В последние недели в центре внимания мирового сообщества остается химический арсенал Сирии, возможное применение которого 21 августа в пригороде Дамаска Восточная Гута едва не стало поводом для начала военной интервенции в эту страну. Согласно достигнутым договоренностям по предложенному Россией плану, химическое оружие в Сирии должно быть полностью уничтожено в обмен на отказ США и Франции от проведения силовой акции против сирийского режима.
Проблема состоит в том, что до сих пор информация относительно сирийского химоружия была очень приблизительной. По оценке эксперта Леонарда Спектера из Монтерейского института международных исследований (США), «Сирия… имеет одну из крупнейших в мире программ… нескольких типов химических [отравляющих] веществ».
По оценкам представителей западного разведсообщества, по своему суммарному потенциалу сирийский химический арсенал уступает лишь американскому и российскому. Однако даже они не располагают приблизительными данными о запасах химоружия САР.
Их информация базируется главным образом на скупых данных радиоперехватов, спутниковой съемки и сведениях от перебежчиков, абсолютное большинство которых в силу незначительности занимаемых ранее постов не обладали соответствующей компетенцией.
Следует особо заметить, что в условиях, когда большинство стран мира ликвидировали соответствующие мощности и запасы отравляющих веществ, Сирия, напротив, сделала ставку на усиление этого вида оружия массового поражения. Это было обусловлено особенностями ее историко-политического развития.
Дамаск рассчитывал, что химоружие станет сдерживающим фактором в отношении его соседей, отношения с которыми у Сирии строились сложно, особенно с Ираком, Турцией и Израилем. Эти страны не только обладали серьезным потенциалом в обычных вооружениях, но и имели собственные программы оружия массового уничтожения, что делало Сирию уязвимой перед ними. Поэтому сирийское руководство рассматривало химическое оружие как важнейший компонент своих вооруженных сил с особой программой финансирования и пыталось усилить его боевые возможности.
Первые попытки реализации сирийской химической программы относятся к 1950-м годам прошлого века. Но недостаток ресурсов, в частности квалифицированных кадров, производственной базы и сырья, не позволил тогда реализовать эти замыслы. Как таковая химическая программа стала реализовываться в 1970-е годы. По данным западных разведсообществ, первый подтвержденный случай появления у Сирии химического оружия относится к временам войны Судного дня 1973 года, когда по распоряжению египетского президента Анвара Садата сирийскому руководству была доставлена партия иприта.
Ставку на развитие собственного химического оружия САР сделала после подписания израильско-египетского мирного договора 1979 года в Кемп-Дэвиде, оставшись с Израилем фактически один на один. Необходимость создания полноценных химических войск с серьезными запасами боевых отравляющих веществ сирийское руководство дополнительно ощутило после разгрома Израилем в 1982 году сирийских вооруженных сил. Эта необходимость подкреплялась развитием израильской программы оружия массового поражения.
Дамаск понимал свою неспособность противостоять Израилю, имея обычные вооружения. К середине 1980-х годов при помощи СССР Сирия наладила производство горчичного газа (иприта) и зарина, а к началу 1990-х годов — и нервнопаралитических газов VX. Важную роль в этом сыграли также ФРГ и Франция (последняя поставляла САР продукцию двойного назначения).
Важную роль в становлении сирийской программы боевых отравляющих веществ сыграло сотрудничество с СССР. До 1991 года Москва достаточно широко поставляла некоторые компоненты химического арсенала как Ираку, так и Сирии. Параллельно Сирия активно развивала программу носителей химического оружия, особенно ракеты класса «земля-земля» (преимущественно приобретенные в СССР «Скады»). Отсутствие их точности компенсировалось установкой на них головных частей с боевыми отравляющими веществами.
Система иерархии
Ключевым лицом, принимающим решения по программе химического оружия, является президент САР Башар Асад. Прочие допущенные к ней лица тщательно проверяются на предмет безопасности и лояльности. Полноценным доступом к этим секретам обладают очень немногие представители окружения сирийского лидера, которые, как, например, его брат Махер Асад, при этом занимают ответственные должности в военном руководстве страны.
Под непосредственным управлением Башара Асада находится научно-исследовательский центр химического оружия в Джамрае, руководство которого в свою очередь курирует большую часть производства боевых отравляющих веществ.
Поддерживает в боеспособном состоянии химический арсенал подразделение («Филиал) 450».
Подготовка кадров
До конца 1980-х годов офицеры химических войск Сирии обучались в московской Высшей военно-химической академии им. К. Ворошилова. Параллельно советские, а затем и российские инструкторы химических войск занимались подготовкой сирийских коллег на территории САР. Также в этом процессе (до 1979 г.) участвовали египетские офицеры.
Развитие сирийских химических войск на современном этапе
До последнего момента сирийское руководство держало свои химические войска в высоком состоянии боевой готовности. Об этом дополнительно свидетельствовало то, что в августе 2012 года сирийские военные провели очередное испытание химического оружия на полигоне, расположенном на окраине Алеппо.
Еще в 1968 году Сирия присоединилась к Женевскому протоколу 1925 года о запрещении применения на войне удушающих, ядовитых, отравляющих газов. Однако она оказалась в числе пяти государств мира, не подписавших и не ратифицировавших Конвенцию о химическом оружии 1992 года, запрещающую разработку, производство, накопление, передачу и применение химического оружия.
Сирия заметно продвинулась в совершенствовании своего арсенала оружия массового поражения. После развала главного сирийского союзника — СССР официальный Дамаск сделал ставку на создание новых, более сильных по своему воздействию отравляющих веществ. В частности, ставилась задача разработки более стойких, чем VX, газов, в результате использования которых заражение воды и почвы должно было сохраняться более полугода. Параллельно ставилась задача уменьшить критическую массу подобных веществ, необходимую для гарантированного поражения живой силы противника, имеющей стандартные средства химзащиты. Также велись работы по созданию боевых психотропных отравляющих веществ типа BZ («агент 15»).
Несмотря на резкое снижение масштабов «химического сотрудничества» с Москвой, Берлином и Парижем, зависимость соответствующей отрасли САР от зарубежных партнеров (поставки оборудования, сырья, потребность в квалифицированных специалистах) до сих пор оставалась сравнительно высокой.
Сотрудничество с Ираном и КНДР позволило во многом минимизировать эту зависимость. Более того: сейчас речь уже идет о взаимозависимости их программ. Иранские и северокорейские военные и ученые привлекались для помощи в разработке, испытаниях и применении химического оружия, и с этой целью Сирия, Иран и КНДР неоднократно обменивались соответствующими делегациями.
Об этом можно уверенно говорить, имея на руках конкретные факты. Так, в июле 2007 года в главном химическом научном центре в Джамрае произошел взрыв, в результате которого погибли, по меньшей мере, 15 сирийцев и неустановленное число иранцев. Это случилось ориентировочно в тот самый момент, когда военные двух стран пытались установить на ракету типа «Скад» боеголовку с горчичным газом (ипритом). Тогда сирийское руководство пыталось представить взрыв как случайность, не связанную с реализацией химической программы.
Впрочем, это был далеко не первый инцидент с участием сирийцев, иранцев и северокорейцев. Например, почти параллельно этому в похожем происшествии на территории Северной Кореи пострадала группа сирийских военных, прибывших в КНДР для участия в ракетных испытаниях.
Кроме того, помощь в совершенствовании химического арсенала Сирии, по информации Госдепа США, оказывали две индийские фирмы, которые содействовали ей в приобретении новейшего оборудования из Австралии, хотя при этом официальный Дели попытался оправдаться, заявляя, что «Индия, имеющая общие обязательства по нераспространению химического оружия, никогда и ни при каких обстоятельствах не помогала кому бы то ни было в его развитии».
Боевой потенциал сирийского химического арсенала
Главной интригой является отсутствие у противников режима Асада даже приблизительных данных относительно потенциала сирийского химического арсенала. Известно о нем было очень немного даже разведсообществам заинтересованных стран. Они в основном передавали обрывочные данные, не позволяющие составить из этих «осколков» всю мозаику. Однако они позволили западному разведсообществу дополнительно ознакомиться с некоторыми достижениями сирийского химического военпрома, оценить серьезность сирийской химической программы и осознать трудности при ее возможной нейтрализации.
Достаточно показательно, что эксперты заметно расходились в своих оценках потенциала сирийского химического оружия. Так, согласно данным исследований Института международной политики по борьбе с терроризмом при Междисциплинарном центре в Герцлии (Израиль), всего с начала 1980-х годов сирийский режим произвел около 100 тонн боевых отравляющих веществ. А в последнем, сентябрьской отчете французской разведки за 2013 год указывалось, что Сирия может иметь более 1000 тонн боевых отравляющих веществ.
Еще меньше конкретики было при указании наименований составляющих химического арсенала и их конкретных объемов. Согласно данным американского и французского разведсообществ, большая их часть якобы приходилась на иприт и зарин. Обычно эти боевые отравляющие вещества классифицируются как низко- и среднеустойчивые, заметно уступающие по своей токсичности нервнопаралитическим газам типа VX и имеющим меньший срок очищения почв и воды после их применения.
Если же суммировать данные наиболее ценных источников относительно состояния сирийского химического арсенала, то в количественном отношении (по тоннам) его основу составляли отравляющие вещества 1-го поколения, применявшиеся веком ранее в ходе Первой мировой войны. В их числе, кроме иприта, хлор и, возможно, фосген (на его основе фактически и были разработаны более результативные газы VX), от воздействия которых спасают элементарные средства индивидуальной защиты.
Наибольший интерес в этой связи представляют боевые отравляющие вещества «нового поколения», среди которых VX может быть далеко не самым результативным. Между тем точных данных о составе этой категории западными разведсообществами представлено не было. Об этом говорит тот факт, что французские разведчики оценили общую массу новейших отравляющих веществ Сирии очень приблизительно в «несколько десятков тонн». И в этом списке не значились психотропные газы вроде того же «агента 15» или BZ. А это принципиально важный момент, поскольку в условном значении одна тонна того же VX или BZ многократно превышает в боевом отношении и воздействии в плане заражения местности тонну иприта или зарина.
При таком раскладе никакой ясности относительно реальных возможностей сирийского химического оружия ни в Париже, ни в Вашингтоне не было. В свою очередь, завеса строжайшей секретности очень мешала странам Запада в принятии конечных решений о судьбе сирийского режима. А это напрямую выражалось в их нерешительности непосредственно вмешаться в продолжающийся третий год сирийский конфликт.
Отсутствие более или менее точных данных во многом было обусловлено абсолютной засекреченностью сирийской химической программы. Кроме самого Башара Асада и очень ограниченного круга лиц из числа представителей военно-политического руководства страны, никто не имел реального полноценного доступа к сирийским химическим секретам. Даже абсолютное большинство высших армейских офицеров страны имели лишь обрывочные сведения по этому вопросу, касающиеся только того сегмента, за который они непосредственно отвечали. Ввиду этого утечки почти полностью исключались. И даже если они происходили, как, например, это произошло в апреле текущего года с генералом Захир ас-Сакитом, подобная ситуация не была критичной для САР.
В этой связи представители разведсообщества западных стран и их союзников пытаются добиться соответствующих данных от России. Но, несмотря на формальное сохранение союзнических отношений, сотрудничество Дамаска и Москвы по этому вопросу после 1992–1993 годов заметно сократилось как относительно поставок сырья, так и в подготовке кадров. Соответственно, Москва теперь не имеет всей полноты информации в этой сфере.
Научно-производственная база, состав химического оружия и места его хранения
Создание и производство химического оружия в Сирии, по сути, является отдельной отраслью. Важнейшую роль в реализации сирийской химической программы играет научно-исследовательский центр (НИЦ) в Джамрае, созданный в 1980-е годы с помощью Советского Союза и расположенный к северо-западу от Дамаска. Будучи одним из самых секретных стратегических объектов, где разрабатываются, испытываются, производятся, совершенствуются и хранятся самые результативные отравляющие вещества (например, там проводились соответствующие опыты по боевым психотропным отравляющим веществам типа BZ или «агенту 15»), он представляет первоочередной интерес для спецслужб стран Запада. При нем же находится испытательный полигон. При этом руководство НИЦ непосредственно контролирует большинство предприятий химпрома.
По имеющейся информации, этот центр пострадал в результате израильских воздушных ударов в феврале и мае с.г. Однако он не был полностью разрушен, и значительная часть его персонала также осталась невредимой. После этого работавших в нем специалистов частично перевели в резервные помещения, оборудованные на случай полномасштабной войны против Израиля.
При этом Сирия располагает необходимыми мощностями для производства отравляющих веществ как кожно-нарывного, так и нервнопаралитического действия (фосфорорганические типа VX). И если до начала 1990-х годов она сильно зависела от поставок зарубежного оборудования, сырья и подготовки специалистов, то к настоящему времени в результате предпринятых властями страны мер эта зависимость существенно сократилась. В том числе благодаря этому имеющиеся мощности позволяют производить ежегодно по несколько сотен тонн отравляющих веществ.
Основная производственная база химического оружия находится на шести оборонных предприятиях: в Ас-Сапире, Хомсе, Хаме, Латакии, Тадморе (в районе Пальмиры) и Баниясе. В основном на них специализируются на производстве зарина и VX. Кроме того, на ряде предприятий производят газы-цианиды и горчичный газ (иприт). Производство последнего постепенно сворачивалось, уступая место более результативным газам, включая зарин и VX.
Одними из самых главных и крупных считаются заводы в Ас-Сапира, находящемся в 20 километрах от города Алеппо — на горном хребте в 1 километре к югу от одноименного населенного пункта, и в районе Хамы (47 километров к северу от Хомса и 140 километров к югу от Алеппо). О степени их важности говорит тот факт, что на них выпускают химические головные части для «скадов». Особого внимания заслуживают промышленные мощности в Хаме, запущенные в эксплуатацию в 1993 году, где, кроме зарина и VX, также выпускают табун.
В свою очередь, о масштабах производства и складирования боевых отравляющих веществ на новейшем заводе в Ас-Сапире, созданном в 2005 году, говорит тот факт, что он занимает площадь 32 кв. километра.
Некоторые предприятия имеют двойное (военное и гражданское) назначение. В качестве примеров можно назвать соответствующее производство в Хомсе, территория которого фактически входит в зону нефтеперерабатывающего завода (НПЗ); завод, находящийся к северу от Латакии; производственно-складской комплекс в Масьяфе, находящийся в 7 километрах к северо-востоку от одноименного города, а также НПЗ в портовом городе Баниасе, подчиненный государственной сирийской компании Sytrol.
Примечательно, что западные спецслужбы даже не всегда располагают информацией относительно того, на чем специализируются те или иные объекты, в том числе расположенные к северо-востоку от Дамаска в Пальмире и Думьяре (в 215 и 40 км соответственно).
Часть подобных заводов замаскирована под гражданские нефтехимические объекты. Среди них завод Setma в районе Дамаска, а также фирма по производству удобрений, расположенная к юго-западу от центра Хомса на берегу озера Катина.
Складские помещения для хранения химического оружия разбросаны по всей стране. Примечательно, что спецслужбы западных стран не имеют точной информации ни об их количестве, ни о местах их расположения. Данные относительно подобных складов составили от 45 до 60. Кроме того, источники в разведсообществе США и Франции не исключают, что в Сирии может быть несколько дополнительных резервных хранилищ, производств и даже исследовательских центров.
Точная информация имеется лишь в отношении достаточно крупных складских помещений, расположенных при соответствующих заводах. Один из крупных складов до последнего времени находился по соседству с научным химическим центром, расположенным в Джамрае под Дамаском, где, согласно имеющимся разведданным, также хранится запас биологического оружия.
До начала кризиса крупные склады химического оружия находились в районе Аль-Фурклуса (в 40 километрах к юго-востоку от Хомса и в 4 километрах к северо-востоку от одноименного города), Думьяра и Хан Абу Шамата, расположенного в 20 километрах к востоку от Думьяра.
Между тем, благодаря полученным от перебежчиков данным, западные разведслужбы смогли получить информацию, свидетельствующую о том, что САР по ряду направлений развития своей химической программы опередила даже США и Россию. Например, это касается создания мобильных мини-заводов по производству боевых отравляющих веществ. Речь идет о переоборудованных для перевозки отравляющих веществ грузовиках Mercedes и Volvo, внешне похожих на рефрижераторы, внутри которых установлено специальное оборудование по производству и смешению компонентов химического оружия. Отследить их перемещение по стране очень сложно даже со спутников.
Средства доставки
Сирийские химические войска имеют все существующие средства доставки отравляющих веществ, начиная от гаубичных снарядов и боеприпасов для реактивной артиллерии и заканчивая авиабомбами, а также баллистическими ракетами. При этом, по разным оценкам, в сирийском арсенале имеется до 1000 авиабомб различного калибра и как минимум 100 боеголовок для ракет малой и средней дальности, предназначенных для использования оружия массового поражения.
Ракеты считаются наиболее опасными для сирийских соседей носителями химического оружия. Отдельного упоминания заслуживают характеристики этих носителей. Радиус действия некоторых из них (например, ракеты Scud-D) составляет 700 километров.
Диапазон действия ракет Scud C составляет 500 километров, а ракет Scud B — 300 километров. Каждая из них способна нести от 100 до 300 литров горчичного газа (иприта), зарина или VX.
Всего в распоряжении руководства САР, по данным источников в западных спецслужбах, имеется несколько сотен «скадов» разных модификаций. Кроме того, сирийские военные и ученые проводили соответствующие работы по оснащению химическими боеголовками тактических комплексов SS-21 «Точка» (порядка 20 пусковых установок, радиус действия 70–120 км).
В распоряжении режима Асада имеется также неустановленное количество твердотопливных ракет М-600 диаметром 600 миллиметров с радиусом действия 250–300 километров, способных нести боеголовку весом до 500 килограммов. Ракеты представляют собой усовершенствованную версию иранских ракет «Фатех-110», которые в свою очередь являются глубоко модернизированной версией советских, китайских и северокорейских реактивных снарядов.
Также в ракетном арсенале Сирии имеются, по разным данным, тысячи ракет радиусом действия до 70 километров.
Однако нельзя исключать наличия у Сирии куда более эффективных образцов, имеющих большую дальность и точность. Соответствующее беспокойство выражали французские спецслужбы после изучения снимков спутников-шпионов, на которых были зафиксированы неустановленные ракеты малой и средней дальности.
Речь в данном случае идет о ракетах как сирийского изготовления, так и северокорейского (с КНДР Сирия активно сотрудничала на этом направлении), а также иранского. Нельзя исключать и того, что в ракетном арсенале Дамаска имеется несколько десятков разных модификаций иранских «шехабов», в том числе имеющих радиус действия до 2 тыс. километров.
Важно и то, что уже в 1993 году Сирия была первой в мире страной, наладившей массовое производство снарядов для реактивной артиллерии, снаряженных ипритом и другими боевыми отравляющими веществами. Благодаря наличию в своем арсенале химических снарядов для тех же «градов», сирийские войска обладали возможностью быстро и гарантированно «накрывать» вероятного противника на больших площадях.
Так, согласно сентябрьскому отчету текущего года французской разведки, Сирия имеет подобные боеприпасы калибра 302 и 320 миллиметров, в том числе активно-реактивные с увеличенной дальностью до 50 километров с различными вариантами наполнения (зарин, иприт и VX).
Кроме того, по состоянию на 1991 год Сирия обладала 500-килограммовыми авиабомбами, предназначенными для использования зарина. Каждая такая бомба может содержать 100–300 литров этого отравляющего вещества в зависимости от модели.
Возможные случаи боевого применения
Одним из первых возможных случаев применения на территории Сирии отравляющих веществ могут быть события в Хаме начала 1982 года, когда при ее штурме, согласно информации ряда западных правозащитных и разведывательных структур, могли применяться цианиды.
Согласно данным анализа американских и французских спецслужб, впервые режим использовал химическое оружие в районе Хомса, в частности, в пригороде Баба Амр (в районе аль-Байда) 23 декабря 2012 года. Тогда в результате газовой атаки погибли и пострадали 60 гражданских лиц в удерживаемом повстанцами городе. Согласно некоторым представителям американского и французского разведсообществ, в их распоряжении были «убедительные доказательства использования войсками режима «агента 15» (нервнопаралитический газ BZ)», однако тогда Белый дом отказался использовать этот факт для усиления давления на режим Асада.
А с марта с.г., по их источникам, отравляющие вещества в Сирии использовались, по меньшей мере, четыре раза (в том числе под Алеппо, в пригородах Дамаска и под Идлибом в районе Саракеба). В результате пострадали сотни мирных граждан, а от 100 до 150 человек погибли.
В частности, речь идет о том, что 19 марта с.г., согласно неподтвержденным данным, были отмечены попытки применения «ракет с химическими материалами» в Хан Ассаль в районе Алеппо и в местности Атебех под Дамаском, которые на тот момент были преимущественно заняты оппозицией. Тогда обе стороны обвиняли друг друга в проведении подобной атаки. Сирийские правозащитники указали, что только в Хан Ассаль в результате использования хлора погибли 16 солдат правительственных войск и 10 гражданских лиц. Они обвинили в этом представителей правящего режима, которые якобы ошибочно выпустили «скад» по своим.
Именно в это время целый ряд СМИ сообщил о «неоспоримых доказательствах» применения сирийским режимом боевых отравляющих веществ. Так, в середине апреля с.г. появились сообщения о подобной атаке в пригороде сирийской столицы Джобаре. В связи с этим 18 апреля Великобритания и Франция направили конфиденциальное письмо в ООН, в котором утверждалось, что они имеют свидетельства того, что сирийское правительство использовало химическое оружие. В числе этих доказательств были упомянуты данные анализа «почвы, опросов свидетелей и оппозиционных источников». Представители Израиля также заявили о том, что сирийское правительство использовало химическое оружие 19 марта с.г. вблизи Алеппо и в Дамаске.
В свою очередь, по состоянию на 25 апреля американская разведка сделала вывод, согласно которому режим Асада «вероятно использовал химическое оружие, в частности газ зарин». Однако администрация Обамы, который в августе 2012 года предупредил официальный Дамаск, что в случае применения им химического оружия в отношении него могут последовать жесткие меры воздействия, поставила эти выводы под сомнение, настояв на более детальной проверке данных.
Примечательно, что в это время накал информационной войны против режима Асада особенно бросался в глаза. В этой обстановке власти САР обратились к международному сообществу с просьбой о проведении независимой экспертизы произошедшего. Однако бюрократические проволочки с разрешениями на продление соответствующей миссии сотрудникам ООН и беспрепятственным допуском во все районы предположительного применения химического оружия оказались не в пользу правящего сирийского режима. И это несмотря на то, что 9 июля с.г. Россия представила в ООН результаты своего расследования относительно применения химического оружия в Хан Ассале, в котором с высокой долей уверенности указывалось на виновность оппозиционеров.
Между тем эти данные о применении сирийским режимом отравляющих веществ опроверг бывший сирийский генерал Захир ас-Сакит, руководивший одним из подразделений химических войск и перешедший на сторону оппозиции в конце апреля с.г. По его данным, до этого времени боевые отравляющие вещества против повстанцев не применялись. Он сообщил, что дезертировал из рядов правительственной армии лишь после того, как получил соответствующее распоряжение использовать их в пещерах и туннелях Хаурана на юго-западе страны, где скрывались бойцы Сирийской свободной армии. По его же информации, первый приказ относительно использования химического оружия он проигнорировал, обманув вышестоящее руководство и закачав в карстовые пустоты под видом такового отбеливатель.
Но уже через день после обнародования его признаний, 29 апреля 2013 года, появились информационные вбросы относительно химической атаки в населенном пункте Саракиб, расположенном в 30 километрах от города Идлиб. В ней пострадали 15 человек (в том числе двое погибли). Это город, где якобы зарин был применен с вертолета правительственных сил.
Одним из главных объяснений, согласно которым французская разведка определила виновность правительственных сил, стало то, что якобы уровень подготовки повстанцев и уровень их технической оснащенности не позволяют им хранить и использовать подобное оружие, тем более в том количестве, которое было использовано в ночь на 21 августа с.г. в Восточной Гуте.
Несмотря на то что турецкие врачи, оказывавшие помощь пострадавшим, вынесли вердикт, в котором отсутствовали упоминания об отравляющих веществах, французские спецслужбы распространили данные о том, что на основании проведенного ими анализа крови и мочи пострадавших, а также почвы в районе ориентировочного применения химических боеприпасов они выявили применение зарина.
Не случайно и то, что колебания экспертов были отражены в соответствующем докладе ООН относительно использования в Сирии боевых отравляющих веществ. По их мнению, «имеются основания полагать, что ограниченное количество химического оружия использовалось, по крайней мере, четыре раза в гражданской войне», но при этом эксперты заявили о необходимости получения дополнительных доказательств для того, чтобы определить точно, какие химические вещества были применены и кто за это отвечает.
Учитывая осторожность самого Башара Асада и соответствующее давление со стороны России, пытавшейся не дать противникам САР повод для вооруженного вмешательства во внутрисирийский конфликт, с высокой долей вероятности можно утверждать, что сирийские власти не отдавали приказы о применении химического оружия. А информационные вбросы относительно его использования преследовали целью непосредственно втянуть в него США, чему так противился Б. Обама.
Очередная попытка вызвать американское вмешательство имела место в июне с.г., когда британские и французские власти заявили о наличии у них доказательства относительно применения в Сирии «нервнопаралитического газа зарин силами Башара Асада» на основании анализов, взятых у пострадавших лиц.
А 13 июня представители разведсообщества США указали, что у них есть «окончательное доказательство того, что правительство Асада несколько раз использовало ограниченное количество химического оружия против повстанцев». В свою очередь, американский Объединенный разведывательный центр (JIC) конкретизировал эти данные, сообщив, что с 2012 года сирийский режим использовал боевые отравляющие вещества, по крайней мере, 14 раз. Однако источники в окружении Обамы в очередной раз попытались усомниться в правдивости подобной информации. Но американский президент уже не мог не реагировать на это после химической атаки в Восточной Гуте, в которой предположительно погибли до полутора тысяч человек.
Условия хранения химического оружия
По мере расширения масштабов боевых действий часть складов и производств оказалась на территориях, где ведутся бои. Однако сирийские правительственные войска вовремя успели вывезти оттуда их содержимое. Особая тревога в связи с этим наблюдалась по поводу объектов в Ас-Сапире и Хомсе.
Достаточно указать, что даже попытки спецслужб западных стран точно отследить перемещения боевых отравляющих веществ в Сирии нельзя считать абсолютно успешными. Так, один из сирийских перебежчиков, работавший в сфере химического оружия, приводил пример того, как еще на начальной стадии внутрисирийского конфликта соответствующий арсенал стали рассредоточивать мелкими партиями по стране. Так, по информации этого источника, в январе 2012 года два старших офицера сирийской армии вывезли в неизвестном направлении около 100 килограммов компонентов химического оружия с секретной военной базы в Насирии.
Между тем вскоре после проведенного в августе в Алеппо испытания, в сентябре 2012 г., сирийские военные начали перемещение основной части своего химического оружия из Дамаска в портовый город Тартус. Глава Пентагона Леон Панетта заявил, что сирийский режим тем самым пытается защитить себя от наступающих оппозиционных сил, которые действительно добились немалых успехов в Алеппо, частично заняв этот город.
Тем не менее в декабре 2012 г. по каналам разведслужб прошла информация, согласно которой джихадисты из «Джабхат ан-нусра» могли успеть захватить в районе Алеппо за пределами завода в Ас-Сапире принадлежащие саудовским бизнесменам отравляющие вещества или их компоненты.
Важно, что немалую роль в процессе этого перемещения сыграло руководство России, которое на уровне министра иностранных дел Сергея Лаврова после соответствующих консультаций с американскими коллегами надавило на сирийскую сторону. В итоге значительная часть химического арсенала САР была сосредоточена в западных прибрежных районах, лояльных правящему режиму.
Перебежчик из сирийской армии бригадный генерал Мустафа аш-Шейх также подтвердил, что большая часть химического оружия была перевезена в приморский район с преимущественным проживанием алавитов и христиан, поддерживающих режим Асада, после чего была складирована к югу от Латакии и в горных складах вблизи побережья. В то же время, по данным Мустафы аш-Шейха, часть химических боеприпасов осталась на базах вокруг Дамаска.
Тем самым сирийские власти по просьбе российской стороны продемонстрировали Вашингтону готовность не допустить попадания химического оружия в руки джихадистов. Однако одновременно это заметно упрощало проведение операции по его нейтрализации.
Чтобы успокоить европейскую и израильскую общественность, взволнованную «химической активностью» сирийской стороны, 22 декабря 2012 года министр иностранных дел России Сергей Лавров заявил, что Сирия занялась перевозками своего химического арсенала, сосредоточив его «в одном или двух местах», чтобы предотвратить его захват повстанцами.
При этом, согласно сентябрьским данным с.г. директора Национальной разведки США Джеймса Клэппера, заявленным конгрессу, представители разведсообщества США сошлись во мнении, что безопасность сирийских военных объектов сейчас обеспечивается режимом на высоком уровне.
Об этом также говорит наличие у Сирии «бинарной формы» зарядов. Например, в своем сентябрьском докладе с.г. французская разведка признала, что таким образом Дамаск приобрел «великое знание» в области химической технологии. Так, значительная часть соответствующих боеприпасов бинарного типа (например, с зарином и VX) хранится в виде прекурсоров. Речь идет об особых компонентах, без четко определенного технологического соединения которых боевикам, не обладающим в большинстве своем необходимыми знаниями, будет затруднительно их использовать.