В преддверии вывода войск НАТО из Афганистана администрация президента Барака Обамы ведет интенсивные поиски того, что можно было бы назвать победой, или хотя бы «почетным миром». Между тем страна остается на грани гражданской войны. Если в 2012 г. насчитывалось более 10 тысяч нападений повстанцев и более 2500 мирных граждан, погибших в связи с конфликтом, то в 2013 г. был отмечен рост боестолкновений на 44 %, а число погибших увеличилось на 63%, среди которых абсолютное большинство (73%) составляют жители районов, где происходят вооруженные столкновения [1].
Ключевые задачи, от решения которых зависит стабильность и безопасность Афганистана, определены. К ним руководство США относит передачу ответственности за стабильность в стране афганским национальным силам безопасности, формирование эффективного государственного аппарата и проведение антикоррупционной кампании, ослабление влияния афганского движения «Талибан», налаживание регионального сотрудничества, в первую очередь, с Пакистаном и Ираном, а также создание условий для экономического роста. Прогресс в реализации этих задач является условием для достижения краткосрочной цели по передачи ответственности за стабильность в стране национальным силам и долгосрочной цели по стабилизации обстановки в Афганистане.
Поэтапное сокращение численности войск США началось в 2012 г., к началу 2014 года Афганистан покинули 32 тыс. американских военных, 208 военных баз было закрыто, а 310 передано афганским силам безопасности. На территории страны остаются 68 тыс. военнослужащих армии США и 323 базы. По оценкам американского военного руководства, для сведения риска к минимуму контингент должен составлять не менее 20 тысяч человек личного состава. В дальнейшем Б.Обама делает акцент на участии США в обучении афганских солдат и антитеррористических операциях. Очевидно, что оставляемый контингент США будет не в состоянии оказывать существенную прямую поддержку афганской армии в операциях против повстанцев, среди которых ключевую роль играют вооруженные отряды исламского движения «Талибан».
Талибы находятся в относительно сильной военной позиции, увеличив свое влияние в большинстве районов страны за последние 3-4 года. Так, если к началу 2009 года военное присутствие талибов отмечалось на 62% территории страны, то к началу 2010 году – на 82%. Сейчас, к началу 2014 года практически нет ни одной провинции, где бы ни было представителей и боевых групп «Талибан», в том числе на севере и западе Афганистана. Лидер движения мулла Омар назначил теневых губернаторов в 30 из 34 провинции Афганистана [2]. Контроль талибов носит непостоянный характер, на определенной территории они имеют свои боевые отряды, которые могут перемещаться в другие районы для проведения вооруженных акций, а при неблагоприятных для них условиях возвращаться в места постоянного базирования. Контроль над основными сферами деятельности находится в руках местных органов власти, а воздействие талибов носит повстанческий характер, рассчитанный в первую очередь на дестабилизацию обстановки.
Территории, где талибы контролируют органы власти и управляют ей, осуществляя все или почти все функции местной администрации, оцениваются примерно 10-15% страны. Здесь они регулируют систему образования и здравоохранения, торговую и предпринимательскую деятельность, осуществляют правосудие, обеспечивают производство и сбыт наркотиков, строго следят за соблюдением религиозных предписаний и обрядов. Еще одна часть страны (15-20%) находится под неполным, но значительным контролем талибов, воздействующих на такие стороны жизни местного населения как торговля, проблемы безопасности, урегулирование племенных и клановых конфликтов, работу транспорта и коммуникационных сетей. Таким образом, можно констатировать, что под контролем и заметным влиянием талибов находится не менее четверти всей территории Афганистана. Здесь их повстанческое движение отличается непримиримостью, использует большой опыт партизанской войны, опирается на традиционно враждебное к любой оккупации настроение афганцев. Наибольшую поддержку талибы имеют в пуштунских районах (до 25%), наименьшую – в районах проживания национальных меньшинств (среди хазарейцев – близка к нулю, среди туркмен – не более 2%, среди таджиков и узбеков – не более 5%) [3].
Вместе с тем уровень поддержки движения «Талибан» имеет переменный характер и во многом зависит от текущей политической, военной, экономической конъюктуры, а нередко и позиций местных и региональных лидеров (ханов племен, старейшин, местных богословов), которые и определяют настроения людей на контролируемых ими территориях. Их отношение к центральным властям, в свою очередь, может кардинально меняться в зависимости от масштаба подкупа представителей местных элит, которые часто получают от правительства и его западных партнеров немалые денежные субсидии в обмен на обеспечение безопасности в их районах. Вопреки прогнозам многие пуштунские племена не выступили «единым фронтом» в поддержку талибов. После ввода войск коалиции многие простые бойцы-талибы предпочли вернуться и встать на сторону своих прежних командиров-моджахедов, таких, как Ю.Халес, Хаджи Абдул Кадир, Исмаил-хан, Накибулла, восстановивших свою власть в провинциях и городах, покинутых талибами.
В структуре «Талибана» существует несколько видов организаций на различных уровнях иерархии. До событий 11 сентября движение функционировало согласно традиционной, централизованной манере управления на высших и средних уровнях. Однако сейчас руководство талибов предоставляет местным командирам свободу действий, чтобы они могли приспособиться к окружающим условиям и имели преимущество рассредоточения сил в маленькие группы. Специализированные отделы на высшем и среднем уровне включают террористические группы смертников, учебные подразделения по подготовке боевиков, органы агентурной разведки, информационные подразделения и пропагандистский аппарат. Местные ячейки «Талибана» поддерживает основную стратегию Движения, но в тоже время действуют нередко в своих криминальных интересах, осуществляют нападения и грабежи, занимаются наркобизнесом. В типичной местной группе талибов около 30-50 боевиков, во главе которых небольшое количество мотивированных идеологией людей и наемников из других областей, а большинство местные жители, периодически привлекаемые к проведению диверсионных операций.
Сейчас, когда местные органы власти, как и центральное правительство, ненадежно и коррумпировано, талибы часто выглядят в оценках населения более легитимными и идейно близкими, что повышает их общую популярность. Традиционное афганское общество продолжает руководствоваться собственными критериями в отношении претендентов на власть на всех уровнях. Для того чтобы народ признал легитимность того или иного правителя на своей территории обязательно соблюдение одного из двух основных условий: выборности или принадлежности к правящему здесь клану или династии [4].
«Талибан» ведет войну не только против интервентов, но в значительной мере против западной идеологии, принесшей невиданную коррупцию и пагубную перемену в устоях афганского общества. Наличие альтернативных органов власти талибов и других оппозиционных сил во многих районах Афганистана продолжает оставаться реальностью, игнорировать которую в переходный период нельзя, вычеркнуть их из политической жизни Афганистана не получается. На этом фоне особо актуальной проблемой становится необходимость национального примирения и политического урегулирования внутриафганского кризиса путем переговоров и соглашения о разделе власти между основными противоборствующими силами. Политическое урегулирование конфликта требует соглашения с талибами, договоренностей с ними о разделе власти и, не исключается, их согласия на новое, федеративное государственно-политическое устройство Афганистана.
Кроме собственно афганской оппозиции, в мирный процесс должны быть вовлечены и пакистанские талибы. В среднесрочной перспективе ясно, что победа над радикальными исламистскими и террористическими формированиями в Афганистане не возможна без победы пакистанской армии над исламистскими военными формированиями Территории племен в Пакистане. А без такой победы, в долгосрочной перспективе, невозможно появление в Афганистане не только демократического, но и сколько-нибудь состоявшегося государства [5]. Официальный Вашингтон и нынешнее руководство Афганистана вынуждены сегодня искать партнерство с Пакистаном. Реальность состоит в том, что, по крайней мере, в настоящий момент возможности Вашингтона очень ограничены и последствия несогласованных действий американской администрации с Пакистаном будут непосредственно влиять на позиции афганских талибов, усилия Белого дома по кардинальному изменению ситуации в Афганистане в благоприятном для США направлении скорее окажутся безуспешными.
Примечания:
1. МООНСА, Афганистан: Годовой отчет о защите гражданского населения в обстановке вооруженного конфликта за 2012 год, февраль 2013 г., http://www.refworld.org/docid/512b26a92.html, стр. 3.
2. Antonio Giustozzi. The Taliban Beyond the Pashtuns. The Centre for International Governance Innovation (CIGI), The Afghanistan Papers, No. 5, July 2010
3. там же, стр.5
4. Carol Christine Fair . 2014 and Beyond: U.S. Policy Towards Afghanistan and Pakistan, Part I. House Committee on Foreign Affairs, Subcommittee on the Middle East and South Asia, Georgetown University Security Studies Program
5. Taliban talks: past, present and prospects for the US, Afghanistan and Pakistan. Report – 2013, DIIS — Danish institute for international studies