Одним из драматических последствий многолетней гражданской войны в Сомали стал распад прежнего государства и появление на его территории в конце прошлого века различных автономий и полуавтономий, образованных, главным образом, по этническому принципу — на основе родоплеменной общности местного населения. Большая часть этих квази-государств оказались нежизнеспособными и просуществовали непродолжительный период времени. Однако наиболее крупные из них, такие как Сомалиленд и Пунтленд, провозглашенные соответственно в 1991 г. и 1998 г. на северо-западе и северо-востоке Сомали, смогли со временем окрепнуть и доказать свою состоятельность как в глазах самих сомалийцев, так и мирового сообщества. В то время как в центре и на юге Сомали то и дело продолжали вспыхивать вооруженные конфликты между различными этническими и исламскими группировками, а одно недееспособное временное правительство сменялось другим, в Сомалиленде, а затем и в Пунтленде, начались и получили развитие процессы государственного строительства и общественно-политического реформирования. К настоящему времени там в основном сформированы собственные системы законодательства, государственного управления и финансов, созданы свои силовые структуры, развиваются или внедряются многопартийные системы. По сравнению с центральными и южными провинциями страны ситуация в Сомалиленде и Пунтленде в целом отличается большей степенью стабильности.
Вместе с тем, принципиальным различием в политике Сомалиленда и Пунтленда является отношение их властей к будущему государственному устройству контролируемых ими территорий, а точнее, к давней идее создания «великого Сомали». Если правительство Пунтленда всегда выступало за восстановление единого сомалийского государства в форме федеративной республики, в которой Пунтленд станет полноправным субъектом федерации, то власти Сомалиленда с момента его провозглашения взяли курс на создание отдельного независимого государства. Напомним, что на проведенном в 2001 г. референдуме по конституции Республики Сомалиленд ее государственную независимость поддержали 97% голосовавших. Достижение международного признания Сомалиленда в качестве независимого государства было и остается главной целью внешней политики его правительства и находит свое отражение в программах всех политических партий этой республики. Тем не менее, за прошедшие два с лишним десятилетия властям Сомалиленда так и не удалось сколько-нибудь существенно приблизиться к поставленной цели. Хотя Харгейса и сумела наладить экономические и гуманитарные отношения с различными странами и международными организациями, пока ни одно государство не признало политическую независимость Сомалиленда. Напротив, во всех резолюциях Совета Безопасности ООН, относящихся к вопросам урегулирования сомалийского кризиса, подтверждается уважение мировым сообществом суверенитета, территориальной целостности и единства Сомали. Как неоднократно отмечали официальные представители ООН, Африканского союза, стран-доноров, финансирующих процесс сомалийского национального примирения, вопрос о статусе Сомалиленда должен решаться путем переговоров между федеральными властями Сомали и правительством этого самопровозглашенного государства. Однако пока двусторонний переговорный процесс идет довольно туго.
Впервые договоренность о проведении переговоров между центральным правительством Сомали и властями Сомалиленда была достигнута в феврале прошлого года в Лондоне на международной конференции по проблемам сомалийского урегулирования (делегация Сомалиленда участвовала в работе конференции наравне с другими участниками). После серии предварительных консультаций в июне 2012 г. при посредничестве Великобритании начались официальные переговоры между временным федеральным правительством Сомали и правительством Сомалиленда. На этих переговорах вопрос о статусе Сомалиленда не обсуждался. По итогам переговоров были достигнуты лишь общие договоренности о совместной борьбе с терроризмом, пиратством и загрязнением прибрежных вод промышленными отходами. Также было решено продолжить переговоры на высшем уровне.
Вскоре, 28 июня, в Дубае при посредничестве правительства ОАЭ состоялась первая встреча президентов Сомали и Сомалиленда. На ней стороны высказали свои диаметрально противоположные взгляды на статус Сомалиленда, однако не смогли найти какого-либо компромисса по этому вопросу. Поддержание двусторонних контактов было поручено совместной комиссии, однако фактически с тех пор переговоры прекратились. Первоначально затянувшаяся пауза в переговорах объяснялась процессом смены политического руководства в Сомали, однако действительной причиной прекращения переговоров стали, скорее всего, непримиримость позиций сторон и взятый новым президентом Сомали жесткий курс на создание централизованной системы государственного управления. Не способствовало налаживанию двусторонних контактов и назначение на пост министра иностранных дел Сомали Фоузии Юсуф хаджи Аден, возглавлявшей ранее одну из оппозиционных политических организаций Сомалиленда. Кроме того, членами нового правительства Сомали не раз допускались недипломатичные высказывания в адрес властей Сомалиленда и даже намеки на возможность силового решения вопроса о его статусе.
Впрочем, одна неформальная встреча президента Сомалиленда Ахмеда Силаньё с новым президентом Сомали Хасаном Шейхом Махмудом всё же состоялась. Им довелось встретиться в декабре прошлого года на праздновании 40-летнего юбилея сомалийской письменности в Джибути, куда были приглашены видные сомалийские политики из стран Африканского Рога. Однако данная встреча, пожалуй, носила ознакомительный характер и не предполагала проведение серьезных переговоров.
Таким образом, отношения между Могадишо и Харгейсой остаются замороженными, что само по себе таит опасность возникновения в будущем очередного вооруженного конфликта между ними. Естественно, такое положение не устраивает ни соседние с Сомали государства, ни крупные мировые державы, заинтересованные в скорейшей стабилизации обстановки в регионе. В этой связи в последнее время США, Великобританией и некоторыми ближневосточными государствами (Турцией, Катаром, Египтом, Саудовской Аравией, ОАЭ) предпринимаются попытки оказать определенное политическое и финансово-экономическое давление на правительства Сомали и Сомалиленда для скорейшего возобновления двусторонних переговоров и поиска компромиссных решений.
Что касается Сомалиленда, то его правительство постоянно заявляет о своей готовности к возобновлению переговорного процесса и объясняет его задержку чрезвычайной занятостью федеральных властей решением неотложных внутренних проблем. Однако предметом переговоров, по убеждению Харгейсы, должно стать в первую очередь налаживание добрососедских отношений и всестороннего сотрудничества между двумя независимыми государствами.
В качестве первого шага в этом направлении можно расценивать проведение в марте с.г. в Найроби переговоров между правительствами Сомалиленда и Пунтленда и подписание ими соглашения о сотрудничестве в борьбе с терроризмом и пиратством. Соглашение такого рода заключено между этими правительствами впервые и предусматривает, в частности, обмен данными о перемещениях и деятельности боевиков «Аш-Шабаб» в приграничных районах (в горах Голис) и пиратских банд на побережье Аденского залива. Данное соглашение было достигнуто несмотря на существующие взаимные территориальные претензии Сомалиленда и Пунтленда благодаря посредничеству дипломатов США, Великобритании и Швеции.
Вместе с тем, в Харгейсе весьма болезненно реагируют на любые заявления и действия других государств и международных организаций, отрицающие или подвергающие сомнению факт независимости Сомалиленда. По этой причине, например, власти этой непризнанной республики отказались принять участие в очередной международной конференции по вопросам оказания помощи Сомали, проведение которой намечено на 7 мая с.г. в Лондоне, поскольку не получили официального приглашения от британского правительства (формально приглашение должно поступить от правительства Сомали). Как заявил министр иностранных дел Сомалиленда Махамед Абдилахи Омар, тематика данной конференции касается только Сомали и не имеет отношения к Сомалиленду.
Что же касается федерального правительства Сомали, то оно, по-видимому, откладывает проведение переговоров о статусе Сомалиленда до тех пор, пока не решит своих первоочередных задач по восстановлению национальной армии и стабилизации обстановки в центральных и южных провинциях страны. Решение этих задач позволило бы существенно упрочить позиции федеральных властей на переговорах. Сомалиленду может быть предложен статус широкой автономии в составе федеративного государства, а возможно и создание некого содружества или конфедерации. Взамен западными и арабскими государствами, заинтересованными в восстановлении единства Сомали, могут быть гарантированы существенные капиталовложения в экономику Сомалиленда и предоставление ему различных финансовых льгот.
И все же в ближайшей перспективе воссоединение Сомалиленда с Сомали, на наш взгляд, маловероятно. Несмотря на свою политическую изоляцию (что негативно сказывается на состоянии экономики), Сомалиленд заметно опережает остальные регионы Сомали в общественно-политическом и экономическом развитии. Населению Сомалиленда не нужны постоянные распри и конфликты, которыми охвачены центральные и южные регионы Сомали. Кроме, того старшее поколение сомалийцев еще помнит времена, когда северные племена (исак, дир) подвергались притеснениям и дискриминации со стороны властей Могадишо. Новое же поколение жителей Сомалиленда выросло уже после его отделения от Сомали и в своем большинстве считает себя гражданами независимого государства.
Конечно, есть граждане Сомалиленда, в том числе политики, бизнесмены и старейшины, выступающие за воссоединение Сомалиленда с Сомали. Правда, большей частью они проживают в эмиграции, зная, что законодательство Сомалиленда предусматривает уголовную ответственность за политические связи с Сомали. Есть в Сомалиленде (в провинциях Сол и Буходле) и вооруженная оппозиция, представленная отрядами «администрации Хатумо» (ополченцами из некоторых племен дулбахантэ). Однако она малочисленна, слабо организована и вряд ли может рассматриваться как эффективный инструмент давления на Харгейсу. Да и вообще, исторический опыт Сомали свидетельствует о бесперспективности решения проблем этой страны силовым путем.
Не так однозначно, как может показаться, выглядит и будущее пребывание Пунтленда в составе Сомалийской Федеративной Республики (ФРС). В принятой 1 августа прошлого года новой временной конституции ФРС остается немало неясностей. В ней, например, четко не прописано распределение полномочий и ресурсов между федеральным центром и субъектами федерации, что в дальнейшем может привести к конфликтной ситуации, особенно если в Пунтленде будут открыты нефтяные месторождения (пока геологоразведочные работы не увенчались успехом). Хотя недавно между федеральным правительством и Пунтлендом было заключено соглашение о всестороннем сотрудничестве, власти этого региона по-прежнему настороженно относятся к внутренней политике нового президента Сомали, в том числе к его деятельности по смене администраций провинций и препятствию к созданию новых федеральных округов. Дальнейшее развитие отношений между Пунтлендом и федеральным центром зависит от того, будет ли заключенное соглашение выполняться на практике или же, как предыдущее, останется только на бумаге. Отметим, что пока власти Пунтленда не спешат передавать собственные силы безопасности в подчинение министерства обороны Сомали, пытаются проводить на своей территории независимую монетарную политику, самостоятельно поддерживают внешнеполитические контакты, то есть фактически выполняют функции, относящиеся к прерогативе федерального правительства.
Таким образом, перспективы воссоединения юга и севера Сомали остаются довольно туманными. Во всяком случае, вряд ли приходится рассчитывать на скорое решение этой проблемы. Достижение компромисса между федеральным правительством Сомали и северными регионами может стать более вероятным по мере общей стабилизации обстановки в этой стране. Силовые способы присоединения Сомалиленда к Сомали представляются бесперспективными и не отвечают интересам стабильности в регионе Африканского Рога.