Первая неделя мая с.г. в Израиле оказалась полна политических сюрпризов. В последний день предыдущего месяца уже довольно давно ходившие разговоры о возможных досрочных выборах в кнессет обрели зримую форму. О том, что нынешний кнессет и правящая коалиция в их нынешнем составе находятся «на пределе своих возможностей», почти одновременно высказались премьер-министр и лидер правящей партии Ликуд Биньямин (Биби) Нетаниягу и глава МИДа и лидер главного коалиционного партнера Ликуда — партии «Наш дом — Израиль» (НДИ) Авигдор Либерман. При этом реальных причин разваливать коалицию, которая на протяжении трех с половиной лет достаточно удачно обходила все «подводные рифы» и демонстрировала беспрецедентную для израильской политики последних, как минимум, двух с половиной десятилетий стабильность, вроде бы не просматривалось.
Политический кульбит
Формальный повод досрочного роспуска кнессета — близящееся обсуждение предложенной НДИ новой версии так называемого закона Таля (определявшего порядок освобождения от армейской службы студентов ортодоксальных иешив и стимулирования выхода ультрарелигиозного населения на рынок труда) — выглядел именно поводом. Ибо явно не являлся критическим препятствием для того, чтобы партнеры по правоцентристскому правительству и на это раз, как это бывало и в прошлом, не выработали взаимоприемлемый вариант закона. Тем не менее Нетаниягу, руководствуясь своими соображениями, разные версии которых были изложены нами в предыдущей статье, предпочел воспользоваться ситуацией и дать «зеленый свет» избирательной кампании.
Что касается кнессета, то там имелись единичные партии, которым скорейшие перевыборы теоретически могли быть выгодны; есть и такие, которым досрочные выборы решительно не нужны, но у основной массы коалиционных и оппозиционных партий не было причин ни опасаться выборов, ни особой нужды их торопить. Однако при возникшей политической динамике лидеры как оппозиционных, так и правительственных фракций, вне зависимости от их реального желания идти на выборы именно сейчас, не могли остаться в стороне, и последующие дни наперебой предлагали разные даты для досрочных выборов. Впрочем, и в этом случае победил премьер-министр: досрочные выборы в кнессет 19-го созыва были назначены на ту дату, которая ему представлялась наиболее удобной, — 4 сентября с.г. Используя железнодорожную аналогию, можно было сказать, что «электоральный поезд» уже отходил от платформы, и, казалось, уже невозможно найти человека, у которого достало бы политической воли, чтобы «сорвать стоп-кран».
Этот человек, однако, нашелся, и им оказался не кто иной, как сам премьер-министр Израиля Биньямин Нетаниягу. Когда утром 8 мая с.г. израильтяне проснулись в полной уверенности в том, что шедшее всю ночь обсуждение законопроекта о досрочных выборах завершилось и остался сугубо формальный акт — принять этот закон во втором и третьем чтении и распустить парламент на время избирательной кампании, их ждал сюрприз. Выяснилось, что 4 сентября досрочных выборов не будет, ибо Нетаниягу в «самый последний момент» сумел прийти к соглашению с лидером оппозиции Шаулем Мофазом о создании «правительства национального единства».
Согласно достигнутой договоренности, возглавляемая Мофазом левоцентристская партия Кадима, обладающая сегодня крупнейшей фракцией в кнессете (28 депутатов), вошла в правящую коалицию, «принимая на себя все ее основные принципы», и получит руководство двумя ключевыми парламентскими комиссиями — финансов и экономической, в дополнение к уже имеющимся (включая комиссию по иностранным делам и обороне). Сам же Мофаз становится вице-премьером и членом «узкого кабинета безопасности», а также остальных закрытых правительственных форумов.
Мотивы лидера Кадимы понять нетрудно. Глубокий кризис, в котором оказалась Кадима, в немалой степени связан с «архитектоникой» этой организации, в свое время сконструированной Ариэлем Шароном из различных фракций «умеренного центра» именно в качестве «президентской» (точнее, «премьерской») партии власти и абсолютно не приспособленной для нахождения и деятельности в оппозиции. Именно поэтому, оказавшись в оппозиции после выборов 2009 г., эта партия стала постепенно, но уверенно разваливаться на составляющие.
Вина за это была возложена на тогдашнего лидера партии Ципи Ливни, которая сумела, опираясь на имеющийся в ее распоряжении административный и финансовый ресурс, отобрать изрядную долю электората у партий левого лагеря под обещание остановить «внешнеполитического ястреба» и «свинского капиталиста» Биньямина Нетаниягу и сделать Кадиму самой большой фракцией в кнессете. Но она так и не сумела ни стать премьер-министром, ни войти в коалицию Нетаниягу со статусом «главного партнера с правом вето» — к глубокому разочарованию теряющих власть «старых» элит «первого (леволиберального) Израиля», политическим проектом которых, собственно, и была Кадима. Неслучайно рейтинг Кадимы на протяжении всего периода после выборов стабильно падал, а последние, перед сделкой с Ликудом, опросы предсказывали, что ее фракция в новом кнессете будет насчитывать, в лучшем случае, не более трети от ее нынешнего состава. Остальные ее избиратели предполагали либо «вернуться» в свои прежние левые и левоцентристские партии, либо поддержать новую надежду израильских левых — недавно сформированный список Яира Лапида «Еш атид» («Есть будущее»).
Поэтому большинство членов фракции, особенно те, которые при сохранении нынешних тенденций имели бы весьма призрачный шанс продолжить свою политическую карьеру в следующем составе высшего законодательного органа, встретили известие об отмене досрочных выборов с нескрываемым восторгом. А для Мофаза, который чуть более месяца назад сменил Ливни у руля Кадимы под лозунгом остановить падение рейтинга партии и составить «реальную альтернативу Нетаниягу», вступление партии в коалицию означает если не избежать, то, по крайней мере, отсрочить собственную политическую катастрофу.
Сложнее разобраться в причинах, по которым подобный политический кульбит понадобился премьеру. Официальная версия событий, озвученная приближенными главы правительства и лидера оппозиции, что этот нетривиальный шаг их боссов был продиктован «национальной ответственностью и необходимостью скорейшей стабилизации политической ситуации в стране», мало кого в Израиле впечатлила. Ибо буквально несколькими часами раньше те же политики ровно теми же словами убеждали общественность в том, что для достижения именно этой цели есть неотложная необходимость проведения «быстрых досрочных выборов».
Согласно другой версии, представленной СМИ председателем парламентской коалиции Зеэвом Элькиным, именно в ночь на 8 мая в переговорах между лидерами Ликуда и Кадимы произошел «прорыв», и Мофаз, который буквально накануне исключал даже теоретическую возможность сотрудничества с Нетаниягу, «вдруг» согласился войти в коалицию на условиях, которые не готова была даже обсуждать его предшественница. И Биби просто не мог не воспользоваться случаем «за весьма умеренную» плату пополнить коалицию и получить поддержку 28 мандатов, представляющих левоцентристскую часть политического спектра, что дает ему возможность предпринимать те или иные рискованные, но необходимые, по его мнению, внутри- и внешнеполитические шаги. Все это вполне логично, за исключением одного: при наличии нынешних политических тенденций в случае проведения 4 сентября, как было запланировано, досрочных выборов Нетаниягу все равно имел бы эти мандаты в своей новой коалиции. Но не в рамках единой партии во главе с переменчивым и амбициозным политиком, а расколотые на два или три парламентских списка, что давало бы намного больше свободы для политического маневра.
Третья версия связана с неожиданным афронтом, который Нетаниягу получил на состоявшейся 7 мая чрезвычайной конференции собственной партии Ликуд, когда премьер объявил о проведении досрочных парламентских выборов. Сорвав громкие аплодисменты делегатов (они же — полный состав пленума ЦК партии), Биби удалился, поручив своим приближенным вынести на голосование маргинальный, как казалось многим, вопрос: утверждение Нетаниягу временным председателем этого органа, который и будет определять структуру списка кандидатов Ликуда на следующих выборах в кнессет. Соперником Нетаниягу в борьбе за этот пост был депутат кнессета и председатель Всемирного движения «Ликуд» Дани Данон, который считается одним из «спикеров» правого крыла партии и который неоднократно заявлял, что опасается того, что некоторые действия Нетаниягу могут способствовать «скольжению Ликуда влево».
В случае открытого голосования, как на том настаивал премьер-министр, при всей своей популярности Данон не имел против Нетаниягу почти никаких шансов, но делегаты съезда неожиданно потребовали именно тайного голосования, в силу чего сторонники премьера предпочли вообще отложить его до следующей конференции. По мнению некоторых комментаторов, именно это обстоятельство заставило советников Нетаниягу задаться вопросом, в какой мере их босс, борясь за голоса «умеренного центра» (без чего стать премьер-министром в Израиле весьма сложно), может быть уверенным в гарантированной поддержке собственных «партийных тылов». Вопрос отнюдь не праздный в свете веса, который в инфраструктуре Ликуда приобретают правые фракции, типа группы «Еврейское руководство», лидер которой Моше Фейглин, выступая на праймериз против Нетаниягу, набрал почти четверть голосов членов партии. А также позиции некоторых ликудовских министров, которые возглавляют влиятельные внутрипартийные «кланы» и в свете этих тенденций считают необходимым продемонстрировать свою приверженность «классическим праворевизионистским ценностям», некогда составлявшим идеологическую основу организационного ядра Ликуда — движения идейных наследников Владимира-Зеэва Жаботинского «Херут».
Если все это так, то Биби действительно, прежде чем давать старт процессу досрочных выборов, стоило попытаться навести порядок в собственном доме. Тем более что вынесенное буквально в те же дни постановление Высшего суда справедливости обязывает его снести дома квартала Гиват а-Ульпана в еврейском поселении Бет-Эль в Самарии. Выполнение этого постановления, как и попытка уклониться от него, пришлись бы точно на начало избирательной кампании, грозя Нетаниягу либо, соответственно, «обвалом» правого фланга его сторонников, либо проблемами в столь нужном ему «умеренном центре».
Возможные издержки
Каковы бы ни были мотивы и соображения Нетаниягу и его команды, идея объявить, а затем отменить досрочные выборы в кнессет принесла им, по крайней мере, краткосрочный тактический успех. Однако не исключено, что возможные издержки этих шагов со временем могут быть сопоставимы с нынешними оперативными выгодами или даже превзойти их.
Первый момент связан с общественными настроениями и носит более психологический характер. Народ, как справедливо заметил по это поводу политтехнолог Давид Эйдельман, «вообще не понял, зачем нужны выборы, точно так же, как не понял, почему выборов не будет». Едва ли не главной темой СМИ в первые дни после сделки Ликуда и Кадимы был весьма неприятный осадок, который остался у многих израильтян от этой блестяще и с «обаятельным цинизмом» проведенной командой Нетаниягу операции. Насколько можно судить по озвученным в прессе и частных разговорах мнениям, очень многие граждане почувствовали, что их держат за своего рода «бессловесных статистов» в политическом спектакле, что его инициаторы даже и не пытались по-настоящему скрыть. А это именно то ощущение, которое израильская общественность не любит и, как показывает практика, своим лидерам чаще всего не прощает.
Второй момент связан с тем, что нынешняя беспрецедентно широкая 94-мандатная коалиция может быть не более, а может быть, даже менее управляема и, соответственно, менее стабильна, чем прежняя, опиравшаяся на 66 депутатов кнессета. Не факт, что сглаживать острые углы в ней будет проще, чем ранее, тем более что как в Ликуде, так и в Кадиме есть недовольные подобным развитием событий. (В Кадиме уже формируется «внутренняя оппозиция», намеренная торпедировать инициативы коалиции, в которой они формально состоят.) Пока многие комментаторы солидарны с мнением политического обозревателя газеты «Хаарец» Алуфом Беном, полагающим, что «сейчас Нетаниягу находится в наиболее комфортной для себя ситуации… располагая «двухъярусной» коалицией, между участниками которой он может постоянно маневрировать». Однако они могут оказаться не более правы, чем тот же Алуф Бен, летом 2006 г. говоривший об «очевидном интересе» лидера южноливанской террористической организации «Хизбалла» поддерживать режим «спокойствия и стабильности» на границе с Израилем, за две недели до того как боевики «Хизбаллы» начали массированный обстрел городов израильского севера, что и положило начало второй ливанской войне.
Дополнительным дестабилизирующим коалицию фактом может стать планируемое перераспределение министерских портфелей в пользу Кадимы, возможность которого оговорена, по данным прессы, в «секретной части» коалиционного соглашения между Ликудом и Кадимой. Так, согласно информации, опубликованной газетой «Едиот ахронот», в распоряжение Мофаза и его команды будут переданы посты, освобождающиеся после отставки намеренного уйти в бизнес ликудовского министра без портфеля Йоси Пеледа и министра тыла Матана Вильнаи (фракция «Ацмаут»), который занял пост посла Израиля в Китае. Кроме того, Кадиме обещаны еще два ликудовских портфеля: министра социального обеспечения (эту должность по совместительству сегодня занимает министр связи Моше Кахлон) и один из двух министерских портфелей второго вице-премьера Сильвана Шалома, совмещающего этот пост с руководством министерств по развитию Негева и Галилеи и регионального сотрудничества.
Однако в политических и журналистских кругах не прекращаются разговоры о том, что подобная схема, если она реализуется, станет не более чем задатком. Главный ресурс, которым, согласно этим утверждениям, лидеры Ликуда намерены оплатить лояльность своего нового главного коалиционного партнера, могут стать реальные министерские портфели, которые могут освободиться в случае «выдавливания» из коалиционного правительства менее «покладистых» партнеров. (В этом качестве чаще всего упоминают лидера НДИ А. Либермана и возглавляемую министром внутренних дел Израиля партию сефардов-традиционалистов ШАС.) Вне зависимости от того, насколько эти слухи соответствуют реальным намерениям команды премьер-министра, само их циркулирование уже создает негативную политическую динамику, не добавляющую правительству устойчивости и оптимизма.
Наконец, не следует забывать, что все это происходит в условиях официально отмененной, но, тем не менее, реально начавшейся избирательной кампании. Объявляя о досрочном роспуске парламента, Нетаниягу утверждал, что его цель — не допустить ситуации, при которой ведущие участники политического процесса, психологически уже вступив в предвыборный период, будут вести избирательную кампанию «протяженностью в полтора года». По его мнению, «короткая кампания длиной в четыре месяца лучше… ибо так политическая система быстро вернется к стабильности». Похоже, что сначала запустив механизм досрочных выборов, а затем отыграв назад, Нетаниягу получил именно то, чего так хотел избежать.
Именно в этом контексте следует оценивать возможное отношение новых и старых коалиционных партнеров к объявленным целям переформированной коалиции, которые были представлены главой правительства Биньямином Нетаниягу 7 мая на его первой совместной пресс-конференции с лидером Кадимы Шаулем Мофазом. По словам премьера, этих задач четыре: принятие справедливой замены «закона Таля»; проведение «взвешенного и рационального бюджета»; реформа системы государственного управления, а также «продвижение ответственного мирного процесса». Несложно заметить, что любой из этих пунктов в ситуации, когда они будут не столько разделами оперативного плана деятельности правящего кабинета, сколько электоральными символами и факторами борьбы за общественное мнение его различных фракций, способны легко взорвать новую коалицию.
Иными словами, провозглашенную в момент формирования новой коалиции идею о том, что возникшее 7-8 мая на ее базе правительство национального единства намерено действовать «всерьез и надолго», явно ждут нелегкие испытания. Если его члены действительно намерены заниматься отмеченными вопросами по существу и «всерьез», то в свете крайней разнородности представленных в правительстве политических интересов остается мало шансов на то, что новая коалиция просуществует «долго» (то есть до официальной даты очередных парламентских выборов в ноябре 2013 г., на что и сегодня мало кто рассчитывает). Если же сохранение коалиции на следующие полтора года является самоцелью, то трудно представить, чтобы столь конфликтогенными вопросами можно было заниматься «всерьез». И команде Нетаниягу придется проявить поистине чудеса политического эквилибра, чтобы эти подходы совместить.