- Институт Ближнего Востока - http://www.iimes.ru -

Размышления о причинах враждебности талибов к «Исламскому государству»

На днях информационные агентства сообщили о том, что афганские талибы и  сторонники «Исламского государства» (ИГ) поссорились и объявили друг другу «джихад». Последней каплей стало якобы озвученная лидером ИГ Абу Бакром аль-Багдади характеристика лидера талибов муллы Омара, согласно которой он является «дураком и никчемным военным деятелем». При этом обозреватели уверенно говорят о разрастании структур ИГ в самом Афганистане, называя их лидером некого  бывшего полевого командиров талибов муллу Абдулу Рауфа. Все эти сообщения требуют ряд комментариев.

Первый и основной – Талибан в его первоначальном исполнении совершенно определенно был и во многом является сейчас детищем Межведомственной разведки Пакистана, который использовал талибов в качестве оптимального инструмента распространения и укрепления своего влияния в соседнем Афганистане. Совершенно очевидно, что это чисто националистическое пуштунское движение решает конкретно  внутриафганские вопросы, и ни какой внешней экспансии речи  не идет. Сказанное ничуть не отменяет того факта, что талибский Афганистан стал зоной прибежища для различных радикальных экстремистских групп, начиная с «Аль-Каиды» и заканчивая Исламским движением Узбекистана (ИДУ). Это было обусловлено различными мотивировками, начиная от негласной договоренности между Саудовской Аравией и Пакистанов о предоставлении «Аль-Каиде» своеобразной тыловой базы в Афганистане, и позднее — в «зоне племен» на афгано-пакистанской границе, и заканчивая стремлением пакистанских силовиков иметь некий рычаг воздействия на ситуацию в Центральной Азии, что называется, «на всякий случай». Но при этом необходимо зафиксировать очень важный момент –  движение Талибан никогда не инкорпорировалось в «Аль-Каиду», а действовала, скорее, параллельным курсом с некоторой степенью координации. О никакой направляющей и указующей роли «пришлых» арабов, о которой так много рассуждают, на наш взгляд говоритьнельзя. Заканчивая тему пакистанской (по месту нахождения нынешнего руководства) «Аль-Каиды» в данном контексте, отметим, что ни о каком альянсе между просаудовской структурой и прокатарской (по крайней мере, на первом этапе ее становления) сугубо националистической суннитской иракской группировкой ИГ речи не идет в принципе. При этом совершенно непонятно, с какой стати вообще говорили о союзе талибов и ИГ. Пакистанцы ни в коей мере эту организацию не поддерживают, а без данного условия серьезная экспансия структур ИГ в Афганистане невозможна. Взрыв террориста-смертника в полицейском участке, ответственность за который взяла на себя «афганская ИГ», никого не должны вводить в заблуждение. Если это сделали люди Абдул Рауфа, то только для того, чтобы продемонстрировать перед Мосулом серьезность и обоснованность своей заявки на финансовую поддержку. Так что ссориться Талибан с ИГ просто не могли, так как они никогда и не сотрудничали.

 

Второе. Талибан ни в коей степени не представляет сейчас собой некий монолитную структуру, подчиняющуюся единому центру. Как и полагается многоклановой структуре, он подвержен различным центробежным тенденциям, что характеризуется «взбрыками» различных полевых командиров в силу их отстранения от рычагов управления и финансирования. Случай с Абдул Рауфом, как нам видится, как раз больше из этой серии, нежели чем исходя из какой-то долгоиграющей стратегии ИГ по установлению своего влияния в «эмирате Хорасан». Мы уже сообщали ранее о причинах парада «деклараций о верности ИГ», который прокатился своеобразным «зеленым колесом» с начала этого года по различным  экстремистским движениям . Секрет такого энтузиазма кроется не в разочаровании «молодой и пассионарной части» джихадистов в старой верхушке руководителей, например, той же «Аль-Каиды» или муллы Омара, а в вопросах финансирования. Степень лояльности того или иного сегмента радикального движения напрямую зависит исключительно от уровня этих дотаций, и в значительно меньшей степени от идеологических различий или разногласий. И выбор радикалов в пользу ИГ обусловлен не «свежестью идеологии» этой группировки или ее стремительной экспансией в том же Ираке или Сирии. Гораздо важнее для них широко освещенные в официальных докладах ООН и докладах различных спецслужб тезисы о том, что «ИГ является самой богатой террористической организацией» из всех известных. Серьезно предполагать, что возникшие на базе недовольства той или иной группы населения, объединенной по форме в исламистские радикальные движения,  по сути – скрепленные моноконфессиональной или моноэтнической основой организации, способны на серьезный долговременный альянс было бы наивно. Если еще проще – пуштуны никогда не пойдут под командование арабов, а узбеки – негров из «Боко Харам». Да и с командованием арабов из одной страны над арабами из другой, так же, как показывает история, дела обстоят неважно. Повторим, что, по большому счету, несмотря на все заявления о строительствах «мирового халифата», основные задачи джихадистов в той или иной стране продиктованы очень конкретными задачами их внешних спонсоров или решениями узконациональных проблем.

 

Кроме того, хроника боевых действий в Ираке и Сирии свидетельствует о том, что ситуация складывается совершенно не в пользу ИГ, прежде всего, с точки постепенной утери контроля над нефтяными месторождениями и каналами нелегального экспорта углеводородов, что составляет основу его финансового благополучия. Изменение этой ситуации сразу же резко скажется не только на активности собственно самого ИГ, но и присягнувших ему на верность джихадистских группировок в разных частях мира. Это могут быть как публичные отказы от союза под тем или иным предлогом идеологического характера, так и просто исчезновение из публичной риторики этих групп самого термина ИГ. Примерно также, как это произошло с пакистанской «Аль-Каидой», которая находится сейчас на грани развала. Так или иначе, но сути происходящего эти разные формы ничего не изменят.