить себя американской позиции. В частности, Ближний и Средний Восток традиционно играет важную роль во внешнеполитических планах Франции. Свою деятельность на этом направлении Париж строит на принципах, подразумевающих индивидуальный подход к каждой стране. Французское руководство неоднократно заявляло о неприемлемости для него доктрин подобных американской теории «Большого Ближнего Востока», обобщающих разнородный регион под понятиями «мусульманский», а также «арабский мир». Его представители постоянно акцентируют нацеленность Парижа на сотрудничество с любыми странами и режимами в противовес американскому миссионерскому подходу, позволяющему Вашингтону грубо вмешиваться в дела третьих стран. С этих позиций свое проникновение в регион Франция осуществляла исключительно экономическими методами, через оказание поддержки своим инвесторам на Ближнем и Среднем Востоке, налаживание информационного и технологического обмена, осуществление помощи проходящим в развивающихся странах реформам.
Подтверждая право Ирана на мирный атом, французы последовательно выступали за полное прекращение Тегераном обогатительной деятельности. По их мнению, руководству ИРИ незачем производить топливо, пока у него нет собственных АЭС. Станция в Бушере не принималась во внимание, т.к. все ее нужды обеспечиваются Россией, давшей обязательство не передавать ядерные технологии иранцам. Главным вариантом решения проблемы ИЯП, с точки зрения французского руководства, в течение долгого времени считалось создание совместного обогатительного консорциума. В отношении возможного применения силы против Тегерана у Парижа выработана весьма жесткая позиция: он выступал против военного или незаконного вмешательства (подразумевается смена руководства Ирана силами извне) пока нет неоспоримого доказательства того, что в ИРИ происходит создание ядерного оружия. В этой связи, переговоры по линии ЕС и «шестерки» во Франции изначально воспринимались в качестве единственно возможного варианта выхода из сложившейся вокруг ИЯП ситуации.
Французское руководство после введения первых санкций СБ ООН официально заявило об их поддержке, а также на словах обязалось ввести ряд собственных «инициативных» мер. В частности был объявлен курс на сокращение торгово-экономических связей с ИРИ через прекращение оказания государственной помощи бизнесу, ведущему дела с Ираном, закрытие собственной банковской системы для компаний из ИРИ, контроль за передачей Тегерану передовых технологий (включая технологию производства сжиженного природного газа (СПГ)).i Однако, по оценкам некоторых аналитиков, эти инициативы Парижа в большей степени оставались на бумаге.
На момент применения СБ ООН первых экономических санкций в 2007 г. Францией выполнялось или уже было выполнено с 1994 г. в ИРИ около 30 инвестиционных проектов (не считая нефтегазовую отрасль), на иранском рынке присутствовало порядка 30 фирм и предприятий, среди которых были «Тоталь», «Пежо-Ситроен», «Рено», «Альстом», «Алькатель», «Талес», «Санофи», «Эйр Франс». 55 % французского экспорта составляла продукция автомобильной промышленности. Париж проявлял активность в нефтегазовом секторе (включая добычу ресурсов и поставку соответствующего оборудования), в области железнодорожного и морского транспорта, финансовой сфере. Основу импорта из Ирана составляла сырая нефть. Кроме того, Францией по линии ОЭСР оказывалась существенная донорская помощь по проектам развития.ii Оставить все эти начинания к моменту введения санкций французский бизнес был не готов. Да, фактически, этого сокращения и не произошло. Товарооборот между странами продолжал расти: в 2004 г. он составлял 4,8 млрд долл. США, в 2007 г. – 5,4 млрд долл. США, а в 2009 г. – 6,1 млрд долл. США. Причем, если в 2004 г. объемы французского экспорта в ИРИ превышали импорт, то в 2009 г. ситуация изменилась в пользу Ирана.iii
Несмотря на то, что с 2007 по 2009 гг. количество французских фирм на иранском рынке все же уменьшилось, главные игроки приложили максимум усилий, чтобы остаться. Так, фирма «Пежо-Ситроен» успешно реализовала подписанный контракт относительно создания в Иране сборочного производства автомобилей 206 серии, а компания «Рено» инвестировала средства (около 200 млн долл. США) в создание совместного с двумя иранскими производителями («Иран Ходро» и «Сайпа») предприятия «Рено Парс» для сборки автомобилей типа «Логан» и «Меган». Не менее активны французские компании были и в важных для Ирана нефтехимическом и энергетическом секторах экономики. В 2008 г. строительная инжиниринговая компания «Текнип» (Technip) заявила о своем участии в одном из нефтехимических проектов на месторождении Ассалуйе (проект «Джам» по производству олефина). В октябре 2009 г. дочерняя компания «Газ де франс» — «Софрегаз» (Sofregaz) приняла решение об участии в проекте Национальной Иранской Нефтяной Компании (НИНК) стоимостью 44 млн. долл. США по строительству хранилищ природного газа. Одним из важных поставщиков бензина на иранский рынок до 2009 г. оставалась французская «Тоталь», которая, несмотря на все заявления о прекращении работы по новым проектам на иранском направлении, продолжила переговорный процесс с представителями ИРИ о своем участии в развитии 11 блока газового месторождения Южный Парс.
Экономическая выгода для Парижа в 2007 – 2009 гг. оказалась намного выше политических амбиций: «Пежо-Сетроен», «Рено», «Текнип», «Софрегаз» и «Тоталь» действовали на иранском направлении с неофициального одобрения французского правительства, которое в своих политических выступлениях требовало «приструнить непокорный» Тегеран. Между тем работать полностью скрытно официальный Париж не смог. Явная государственная поддержка прослеживалась как в случае с «Софрегаз», которой владеет «Газ де франс», чьи 36% акции принадлежат французскому правительству, так и в случае с «Тоталь».iv Когда российская сторона активизировала в 2008 – 2009 гг. свое сотрудничество с ИРИ в энергетической сфере, посольство Франции в Тегеране посчитало своим долгом по дипломатическим каналам ненавязчиво напомнить Москве, что 11 блок месторождения Южный Парс представляет интерес для Парижа и «Газпрому» не следует претендовать на него. Таким образом, выступая за усиление давления на ИРИ и официально декларируя введение дополнительных мер в ее отношении, французское руководство в 2007 – 2009 гг. не торопилось выполнять свои инициативы и фактически создавало бреши в санкционном режиме.
Не менее специфической была в 2007 – 2009 гг. и позиция Германии, которая по ряду исторически обусловленных причин в течение долгого времени оставалась одним из главных европейских торговых партнеров ИРИ.v С точки зрения некоторых экспертов, к началу введения санкций в 2007 г. в Иране присутствовало до 1500 немецких компаний, работавших в различных отраслях экономики от автомобилестроения (компании «Даймлер» (Daimler), «Фольксваген» (Volkswagen)) до энергетики.vi Товарооборот имел устойчивую тенденцию к росту. Причем, в отличие от большинства ведущих европейских торговых партнеров Ирана (Испании, Италии, Франции), ИРИ для Германии выступала, прежде всего, как рынок сбыта собственных товаров. Важен был Иран и как инвестиционный рынок: особо представителей Германии интересовала сфера энергетики: в Берлине с определенным интересом прислушивались к планам Тегерана о поставках газа в ЕС. Активно проходило взаимодействие и в финансовой сфере: в Комитете содействия развитию ОЭСР объемы немецкой помощи Ирану были наибольшими (около 40 млн. долл. США в год) по сравнению с остальными участниками.vii Налаживались контакты по линии гуманитарного сотрудничества (программа работы с лагерями афганских беженцев и т. д.).
На этом фоне введение жестких санкций не входило в планы германского руководства, хотя определенные корректировки в свою экономическую деятельность в Иране ему все же пришлось внести. Подчиняясь решениям Европейского Совета 2007 – 2008 гг., немцы значительно сократили объем экспортных кредитов, предоставляемых по сделкам с представителями ИРИ (в 2008 г. их общая сумма составила 186 млн долл. США – примерно одну четвертую от показателя 2007 г.).viii Были ужесточены условия гарантии по ним: теперь кредит должен был быть погашен максимум за 360 суток, а не за 7 – 10 лет, что более естественно при реализации масштабных инфраструктурных проектов. Строгому лицензированию подвергался сам экспорт товаров в ИРИ. В 2008 г. вслед за британскими и французскими финансовыми институтами прекратило работу с Ираном и большинство немецких банков, включая «Комерцбанк» (Commerzbank) и «Дойчебанк» (Deutsche Bank). В Берлине достаточно спокойно отреагировали на решение США в августе 2009 г. наложить штраф на компанию «DHL» за якобы имевшие место нарушения при ведении отчетности о работе с Ираном.ix
На политическом уровне все эти действия сопровождались весьма гибкими высказываниями немецких официальных лиц. Представители Берлина, с одной стороны, выражали обеспокоенность ситуацией вокруг ИЯП, а, с другой стороны, с определенной периодичностью заявляли о готовности ФРГ немедленно снять все санкции, как только в Иране примут решение о приостановке обогатительной деятельности и сядут за стол переговоров. Некоторые аналитики видели за этим четкие сигналы иранской стороне о том, что не стоит приравнивать позицию Берлина к британской и американской: мол, немцы надеются на временный характер возникших трудностей, и что они не помешают дальнейшему сотрудничеству.x Характерно, что в 2007 – 2009 гг. торгово-экономическая секция посольства Германии в ИРИ лишь больше активизировало свою деятельность, обеспечивая присутствие немецких компаний на рынке ИРИ.
В этом ключе, весьма показательным стал неофициальный визит бывшего канцлера Германии Г.Шредера в Иран в феврале 2009 г., вызвавший ощутимый резонанс, как в самой ИРИ, так и за ее пределами. Главной целью его четырехдневного пребывания тогда официально декларировалось участие в открытии двух медицинских центров, построенных на территории страны. Между тем за указанный период Г.Шредер провел встречи с президентом Ирана М.Ахмадинежадом, мининдел М.Моттаки, главой Совета по определению целесообразности принимаемых решений (СОЦПР) А.А.Хашеми-Рафсанджани, спикером меджлиса А.Лариджани и еще не снявшим на тот момент свою кандидатуру с президентских выборов 2009 г. М.Хатами, а также представителями ТПП ИРИ. Коснувшись развития двустороннего торгово-экономического сотрудничества, стороны положительно оценили его результаты, подчеркнув, что даже несмотря на, в целом, неблагоприятные внешние условия Берлин и Тегеран наращивают взаимодействие. Г.Шредер неоднократно подчеркивал, что будущее ирано-германских торгово-экономических отношений неразрывно связано с энергетическим сектором. При этом, по словам бывшего канцлера, вполне решаемо выглядит и проблема санкций: он вполне прозрачно указал, что если международные решения требуют неукоснительного им следования, то «все остальное можно урегулировать путем переговоров».
Именно на основе этой формулы («исполняем международные решения, а об остальном можно договориться») и строил свои торгово-экономические отношения с Ираном в 2007 – 2009 гг. Берлин. Об успешности ее применения свидетельствует тот факт, что немецко-иранское сотрудничество в указанный период только наращивалось. К 2009 г. торговый оборот между странами вышел на уровень 7 млрд долл. США. В вопросе инвестиций, германские компании стремительно брали инициативу в свои руки, забирая ее у менее решительных коллег по ЕС. Так, в ноябре 2008 г. немецкая фирма «Штайнер» («Steiner») заключает контракт суммой 147 млн долл. США об участии в строительстве трех фабрик по производству СПГ. Факт подписания этой сделки немедленно вызвал бурный резонанс, т.к. она нарушала негласную договоренность ведущих держав временно не передавать технологии выработки СПГ в руки иранцам и не способствовать строительству подобных предприятий. Официальный Берлин в течение некоторого времени старался оставить эту сделку без комментариев, однако, когда ситуация начала накаляться, он достаточно жестко обозначил, что действия «Штайнер» «полностью соответствуют требованиям существующего законодательства».xi В июле 2009 г. другая компания – «Коперион» («Coperion») приняла решение об участии в создании нефтехимического комплекса «Риджаль». В ноябре 2009 г. исполнительный директор Национальной иранской газовой компании Р.Касаизаде сообщил о присоединении некоей немецкой фирмы к переговорам, ведущимся с австрийской «OMV» относительно возможности разработки 12 блока газового месторождения Южный Парс.
Берлин дольше всех членов «евротройки» сомневался в целесообразности введения жестких санкций 2010 г.: еще за год до этого в июле 2009 г. на встрече руководителей внешнеполитических ведомств ЕС заммининдел Германии Г.Глосер заявил о решимости своей страны проводить переговоры с Ираном. В тот момент его слова были трактованы рядом аналитиков, как явный отказ Берлина от применения санкций.xii И хотя уже в августе 2009 г. А.Меркель выступила с куда более жестким заявлением, в котором она сообщала о неприемлемости для ее страны ситуации, когда в руках иранского руководства, периодически выступающего с призывами «стереть Израиль с карты мира», окажется ядерная бомба, немецкие власти оговаривали возможность применения к ИРИ новых рычагов давления, только при отсутствии прогресса по ИЯП.xiii Тем самым в политике Берлина в отношении санкций до осени 2009 г. продолжала сохранятся двойственность: с одной стороны, несговорчивость Тегерана по ядерному досье, обязательства перед партнерами по ЕС, периодическое давление со стороны США и Израиля подталкивали руководство Германии к более решительным действиям, однако устойчивые экономические интересы немецких компаний в ИРИ, с другой стороны, не позволяли сократить свое присутствие в этой стране или оказать на Тегеран воздействие, выходящее за оговоренные резолюциями СБ ООН и решениями Европейского Совета рамки.
Такая двойственность в подходах, несомненно, способствовала снижению эффективности применяемых санкций. Не исключено, что в некоторых случаях во властных структурах Германии старались не замечать и некоторые нарушения. Косвенно об этом свидетельствует ряд фактов, «неожиданно» вскрывшихся после того как «евротройка» в конце 2009 – начале 2010 гг. окончательно сошлась во мнении о необходимости усиления давления на Тегеран. Именно тогда немецкое правительство начало в декабре 2009 г. расследование относительно возможных поставок фирмой «Сименс» товаров двойного назначения в ИРИ и «обнаружило» в июле 2010 г. зарегистрированный в Гамбурге «Европейско-иранский торговый банк» (European-Iranian Trade Bank AG), который принадлежал иранцам и якобы все это время осуществлял действия в интересах внесенных в «санкционный» список лиц и структур.xiv Не знать о ведении подобной деятельности было практически невозможно, принимая во внимание европейскую систему строгого контроля за экспортом в Иран и банковскими операциями с этой страной. Возможно, что в Берлине были прекрасно осведомлены о деятельности как «Сименс», так и «Европейско-иранского торгового банка», но приняли меры лишь когда поняли, что любая уступка Тегерану воспринимается там как проявление слабости и подтверждение правильности выбранного курса по реализации ИЯП.
Во многом определяющим в вопросе о необходимости введения новых санкций для Германии и Франции стал фактический отказ Ирана от участия в сделке по обмену ядерным топливом в октябре 2009 г. Немецкий министр иностранных дел Г.Вестервелле (Guido Westerwelle) в ходе своего визита в Израиль в конце ноября 2009 г. заявил, что терпение Берлина в отношении ИЯП «не бесконечно» и его страна может ввести новые санкции даже без поддержки остальных государств. Одновременно Германия поддержала новую резолюцию МАГАТЭ. Как и британское правительство, руководство этой страны постаралось заручиться поддержкой своих партнеров в вопросе применения новых мер в отношении Тегерана. Зимой – весной 2010 г. были проведены соответствующие консультации с представителями США, Великобритании, ОАЭ и Бразилии.
Ухудшение франко- и германо-иранских отношений произошло в 2010 г. и в экономической сфере. С мая (по другим данным с июня) 2010 г. «Тоталь» объявила о своем решении прекратить экспорт бензина в Иран. В конце января 2010 г. немецкий консорциум разорвал контракт на модернизацию иранского порта Бандар-Аббас. С февраля 2010 г. немецкие бизнесмены стали отмечать возникновение значительных трудностей при ведении дел с ИРИ, в том числе по причине возросшего давления со стороны США и Израиля. Крупнейшие страховые компании «Munich Re AG» и «Allianz SE» объявили о прекращении заключения новых сделок с иранскими фирмами. Вслед за ними в апреле 2010 г. концерн «Даймлер» сообщил о своем намерении деинвестировать средства из ИРИ (ему принадлежало 30% акций совместного с «Иран Ходро» предприятия). 8 августа 2010 г. немецкие власти перехватили поставку компанией «Сименс» груза для АЭС «Бушер».
Ужесточение позиции Германии и Франции, бывших на протяжении долгого периода времени одними из главных европейских торгово-экономических партнеров Ирана, в вопросе применения санкций дало надежду сторонникам скорейшего и кардинального решения проблемы ИЯП на то, что впервые благодаря совместным усилиям ведущих держав удастся создать эффективный санкционный режим, способный принудить Тегеран к конструктивному диалогу. Немаловажным оказался настрой Берлина и Парижа реализовывать свои решения на практике. Несмотря на то, что ряд аналитиков исходил из предположения о скором смягчении подходов Берлина и Парижа в угоду упускаемой ими экономической выгоде, последние явно не намерены останавливаться на достигнутом, продолжая работу со своими бизнес кругами. 10 сентября 2010 г. немецкая компания «Линда» (Linde), обладающая технологией производства СПГ, сообщила о своем уходе из Ирана, хотя по приблизительным подсчетам стоимость реализуемых ею проектов в этой стране составляет 49 млн долл. США.xv Со схожим заявлением 23 сентября 2010 г. выступила сталелитейная корпорация «Тиссен-Крупп» (ThyssenKrupp), чьи сделки с ИРИ оцениваются уже в 256 млн долл. США.xvi Обращает на себя внимание, что обе эти компании объявили о своем полном уходе из страны (т.е. разрыве уже заключенных сделок), а не о заморозке переговоров по новым проектам, как это практиковалось европейскими фирмами до летних санкций 2010 г. Кроме того, факт ухода иностранного бизнеса из сфер уже не связанных (в случае с «Тиссен-Крупп») с нефтедобычей, транспортным или финансовым секторами, позволяет говорить о практическом расширении санкций на всю экономику ИРИ.
В то же время нет полной уверенности в готовности немецкого и французского бизнеса прервать все контакты с ИРИ в рамках политических интересов руководства своих стран. Эти сомнения подкрепляются и определенными фактами. Так, по некоторым данным, в период с мая по август 2010 г. «Тоталь», наравне с ЭНИ и «Шелл» значительно увеличили закупки иранской нефти у НИНК.xvii
i Pletka D. Congress’s Ill-Timed Iran Bills // Washington Post, August 28, 2007.
ii Ilias Sh. Iran’s Economic Conditions: U.S. Policy Issues. Washington, 2010. P. 32.
iii Ilias Sh. Iran’s Economic Conditions: U.S. Policy Issues. Washington, 2010. P. 23; Makinsky M. French Trade and Sanctions against Iran // MERIA Journal. Volume 13, No. 1 — March 2009.
iv Один из советников посольства Франции в ИРИ по торгово-экономическим вопросам неоднократно бравировал перед автором тем, что «не только российский «Газпром» пользуется поддержкой правительства», ссылаясь на то, что неоднократно принимал участие в неофициальных переговорах «Тоталь» с иранцами, в качестве представителя государства.
v Germany’s Commercial Ties With Iran Prove Hard to Cut // New York Times, September 21, 2007; German Export Guarantees To Iran Drop // Associated Press, January 26, 2008.
vi Germany’s Commercial Ties With Iran Prove Hard to Cut // New York Times, September 21, 2007; Germany Struggles To Unravel Economic Ties With Iran // New York Times, September 20, 2007
vii Ilias Sh. Iran’s Economic Conditions: U.S. Policy Issues. Washington, 2010. P. 32.
viii Ilias Sh. Iran’s Economic Conditions: U.S. Policy Issues. Washington, 2010. P. 24.
ix US Slaps Penalty On DHL Over Shipments To Iran, Syria, Sudan // Agence France-Presse, August 6, 2009
x U.S. Pushes for Tighter United Nations Sanctions Against Iran // The Oil Daily, August 7, 2008.
xi Ilias Sh. Iran’s Economic Conditions: U.S. Policy Issues. Washington, 2010. P. 31.
xii Germany Reaffirms ‘No’ To New Sanctions Over Iran’s Nuclear Row // IRNA, July 27, 2009
xiii Merkel Threatens Energy Sanctions Against Iran // Agency France-Press, August 21, 2009
xiv Fritsch P. Small Bank in Germany Tied to Iran Nuclear Effort // Wall Street Journal, July 18, 2010; Germany Checking Bank’s Iran Dealings // Associated Press, July 19, 2010
xv Swartz S, Another company cuts ties with Iran // Wall Street Journal, September 10, 2010.
xvi AFP, September 23, 2010.
xvii Booth R., Shell increases oil trade with Iran – despite sanctions // The Guardian, September 27, 2010.