Избрание Саудовской Аравии непостоянным членом Совета Безопасности ООН, представляющим Азиатскую региональную группу, не получило дальнейшего развития, — 18 октября 2013 г. эта страна, поблагодарив и выразив признательность «всем государствам, оказавшим ей доверие», заявила о том, что она не может участвовать в работе этого международного органа. Опубликованное в тот же день заявление саудовского Министерства иностранных дел объясняло принятое руководством страны решение.
Заявляя о том, что Саудовская Аравия является одним из «членов-основателей Организации Объединенных Наций», и, подчеркивая, что она «гордится тем, что всегда и в полной мере была привержена целям и принципам Хартии» ООН, как и, отмечая свою убежденность в том, что только «искренняя, полноценная и безусловная приверженность всех государств-членов содержанию этой Хартии является подлинной гарантией международного мира и безопасности», саудовское внешнеполитическое ведомство далее считало нужным обнародовать несколько причин, заставивших страну отказаться от членства в Совете Безопасности. Как замечал цитируемый документ, «государства-члены Организации Объединенных Наций считают победу на выборах в Совет Безопасности, призванным, согласно Хартии Организации, поддерживать международный мир и безопасность, высокой честью и большой ответственностью, поскольку, являясь его членами, они могут служить [делу решения] международных проблем». Однако «Королевство Саудовская Аравия считает, что «нынешние методы и механизмы работы и двойные стандарты Совета Безопасности не дают ему возможности исполнять свой долг и нести ответственность за поддержание международного мира и безопасности на надлежащем уровне».
Из этого вытекало, по мнению саудовского руководства, «расшатывание мира и безопасности, расширение зоны угнетения народов, попрание прав, распространение конфликтов и войн в различных регионах мира». К сожалению, отмечал цитируемый документ, «предпринимавшиеся в течение последних лет усилия, в которых эффективно участвовало и Королевство Саудовская Аравия, не привели к проведению реформ, необходимых для того, чтобы Совет Безопасности восстановил свою роль, направленную на поддержание международного мира и безопасности». Тому были примеры.
Первым из них называлась «палестинская проблема». Цитируемое заявление подчеркивало «отсутствие в течение шестидесяти пяти лет справедливого и окончательного решения палестинской проблемы, итогом которого стали несколько войн, угрожавших международному миру и безопасности». Вторым – «провал Совета Безопасности в вопросе превращения региона Ближнего Востока в зону, свободную от всех видов оружия массового поражения». Совет Безопасности, отмечало заявление саудовского внешнеполитического ведомства, «оказался неспособен распространить на ядерные программы всех без исключения государств региона свой инспекционный контроль, как и предотвратить стремление того или иного государства региона обладать ядерным оружием». Наконец, третьим выступали события в Сирии: «Попустительство в отношении правящего сирийского режима позволило ему на глазах всего мира убивать свой народ и травить его химическим оружием, не опасаясь какого-либо наказания». Все это называлось «убедительным доказательством неспособности Совета Безопасности исполнять свои обязанности и нести возложенную на него ответственность». Эта фраза, как припев, повторялась после изложения каждого из трех приводившихся в заявлении примеров.
Заявление саудовского Министерства иностранных дел завершалось словами: «Основываясь на изложенном выше, Королевство Саудовская Аравия, руководствующееся своей исторической ответственностью в отношении своего народа, арабской и исламской нации, в отношении миролюбивых народов, стремящихся к миру и стабильности во всех регионах мира, может лишь выразить невозможность для него принять членство в Совете Безопасности вплоть до момента, когда он будет реформирован», что «позволит ему реально и на деле выполнять возложенные на него обязательства и ответственность за сохранение международного мира и безопасности».
Это беспрецедентное и для Саудовской Аравии, и для ООН событие (еще утром 18 октября ничто, казалось бы, его не предвещало, а все саудовские газеты в этот день поместили на своих первых страницах сообщение о том, что их страна «победила на выборах в Совет Безопасности») вызвало немало комментариев. Они варьировались в зависимости от уровня отношений тех или стран с Саудовской Аравией или поста того или иного международного чиновника, — «недоумение» Пан Ги Муна и его заявление о «возможности смягчения» саудовской позиции, слова «No comment», сказанные постоянным представителем Соединенных Штатов при ООН Самантой Пауэр, «понимание позиции королевства», выраженное президентом Турции Абдаллой Гюлем и президентом Пакистана (которого Саудовская Аравия должна была сменить по посту представляющего Азиатскую региональную группу непостоянного члена Совета Безопасности) Мамнуном Хусейном (их обоих 17 октября текущего года принимал в Джидде король Абдалла бен Абдель Азиз). Саудовское решение было с «пониманием» встречено в руководстве Совета сотрудничества арабских государств Залива, как и, по крайней мере, двумя членами этой организации – Бахрейном и Катаром, как и «высоко оценено» руководителем Палестинской Национальной Администрации Махмудом Аббасом, хотя собравшиеся на чрезвычайное заседание в Нью-Йорке послы арабских стран при ООН призвали Саудовскую Аравию изменить свое решение, подчеркнув, что ее присутствие в Совете Безопасности будет способствовать «лучшей защите интересов арабской и мусульманской нации».
Речь не шла только об арабском и мусульманском мире, — «понимание» было выражено и официальными представителями правительств Франции (заявившей, со своей стороны, о «полном совпадении» французской и саудовской позиции по Сирии) и Великобритании. Департамент информации и печати российского Министерства иностранных дел в своем комментарии подчеркнул «удивление» в связи с «беспрецедентным решением Саудовской Аравии», означающим, что она «самоустранилась от коллективной работы в рамках Совета Безопасности ООН по поддержанию международного мира и безопасности». Любопытная параллель к саудовскому пониманию вопроса о том, как должны поддерживаться «международный мир и безопасность»!
Ни сегодня, ни в обозримом будущем, не опираясь на серьезные документальные свидетельства, не удастся получить убедительный ответ на вопрос о том, какой саудовский центр влияния, представленный, быть может, той или иной фигурой местного политического истеблишмента, смог подтолкнуть свою страну к тому, чтобы она приняла решение отказаться от участия в деятельности Совета Безопасности. Все же, позиция страны, которая принимала участие в состоявшейся в 1945 г. в Сан-Франциско конференции, заложившей основы Организации Объединенных Наций, страны-члена «Группы 20», обладающей высоким весом в системе мирохозяйственных связей (пусть даже в сегодняшней мире и снижается зависимость от поставок производимого в ней углеводородного сырья), ведущей державы регионального уровня, не может быть просто проигнорирована.
Эта страна представила несколько аргументов, требующих анализа и поиска причин, заставивших соответствующий центр влияния пойти на то, чтобы был сделан этот беспрецедентный шаг. Разумеется, за пределами рамок требуемого анализа должны остаться все рассуждения, связанные с «угнетением народов», «попранием прав» «справедливым решением палестинской проблемы» либо с «попустительством в отношении правящего сирийского режима», «двойными стандартами Совета Безопасности» и «поддержанием международного мира и безопасности». Эти политические штампы бесплодны хотя бы потому, что за ними скрываются, и они всегда интерпретируются в соответствии с интересами и целями каждого из государств. Саудовская Аравия не может, в этой связи, выглядеть как исключение из общего правила, — ее понимание, в частности, вопроса реформирования Совета Безопасности ООН (идея, давно высказываемая многими членами этой организации), конечно же, определяется сутью тех задач, которые ее политический истеблишмент (или присутствующие в нем влиятельные лоббистские группы) ставит перед творцами саудовской внешней политики.
Нерешенность палестинской проблемы – сюжет, который был и, конечно же, останется актуальным еще в течение многих лет. Список тех, кто «виновен» в том, что она не решена, огромен – палестинцы, Израиль, арабский мир (включая и Саудовскую Аравию), великие державы – постоянные члены Совета Безопасности, — это перечисление не только бесконечно, но и не имеет сколько-либо существенного смысла. Тем не менее, в течение длительного периода времени, по крайней мере, начиная с состоявшегося в сентябре 1967 г. Хартумского саммита Лиги арабских государств (ЛАГ), проводившихся ЛАГ встреч в верхах руководителей стран-членов этой организации в Фесе (1981 г.) и Бейруте (2002 г.), Саудовская Аравия выступала (пройдя через множество неудач и исправляя собственные ошибки) в качестве выразителя умеренной точки зрения арабского мира (максимально приближенной к содержанию документов Совета Безопасности) в отношении путей решения и арабо-израильского конфликта, и палестинской проблемы.
Ее, конечно же, интересовали простые прагматические вопросы, которые стоило бы резюмировать как стабилизация окружающего ее геополитического пространства, не раз взрывавшегося (недаром в цитировавшемся выше заявлении саудовского Министерства иностранных дел говорится о «нескольких войнах, угрожавших международному миру и безопасности») под воздействием всемерно эксплуатировавших «палестинский вопрос» сил, претендовавших на выражение интересов «народа, ставшего жертвой сионистской агрессии». Палестинские политические структуры, вне зависимости от их «светскости» или «религиозности», были (и остаются) одной из этих сил. Однако палестинская проблема была не только в прошлом, но и останется в будущем предметом апелляции противников саудовской «умеренности» в их качестве угрозы региональной стабильности и стабильности самой Саудовской Аравии.
Порой эти противники выступают как региональные игроки, заставляющие Саудовскую Аравию считать их своими противниками, действующими против нее на нескольких направлениях. Иран относится к их числу. Саудовская точка зрения, касающаяся «превращения региона Ближнего Востока в зону, свободную от всех видов оружия массового поражения», как и отсутствия должного контроля со стороны ООН в отношении ближневосточных держав, обладающих, потенциально способных или стремящихся «обладать ядерным оружием», далека от того, чтобы рассматривать ее в качестве нового направления внешней политики этой страны. Естественно, что, когда в Эр-Рияде говорят о важности распространения международного контроля «на ядерные программы всех без исключения государств региона», то это всего лишь фигура речи. Озабоченность в этой связи, а точнее, глубокую опасность развития событий в этом направлении саудовская сторона ощущает не столько в связи с (вероятным) израильским ядерным арсеналом, сколько с реальной возможностью превращения Ирана в ядерную державу, что не отрицает использования им атомной энергии в мирных целях, как подчеркивает саудовская сторона.
Если Израиль демократичен (при всей ущербности демократии, ограниченной этническими рамками) и, как следствие этого его качества предсказуем, то распространить оба этих качества на Иран не представляется возможным. Саудовская риторика, связанная с вопросом иранского ядерного досье, едва ли не полностью идентична израильской, — саудовская пресса на своих первых полосах говорила и о том, что президент ИРИ Хасан Роухани изменил точку зрения своего предшественника, признав (но в какой мере) Холокост.
Все же, в Эр-Рияде будут всегда настаивать на необходимости присоединения Израиля к Договору о нераспространении ядерного оружия и о необходимости контроля над его ядерным реактором со стороны Международного агентства по ядерной энергии (МАГАТЭ). Тому есть естественное и логичное объяснение (как и объяснение отсутствия официальных израильско-саудовских контактов). Все еще продолжающаяся «невключенность» еврейского государства в ближневосточный геополитический контекст определяется, в частности, жесткой конкуренцией между Саудовской Аравией и Израилем за гегемонию в этом регионе (израильское видение палестинского будущего, как и изложенный в бейрутской саудовской «арабской мирной инициативе» 2002 г. его саудовский аналог, мягко говоря, далеки от совпадения), с одной стороны, а, с другой, нежеланием саудовского истеблишмента дать своим противникам (как вне, так и внутри страны) лишнее подтверждение либо «предательства» той самой «исторической ответственности» в отношении «арабской и исламской нации», на выражение интересов которой претендует Эр-Рияд, либо утраты саудовской правящей семьей статуса подлинно «мусульманских» правителей и его перехода в стан «неверных».
Иран – геополитический противник Саудовской Аравии, — это обстоятельство ни в коей мере не скрывается, даже если в саудовской столице и говорят об этой стране как о «брате». Развивающееся (не только после «исламской революции» 1978-1979 гг., но и в эпоху шахского правления) саудовско-иранское противостояние, как и в случае с Израилем, жесткая конкуренция между обеими сторонами за гегемонию на Ближнем Востоке. Если в ходе это противостояния и возникает фактор религии (основной нефтеносный регион Саудовской Аравии – ее Восточная провинция со значительным вкраплением шиитов-двунадесятников, единоверцев большинства населения Ирана), если это противостояние приводит к поляризации политических сил Ближнего Востока, когда сторонниками противника Саудовской Аравии становится шиитская «Хизбалла», суннитский ХАМАС или алавитская (самостоятельная в конфессиональном отношении и принципиально далекая от иранского шиизма) элита Сирии, то это вовсе не означает, что это противостояние обретает черты «суннитско-шиитской» конфронтации. Но в любом случае саудовско-иранские противоречия обретут, как не без оснований считают в Саудовской Аравии, опасные для самого существования этой страны черты, если Иран будет обладать ядерным оружием. При этом если саудовский стратегический партнер – Соединенные Штаты предпринимает «спонтанные», как считают в саудовской столице, шаги, направленные на достижение взаимопонимания с Ираном, не проведя серьезных консультаций со своим партнером, то это (в сочетании, в том числе, с резкими американо-саудовскими разногласиями не только в связи с отстранением Хосни Мубарака, но и в отношении нынешнего египетского режима) не может не вызывать раздражения и недовольства саудовской стороны. Впрочем, считать, что в обозримом или отдаленном будущем Соединенные Штаты откажутся от опоры на своего партнера в регионе Залива и арабского мира было бы, по меньшей мере, иллюзией.
Наконец, третий пример неэффективности и «двойных стандартов» Совета Безопасности, приводимый в заявлении саудовского Министерства иностранных дел – «попустительство в отношении правящего сирийского режима». Конечно, Саудовская Аравия занимает открыто выраженную позицию безусловного осуждения (и свержения) режима Башара Асада, несущего безусловную ответственность (по ее мнению) за использование химического оружия под Дамаском и в других регионах Сирии, как и поддержки Национальной коалиции оппозиционных и революционных сил (НКОРС), включая и поставки оружия ее вооруженным формированиям.
В Саудовской Аравии понимают, что затягивание внутрисирийского конфликта (когда вина за это возлагается в Эр-Рияде едва ли не исключительно на действия России, включая и ее позицию в Совете Безопасности, «угрожающей», как писал 20 октября 2013 г. ведущий обозреватель «Аш-Шарк Аль-Аусат» Тарик аль-Хамид, «безопасности всего региона») приводит к укреплению позиций радикалов и экстремистов в ущерб умеренным силам оппозиции. В Эр-Рияде не могут не видеть и того, что мере углубления внутрисирийского кризиса грань между представленными НКОРС умеренными силами и радикальными группировками становится все менее заметной, что лишь укрепляет положение режима, способного сегодня убедительно и беспроигрышно заявлять о том, что он борется с «международным терроризмом и экстремизмом». Развитие событий в этом направлении вызывает в саудовской столице ощущение иранской победы в Сирии, что не может не ужесточать ее позицию в отношении конференции «Женева-2», если учесть, что в выработке соответствующей идеи активную роль играла Россия, а одним из ее участников может стать Иран. В свою очередь, поддержка (пусть и с оговорками) этой идеи Соединенными Штатами заставляет Саудовскую Аравию едва ли не возлагать ответственность за вновь возникшую ситуацию на своего стратегического партнера.
Стоило бы оставить на совести саудовского руководства тот пассаж в заявлении его внешнеполитического ведомства, где говорится о том, что саудовское присутствие в Совете Безопасности станет возможно только тогда, «когда он будет реформирован». Совет Безопасности – лишь технический орган, «площадка для состязания» между членами ООН, а сам вопрос его реформирования, как и реформирования самой ООН, в силу разнонаправленности и противоречивости интересов (и соответствующих этим интересам точек зрения) государств-членов обречен в лучшем случае на бесконечное обсуждение, которое совсем не обязательно должно завершиться каким-либо серьезным результатом.
Однако даже в этой связи остается вопрос, который не может быть проигнорирован. Если современный мир провозглашается многополярным, то существование в этом мире различных, а порой и противоположных мнений должно стать признаваемой и уважаемой реальностью. Если же эта реальность признается и уважается, то должно быть изменено и представление о том, что та или иная позиция, связанная с определенным событием, должна быть единственно верной и неопровержимой истиной, требующей безусловной защиты и предполагающей провозглашение другой позиции по поводу того же события заслуживающим осуждения и опровержения. Напротив, разнообразие мнений и точек зрения действующих в современном мире игроков требует бесконечного поиска их согласования и прихода к (хотя бы частичному) консенсусу и взаимопониманию. Это относится, в том числе, и к саудовскому взгляду на мир, как и к саудовской точке зрения на то, как на этот мир смотрят другие члены международного сообщества.
Впрочем, наверное, говоря это, автор статьи заблуждается, витает в облаках и тешит себя иллюзиями?