На прошедших 4 ноября промежуточных выборах в высшие законодательные органы власти в США победу одержали представители республиканской – одной из двух главнейших партий в стране. Таким образом, Конгресс впервые за последние 8 лет становится вотчиной партии, пребывавшей в оппозиции, и политические противники президента Барака Обамы станут во главе парламентских комитетов как в Палате представителей, так и в Сенате, взяв на себе решение всех важнейших вопросов, в том числе – внешней политики. Барак-демократ, которым недовольны подавляющее большинство американских избирателей, «оттеснил» тем самым свою партию от решения всех злободневных вопросов сегодняшней повестки дня. Данные выборы аналитики считают прорывными, ибо если раньше Конгресс был поделен поровну между демократами и республиканцами, то теперь большинство у последних. В данной сложившейся ситуации резко уменьшились шансы Б.Обамы получить одобрение законодателей по своим политическим инициативам. Разумеется, это касается и его курса на иранском направлении. Как может сказаться победа республиканцев на американской политике в отношение иранской атомной программы? Сможет ли Б.Обама реализовать здесь свою программу, отражающую его видение урегулирования этой проблемы и вызывающую столь яростные дискуссии несогласных?
Уже в первые дни после выборов Б.Обама высказал надежду на то, что если США и участвующие в переговорном процессе международные посредники достигнут с Ираном окончательного соглашения по ядерной проблеме, причем, это будет, как он убежден, хорошим соглашением, то он сумеет убедить Конгресс согласиться с этим документом. Он, разумеется, отдает себе отчет в том, что обе палаты американского Конгресса, переходящие сейчас под власть республиканцев, это совершенно иная политическая реальность, и нужно быть к этому не просто готовым, но и выстраивать свои действия, осознавая это. Выступая 6 ноября на пресс-конференции, американский президент указал на то, что если Конгресс в силу новой сложившейся ситуации не поддержит его позицию по этой важной для всего мира проблеме, он не сможет добиться реального продвижения на пути отмены хотя бы части наложенных на Иран санкций, которые являются, по сути, главным стратегическим требованием Ирана.
Почти в это же время глава Госдепа США Дж.Керри сказал, что главным желанием его страны является доведение переговорного процесса до логичной точки в отведенное для этого время. Находясь в Париже и беседуя с главой французского МИДа Лораном Фабиусом, Дж.Керри обратил внимание на то, что ни одна из стран, участвующих в переговорах в качестве международных посредников, не готова к их продлению. Вся деятельность группы посредников, по словам Дж.Керри, должна быть направлена на то, чтобы приложить максимальные усилия к соблюдению этого срока. Как сказал Дж.Керри, США поддерживают общую линию всех стран-посредников и будут и впредь ее придерживаться. По результатам встречи в Париже Дж.Керри высказал убеждение, что Иран действительно реализует мирную атомную программу, «это его суверенное право, и поэтому этой стране должна быть предоставлено реальное право пользоваться последними технологическими достижениями в этой сфере». Ирану достаточно просто доказать, что это обстоит именно так, резюмировал Дж.Керри. Его поддержал Л.Фабиус, отметивший совпадение точек зрения двух стран и призвавший к единству в позиции всех международных посредников. Он предложил подписать документ в срок, ибо после первого января, когда победа республиканцев обретет реальность, принятие решений со стороны американской администрации по иранской проблеме станет более затруднительным. Пока же, сказал Дж.Керри, у США есть свой план, как решить самую злободневную проблему Ирана. В США выработали альтернативное предложение Ирану, заключающееся в том, что стране будет позволено иметь 6 тысяч центрифуг. Это предложение на 2 тысячи больше прежнего, неофициально оглашенного в конце октября. Для иранцев оно представляет определенный шаг им навстречу, ибо одной из основных тем в переговорах как раз и является снижение центрифужного парка страны как базы обогащения урана. Неприятным диссонансом к этому прозвучало опубликованное в эти дни сообщение Reuters о том, что готовится к публикации новый доклад Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ) и в нем, судя по предварительным оценкам специалистов, вновь не зафиксировано продвижения в части большей транспарентности иранской атомной программы и утверждается, что по-прежнему недостаточно доказательств ее мирного характера.
Позиция нынешней американской администрации находит поддержку и в Европе. В печати появилось обращение 7 видных европейских дипломатов, в основном – бывших глав МИДов стран этого континента, обратившихся к Ирану и странам-международным посредникам с предложить приложить все возможные усилия к тому, чтобы в срок подписать окончательный текст постоянного соглашения. В числе подписантов – бывший глава испанского МИДа, а затем – Верховный комиссар ЕС по вопросам внешней политики и безопасности Хавьер Солана. Авторы письма утверждают, что любое продление срока подготовки столь важного документа играет на руку противникам дипломатического решения затянувшегося переговорного процесса Ходом переговорного процесса по решению иранской атомной проблемы озаботились и в Палате общин британского парламента, где состоялись специальные слушания. Основным докладчиком выступал экс-министр иностранных Соединенного Королевства Джек Стро, возглавлявший некогда английскую делегацию на переговорах с Ираном. У Стро реноме сторонника мягкой линии в отношение иранской проблемы. Он считает, что подписание окончательного соглашения на выгодных для Тегерана условиях усилит в Иране позиции либералов во главе с президентом Х.Роухани и позволит улучшить там ситуацию с правами человека.
Сами республиканцы в США уже сегодня высказывают мнение, что они усилят внимание ко всем шагам Ирана по реализации его ядерной программы, являющимся, на их взгляд, сомнительными и потребуют максимальной транспарентности всех процессов в этой сфере. Они не подержат никакое соглашение, если не будут уверены, что оно реально и раз и навсегда ограничит продвижение военного компонента иранской атомной программы. Именно такое мнение высказала после победы ее партии сенатор-республиканец Нэнси Грэхем. Республиканцы хотели бы разобраться и в такой вопросе – почему Запад ведет себя столь капитулянтски, буквально сдавая свои позиции перед напором и натиском своих иранских визави. Нет ли чрезмерного давления американской администрации, задающей тон в единой переговорной команде, противостоящей Ирану. Немецкая Spiegel написала в этой связи, что в эти дни Б.Обама серьезно озабочен потенциально возможным вмешательством республиканцев в принимаемые его администрацией решения по иранской проблематике. Сейчас республиканцы вновь напомнили, что еще летом прошлого года они предупреждали о позиции Б.Обамы в иранском ядерном вопросе, которая совсем не учитывала реальную опасность, исходящую от потенциально возможной нуклеизации Исламской Республики. По их мнению, санкции нужно не снимать, а многократно увеличивать, дабы оказать реальное воздействие на твердолобых представителей иранского истеблишмента.
Что касается позиции иранской стороны, то глава внешнеполитического ведомства Ирана Мохаммад Джавад Зариф выразил достаточно обтекаемо: «Мы готовы на любое дипломатическое решение проблемы, при условии, чтобы будут уважаться суверенные права Исламской Республики на мирное развитие атомной программы». Однако один из членов иранской переговорной команды, Махмуд Тахтэ-Раванчи сформулировал требования иранской стороны более жестко: «Мы будем добиваться того, чтобы санкции были сняты безусловным образом, причем не постепенно, а немедленно и одним разом». Что касается позиции Х.Роухани, то Хамид Абу-Талеби, заместитель начальника политического департамента администрации президента, в своем блоге в Твиттере написал, что команда президента «не очень опечалилась победой республиканцев на промежуточных выборах, ибо и та, и другая политическая партия США нуждаются в Иране как факторе предвыборной борьбы в президентской гонке. Особенно в этом нуждаются республиканцы, желающие подлинных изменений в американской внешней политике».