10 марта 2014 г. все саудовские издания сообщили о подписанном десятью шиитскими законоучителями «заявление улемов Аль-Катыфа и Аль-Хасы» (Восточной провинции – Г.К.), поместив на своих первых полосах либо детальное изложение содержания этого заявления (например, «Ар-Рияд»), либо его полный текст (в частности, «Аш-Шарк Аль-Аусат»). Сопровождавшие эти публикации заголовки, чаще всего, были красноречивы, — «Улемы Аль-Катыфа и Аль-Хасы отмежевываются от вооруженных шиитских группировок», — писала «Аш-Шарк Аль-Аусат»; «Улемы Аль-Катыфа и Аль-Хасы отвергают экстремизм и поддерживают Министерство внутренних дел», — подчеркивала «Ар-Рияд». Резюмируя текст заявления, «Аш-Шарк Аль-Аусат» ссылалась на слова, вероятно, наиболее известного саудовского шиитского клирика шейха Хасана ас-Саффара: «Шиитские шейхи не приемлют насильственные действия сыновей своей общины против государства и общества».
Однако о чем говорилось в этом заявлении?
Шейхи сообщали, что «величайшая цель религии и важнейшее требование, предъявляемое ею к обществу, состоит в том, чтобы в стране была обеспечена безопасность и стабильность». Тем не менее, продолжали они далее, «ныне в сообществах нации (мусульманской уммы – Г.К.) действуют экстремистские группировки и течения, совершающие основанные на насилии террористические акции под религиозно-политическими лозунгами». Но, считали необходимым заявить подписавшие цитируемое заявление саудовские шиитские законоучители, «религия отвергает терроризм, а политическое насилие разрушает родину». Ссылаясь на мнение религиозных авторитетов шиизма, клирики утверждали, что задача саудовского шиитского сообщества состоит в том, чтобы «сохранить единство нации (саудовской – Г.К.), проявить заботу об общественном благе и отвергнуть внутреннее противоборство ради сохранения мира и безопасности мусульманского [саудовского] общества». Развивая эту мысль, авторы заявления, писали: «Мы предостерегаем наших сыновей, нашу молодежь от вовлеченности в насильственные и экстремистские группировки. Экстремизм не решает проблему и не может стать основой для реализации требования. Напротив, он лишь усугубляет проблемы, как и содействует осуществлению замыслов врагов и честолюбцев». Завершая принятый ими документ, шиитские богословы подчеркивали: «Мы заявляем, что использование оружия и насилия в борьбе с государством и обществом, осуждаемо и неприемлемо законоучителями нашей правовой школы (мазхаб) и всем нашим сообществом. Борьба с государством не может быть оправдана никакими религиозно-политическими лозунгами. Пусть Господь сохранит нашу страну и наше общество и оградит его от смут и преступных деяний! Пусть Господь облагодетельствует нас счастьем безопасности и стабильности!».
Осенью 2011 г. в городе Эль-Авамийя Восточной провинции вспыхнули волнения шиитской молодежи, протестовавшей против ареста религиозного радикала шейха Нимра ан-Нимра, призывавшего протестовать против ввода саудовских войск в Бахрейн и не соблюдать траур по поводу кончины наследника престола принца Наефа бен Абдель Азиза, названного шейхом «врагом» шиитов. Но сообщения (пусть и скупые) саудовской прессы последующего времени свидетельствовали о том, что спорадические акты насилия в этой провинции продолжаются, — только в феврале 2014 г. в Эль-Авамийе были убиты два сотрудника государственной безопасности. Полицейские прочесывания этого города и его окрестностей, превентивные аресты, поиск прибывающих в Восточную провинцию нелегалов, — все это стало частью местной повседневной жизни. Характеризуя нынешнее положение в Эль-Авамийе, бывший член городского муниципального совета сообщал в начале марта 2014 г. корреспонденту «Аш-Шарк Аль-Аусат» об «удручающем состоянии безопасности в Эль-Авамийе и Эль-Катифе, где некоторые члены [провинциального] сообщества идут по пути насилия, используя оружие в ходе противостояния с государством».
Для объяснения сложившегося положения как осенью 2011 г., так и три года спустя саудовская пресса, не устающая подчеркивать «миролюбие» шиитов Восточной провинции, продолжает говорить о «вмешательстве Тегерана» и «иранских происках», направленных на то, чтобы «перенести на почву Восточной провинции ту анархию, которую радикальные шиитские группировки сеяли в Бахрейне». Впрочем, колумнист «Аш-Шарк Аль-Аусат» и генеральный директор саудовского спутникового телевизионного канала «Аль-Арабийя» Абдель Рахман ар-Рашид в опубликованной им 10 марта 2014 г. в этой газете статье «Мнение Обамы о суннитах и шиитах» (ее перевод размещен на англоязычном сайте «Аль-Арабийя») говорил уже и о том, что «у власти в Тегеране находятся экстремисты».
Оценки веса шиитов (двунадесятников – иснаашаритов) в демографической структуре Саудовской Аравии условны, — национальная статистика не учитывает конфессиональную принадлежность граждан, ограничиваясь указанием на то, что они «мусульмане». Если же принять наиболее распространенную цифру – 10% от общей численности саудовских граждан (по результатам переписи 2010 г. численность населения страны составила чуть более 28 млн чел., из которых почти 19,5 млн – саудовцы), то доля шиитского населения Саудовской Аравии не превысит 1 млн 950 тыс. В 2010 г. шейх Х.ас-Саффар определял численность саудовских шиитов в пределах от 1,5 до 1,8 млн человек.
Специфика Восточной провинции, разветвленность связей ее шиитского населения с единоверцами соседних стран (духовные руководители саудовских двунадесятников – богословы иракского Эн-Неджефа и иранского Кума), присутствие в его среде развитого «образованного» и «предпринимательского класса», — все это предполагает, что «шиитский вопрос» применительно к Саудовской Аравии касается, в первую очередь, этой провинции. Там добывается 98% углеводородного сырья Саудовской Аравии и откуда экспортируется 12% и 2/3 всей ввозимой, соответственно, в Соединенные Штаты и Японию нефти. Промышленное производство Восточной провинции обеспечивает 90% внешних доходов страны, — значение этой административной единицы, как с точки зрения экономики, так и национальной безопасности, исключительно.
Но, более того, в течение всего времени, начиная с 1970-х гг., саудовское шиитское сообщество менялось под воздействием экономического бума (вызванного нефтедобычей) в Восточной провинции и сопровождавшей этот бум социальной и культурной трансформацией, — в 1970-е гг. возникла группа образованных богословов, возглавленная шейхом Х.ас-Саффаром. Они учились в иракском Эн-Неджефе и иранском Куме, а после 1974 г. в Эль-Кувейте, где крупнейший шиитский клирик из Кербелы Мухаммед аль-Хусейни аш-Ширази создал собственную религиозную школу. В 1977 г. члены этой группы вернулись в Саудовскую Аравию, став наставниками своих единоверцев в Восточной провинции.
В конце 1978 г. нефтяные разработки и «нефтяные города» Восточной провинции стали ареной рабочих выступлений. В ноябре (в месяц мухаррам) следующего года волнения охватили все районы расселения местных шиитов, где впервые были проведены траурные шествия в день Ашуры. Противодействие им было затруднено, — формирования службы государственной безопасности и армия подавляли выступление ваххабитских террористов, захвативших в ноябре 1979 г. Главную мечеть Мекки. Участники ноябрьских волнений шли под антиамериканскими и антиправительственными лозунгами, требуя от власти поддержать иранскую революцию и прекратить поставки нефти в Соединенные Штаты, выдвинув лозунг создания «Исламской республики Эль-Хаса». Завершение операции по очищению мекканской Главной мечети позволило «умиротворить» Восточную провинцию.
Итогом волнений стало формирование шиитских религиозно-политических организаций, несмотря на то, что большая часть членов группы шейха Х.ас-Саффара были вынуждены эмигрировать (первоначально в Иран, а затем в Дамаск и Лондон). Объясняя впоследствии причины своего отъезда из Тегерана, Х.ас-Саффар отмечал, что курс, проводившийся иранскими властями в отношении шиитских сообществ стран Персидского залива, обрекал его и его товарищей на «роль проводников иранского регионального влияния». В 1981 г. благодаря его усилиям возникла Исламская революционная организация Аравийского полуострова (ИРОАП), — статус изгнанников не мешал шейху Х.ас-Саффару и его сторонникам завоевывать новые позиции в среде своих единоверцев – студентов Колледжа нефти и природных ресурсов в Даммаме в и рабочих-нефтяников, призывая к противостоянию осуществлявшему репрессии режиму.
Период противостояния продолжался недолго, — оппозиционеры-эмигранты осознавали, что демографическая реальность провинции (где шииты меньшинство) не позволяет надеяться на успех длительного революционного насилия. Антиправительственный уровень их пропаганды снижался, отказываясь от лозунга отделения и ограничиваясь задачами обретения религиозного, политического и социального равенства. Ход и итоги ирано-иракской войны (1980-1988 гг.) доказывали шиитским активистам, что Иран далек от борьбы за «освобождение» своих единоверцев в арабских государствах Персидского залива. Но речь шла не только о факторе регионального характера.
Существовало и важное внутрисаудовское обстоятельство отказа ИРОАП от курса на революцию. Назначив на пост губернатора Восточной провинции принца Ахмеда бен Абдель Азиза, саудовский политический истеблишмент провозгласил начало «новой эры» в отношении ее шиитского сообщества. Место прежних администраторов-выходцев из Неджда заняли технократы-шииты, выпускники обоих ведущих высших учебных заведений региона. Шииты кооптировались в руководство строившихся промышленных комплексов, — нефтеперегонный завод и порт в Джубейле тому наиболее яркие примеры. Процессии в день Ашуры (хотя и ограниченные рамками городских кварталов) стали частью повседневности, несмотря на резкие возражения ваххабитских богословов. В течение первой половины 1980-х гг. в развитие Восточной провинции было вложено не менее 1 млрд долларов США, — там появлялись новые школы и больницы, развивалось жилищное строительство. Встретившись в 1993 г. в Джидде с прибывшими в Саудовскую Аравию единомышленниками шейха Х.ас-Саффара, король Фахд бен Абдель Азиз объявил об амнистии всех арестованных участников ноябрьских волнений 1979 г., о возвращении эмигрантам саудовского гражданства и о возможности их беспрепятственного возвращения, подтвердив отказ от практики дискриминации, включая и изъятие из саудовских школьных учебников антишиитских текстов. В первой половине 1990-х гг. в Саудовскую Аравию вернулся шейх Х.ас-Саффар, — ИРОАП трансформировалась в Исламское движение реформ (ИДР).
Курс большинства шиитской религиозно-политической элиты на примирение с государством имел и иные аспекты, — в 1987 г. часть бывших приверженцев ИРОАП создали новую организацию – «Саудовскую (или Хиджазскую) Хизбаллу» – Хизбалла ас-саудий, Хизбалла Аль-Хиджаз, оставшуюся на позициях «бескомпромиссной» борьбы с «сатанинским» саудовским государством. Ее ориентация на Иран бесспорна, — члены «Саудовской Хизбаллы» определяли себя как движение «сторонников линии имама [Хомейни]». Ее наиболее известной акцией стало нападение (июнь 1996 г.) на американский военный комплекс в Эль-Хубаре, где были убиты 90 и ранены 350 чел.
Последующее развитие событий доказывало, что линия «Саудовской Хизбаллы» на конфронтацию с государством неэффективна, — в ней происходили расколы, когда умеренные члены организации переходили на сторону шейха Х.ас-Саффара. Впрочем, это не консолидировало шиитских активистов. В их рядах появлялись «независимые», отказывающие примкнуть к тому или иному политическому полюсу, — проповедующий в Эль-Авамийе шейх Н.ан-Нимр тому пример. Если руководство ИДР ориентировано на следование духовному руководству богословов из Эн-Неджефа аятолл Али аль-Хусейни ас-Систани и Мухаммеда Таки аль-Мударриси, призывавшим шиитов улучшить отношения с их суннитскими согражданами и критиковавшими принятую в Иране форму власти духовного лидера, то их противники апеллируют к жесткой позиции иранского аятоллы Насера Ширази.
Конечно, появление «заявления улемов Аль-Катыфа и Аль-Хасы» должно рассматриваться как часть предпринимаемых ныне саудовским истеблишментом мер (антитеррористические законы и указы, список террористических организаций, как и «список запретов»), направленных на стабилизацию внутриполитического положения. Однако «шиитский вопрос» в Саудовской Аравии – часть насущных реформ, перед необходимостью проведения которых стоит страна. Вне сомнения, усилия правящего монарха короля Абдаллы бен Абдель Азиза содействовали снижению уровня маргинальности шиитского меньшинства. Проводимый им курс «осторожной открытости» включил шиитскую интеллигенцию в реализацию программ «национального диалога», сопровождающегося контактами богословов обоих направлений ислама. Этот курс распространил на шиитских религиозных лидеров систему общегосударственной присяги. Представители шиитского сообщества были введены в состав Консультативного совета и органы исполнительной власти. Они господствуют в муниципальных советах шиитских населенных пунктов, депутатами которых стали (вопреки возражениям «Саудовской Хизбаллы» и шейха Н.ан-Нимра) в ходе выборов 2005 и 2012 гг. В рамках этого курса на развитие Восточной провинции продолжают выделяться существенные бюджетные средства. Однако эти изменения частичны, а их замедленность не может снять проблему дискриминации, — армия, полиция и служба государственной безопасности остаются для шиитов закрытыми, антишиитские фетвы ваххабитских богословов, как и ограниченность религиозной свободы реальность. Положение шиитов – предмет критики Саудовской Аравии со стороны международных правозащитных организаций.
Нерешенность «шиитского вопроса» связана с весомыми причинами – сопротивлением ваххабитских богословов, исключившим назначение шиитского правоведа в Совет высших улемов, и саудовским видением Ирана как «стратегического противника», заставляющим творцов саудовского внешнеполитического курса в окружающем страну регионе последовательно поддерживать суннитские политические силы (Ирак и Ливан тому примеры). В списке этих причин и господство традиции в саудовском обществе, — ни одна из групп «либеральной» оппозиции, участников петиционного движения конца зимы-весны 2011 г., не была готова включить в список своих политических требований вопросы, связанные с положением шиитского меньшинства. Эта традиция имеет и иную сторону, — шиитские «либералы» численно незначительны. Среди тех, кто в 2003 г. представил (в то время наследному принцу) Абдалле бен Абдель Азизу свои политические и экономические требования, известные как «Видение настоящего и будущего родины», был только один шиит. Шииты Восточной провинции – община, никогда не имевшая собственной богословской школы и подчиненная внешнему влиянию. Вхождение же в саудовское общество требует радикально изменить эту ситуацию.
Но, быть может, «заявление улемов Аль-Катыфа и Аль-Хасы», как и его широкое обсуждение в саудовской прессе (и само «заявление», и его обсуждение не могли не быть санкционированы истеблишментом), есть свидетельство движения саудовской власти в сторону изменения этой ситуации? Едва ли не впервые в широко распространенном заявлении шиитских богословов использована «национальная» терминология – «наша страна и наше общество», «единство нации» и, наконец, о «нашей правовой школе (мазхабе)». Едва ли не впервые саудовская пресса поместила на первых полосах портреты ведущих богословов шиитской общины в их традиционном облачении, — это уже прецедент, предполагающий официальное признание суннитско-шиитского характера страны. Наконец, саудовские комментаторы (ранее далекие от какой-либо симпатии в отношении своих шиитских соотечественников) могут писать (как это сделал 11 марта 2014 г. в своей колонке в «Аш-Шарк Аль-Аусат» Мшари аз-Заиди, опубликовав статью под многозначительным названием «Саудовское (выделено мною – Г.К.) шиитское заявление») о «шиитах – гражданах Саудовской Аравии и стран Залива».
Не наступает ли новый этап в положении саудовской шиитской общины? Его появление было бы естественно, — «пятая колонна» становится готовой к самороспуску, если власть готова признать ее права и вступить с ней в конструктивный диалог.