Одним из важных аспектов, влияющим на развитие ситуации в ближневосточном регионе, помимо глобального всплеска джихадитской активности в Ираке и Сирии, фундаментального противостояния между Ираном и аравийскими монархиями, является и соперничество в самом суннитском лагере. Мы имеем в виду, конечно, традиционное противостояние между Катаром и Саудовской Аравией, которое присутствует в той или иной мере на настоящий момент фактически во всех «“горячих точках» Ближнего Востока и Северной Африки, и которое по своим последствиям не уступает, а во многом и превосходит саудовско-иранское соперничество.
Приход к власти нового катарского эмира Тамима многими экспертами по началу оценивался как старт новой внешней политики эмирата, подразумевающей отказ от прежней концепции «распространения катарского влияния» во всем мусульманском мире как путем участия в формате различных «миротворческих посреднических» миссий (например, Судан), так и открытого финансирования отдельных движений и протестных групп (ХАМАС, ливийские и йеменское исламисты). Внешне все так и выглядело: катарцы прекратили финансирование и свернули рекрутирование ливийских добровольцев в той же Сирии, в результате чего эта, некогда самая многочисленная, часть иностранной вооруженной оппозиции исчезла из военных сводок сирийского кризиса. Была серьезно свернута поддержка йеменского аналога «Братьев-мусульман» партии «Ислах», переформатированы миротворческие усилия Дохи в Судане. Но, как оказалось, это была только передышка для перегруппировки сил и выбора новых направлений катарской внешней экспансии. Ливийцев в Сирии сменили исламисты из «Исламского государства» (ИГ), началось инспирированное катарцами суннитское восстание в Ираке, обострилось противостояние в Ливии. Усилилась материально-техническая поддержка ХАМАСа с целью стимулирования террористической активности на Синае. Вообще свержение режима М.Мурси в АРЕ, на который явно ставили в Дохе, стало своеобразной «красной чертой» для катарского руководства и фактическим объявлением войны со стороны все тех же саудовцев, которые открыто военный переворот в Египте поддержали, поскольку движение «Братьев-мусульман» расценивается в Эр-Рияде наряду с шиитской экспансией как главная угроза национальной безопасности королевства.
Кризис в отношениях между Эр-Риядом и другими государствами Залива с одной стороны, и Катаром – с другой наиболее отчетливо проявился в марте с.г., когда КСА, ОАЭ и Бахрейн отозвали своих послов из Катара. Они, правда, вернулись в катарскую столицу в конце лета после некого внешнего потепления отношений, но в реальности ничего не поменялось. И вот теперь последовали новые шаги по восстановлению прежнего «довоенного» уровня катарско-саудовских отношений. 16 ноября в Эр-Рияде гостили два высокопоставленных «переговорщика» из Дохи в лице экс-эмира Катара Хамада бен Халифы Аль-Тани и его жены, матери нынешнего эмира Мозахи бент Нассер аль-Мисснед. Последняя считается одной из основных фигур в Дохе, реально пытающихся наладить «мосты взаимопонимания» с Эр-Риядом. 13 ноября с.г. во время проведения церемонии женитьбы в ОАЭ брата короля Марокко принца Мулая Рашида она провела переговоры с наследным принцом Абу Даби Мухаммедом бен Заидом аль-Нахаяном на эту тему. Суть предложений – соблюдение Дохой «духа и буквы» достигнутых в августе с.г. соглашений между Катаром, КСА и ОАЭ, которые предусматривают отказ от наиболее раздражающих принципов катарской внешней политики, в обмен на участие М.З.аль-Нахаяна в очередном саммите стран-членов ССАПГЗ в декабре с.г. в Дохе и восстановление дипломатических отношений между ОАЭ и Катаром в полном объеме. На что от наследного принца Абу Даби было получено принципиальное согласие. После этого Мозахи встречалась уже 16 ноября с.г. лично с королем КСА Абдаллой, которого она проинформировала о результатах этих переговоров и обратилась с просьбой организовать в Эр-Рияде «примирительную встречу». Стороны согласились на выполнение Катаром необходимых условий для этого: снижение уровня поддержки «Братьев-мусульман» в глобальном масштабе; прекращение ярой «антизаливной» пропаганды со стороны телеканала «Аль-Джазира»; и, что самое главное, – прекращение секретной работы по заключению с Ираном «всеобъемлющего договора об обороне». Экс-эмир Катара также не сидит «сложа руки» и несколько раз за последние четыре месяца посещал КСА, где проводил закрытые консультации на высшем уровне с целью «полномасштабного» улучшения отношений.
Причина такой примирительной политики Катара кроется совсем не в «осознании» неправильности своей внешней политики. Все прозаичнее – родители хотят сохранить за своим сыном престол, чему угрожает и нынешняя блокада со стороны ряда аравийских монархий. Их крайне тревожит факт «хороших» отношений между саудовской и эмиратовской верхушками – с одной стороны, и родственником эмира, бывшим премьер-министром Катара, творцом «катарского экономического чуда» Хамадом бен Джасемом Аль-Тани – с другой. Несмотря на свою отставку, он продолжает оставаться мощной фигурой. Особенно с учетом того, что новому премьеру Катара Халеду бен Мухаммеду аль-Аттыйя так и не удалось полностью «зачистить» катарский экономический блок от ставленников предшественника. Последний также активно работает и над созданием своей собственной частной армии, что не может не тревожить родителей нового эмира. И перехватить в данном случае инициативу, и заблокировать возможный альянс междумежду Хамадом бен Джасемом и руководством КСА и ОАЭ – основной мотив данных шагов. А вот насколько реальным будет сворачивание внешнеполитической активности Дохи – это вопрос. Особенно, если учесть, что в рамках этих консультаций ни слова не было сказано про участие катарцев во внутриполитических процессах в Сирии, Ираке и Ливии.