Иран является уникальной с географической и геополитической точки зрения страной, имеющей выходы на такие разные регионы как Ближний Восток, Закавказье, Центральная Азия и Южная Азия (Афганистан и Пакистан). Центральная Азия на протяжении последних пятнадцати лет занимает периферийное положение в иранских внешнеполитических интересах. Это связано с тем, что основное внимание Тегерана направлено на Ближний Восток, где в настоящее время происходят сложные геополитические процессы. Главными целями иранской политики в Центральной Азии и на Южном Кавказе, по мнению профессора Тегеранского университета Махмуда Шури, являются: сотрудничество с Россией по противодействию нестабильности в регионе; желание не допустить военное присутствие внерегиональных акторов, прежде всего США, в ЦА и Закавказье; обеспечение доступа к рынкам постсоветских стран.
В ходе исторического развития последних двадцати пяти лет наиболее активные и динамично развивающиеся отношения у Ирана в регионе Центральной Азии сложились с Таджикистаном и Туркменистаном. Отчасти к этому страны побуждали историческая и цивилизационная близость. Территория нынешнего Туркменистана неоднократно была частью исторического Ирана, а столица легендарной ираноязычной Парфии – Ниса — располагалась по соседству с нынешней туркменской столицей. Развивая отношения с Туркменистаном, Иран преследует прагматические цели – укрепить свои позиции в регионе, извлечь максимальную выгоду как из наличия в соседней стране громадных запасов углеводородов, так и из ее удобного геополитического положения на перекрестке транзитных путей. Кроме того, на территории Ирана компактно проживают 1,5 миллиона этнических туркмен, что также способствовало повышенному вниманию иранской дипломатии к Туркменистану. Еще одним фактором, способствовавшим обоюдному интересу двух стран к развитию отношений, была международная изоляция Ирана и Туркменистана в 1990-х годах. В случае Ирана она объяснялась международными санкциями и стремлением Запада сменить режим исламского правления в этой стране. В то же время тогдашнее туркменское руководство во главе с Сапармурадом Ниязовым добровольно выбрало изоляционистскую политику для того, чтобы законсервировать политическую ситуацию в стране и не слишком зависеть как от России, так и от США в принятии основных решений. Однако последующий ход развития отношений между двумя странами показал, что между ними не только не сложилось стратегического партнерства, но и возникли определенные проблемы и разногласия.
Экономический аспект. Начало девяностых годов было крайне тяжелым для Туркменистана в экономическом отношении. Бывшая советская республика во многом зависела от поставок из Центра, и их прекращение вызвало в ней острый товарный дефицит и закрытие многих промышленных предприятий. После относительной либерализации экономики в Туркмении в 1992 году в нее устремились различные иранские фирмы и компании в надежде завоевать туркменский рынок. В первой половине 1990-х годов иранский ширпотреб (одежда, обувь, стройматериалы) действительно доминировал на туркменских рынках. Однако введение в 1993 году туркменской валюты, маната, существенно поколебало позиции иранского бизнеса. Дело в том, что сделки на поставку иранских товаров заключались в манатах. В 1993 году был установлен официальный курс по отношению к доллару 1:2 (два маната за один доллар). Однако уже в 1994 году фактический курс туркменской валюты упал до десяти манатов за доллар. Однако с иранцами расплачивались по ценам, указанным в ранее заключенных контрактов. Все это привело к большим убыткам иранских компаний.
В настоящее время двусторонний товарооборот достигает отметки 3,7 миллиарда долларов (по итогам 2014 года). В ходе визита в Ашхабад президента Ирана Хасана Роухани 10-11 марта 2015 года им было сделано оптимистичное заявление о намерении через десять лет довести объем двустороннего товарооборота до 30 миллиардов долларов. Непонятно за счет чего будет происходить такое увеличение, учитывая, что львиную долю в экспорте обеих стран составляют углеводороды. В настоящее время большая часть товарооборота двух стран обеспечивается за счет поставок туркменского газа с месторождения Давлетабад в Иран. Газ поставляется в северо-восточную иранскую провинцию Хорасан. Такой путь газоснабжения северного Ирана существенно дешевле, нежели строительство газопровода на север страны с месторождения Южный Парс в Персидском заливе. В настоящее время ежегодно Туркмения экспортирует в Иран 10 миллиардов кубометров газа. Правда, и здесь не обходится без проблем. К примеру, в январе 2008 года немало обид у иранской стороны вызвало решение Ашхабада в условиях суровых морозов прекратить поставки газа в Иран. Экспорт был возобновлен уже по $140 за 1 тысячу кубометров против прежних $65. Впрочем, Тегеран не стал раздувать скандал, ограничившись закулисными переговорами. А в феврале 2009 года президент Ирана М. Ахмадинежад и президент Туркмении Г.Бердымухамедов подписали соглашение о поставках в Иран 10 миллиардов кубометров газа ежегодно. В настоящее время туркменский газ продается в Иран по цене 200 долларов за тысячу кубометров.
Перспективным направлением туркмено-иранского экономического сотрудничества является развитие транспортных коммуникаций. Одной из основных проблем Туркменистана является его континентальная изоляция и удаленность от основных мировых коммуникаций. Введенная в эксплуатацию в мае 1996 года железная дорога Теджен–Серахс–Мешхед открыла Ашхабаду путь в регион Ближнего Востока. В начале декабря 2014 года состоялось торжественное открытие 930-километровой транспортной магистрали, соединяющей Казахстан и Туркменистан с иранским портом Чахбахар на побережье Персидского Залива.
Каспийский узел проблем. Исторически статус Каспия определялся двусторонними соглашениями РСФСР и СССР с Персией (Ираном) от 1921 и 1940 годов. Правопреемниками этих соглашений стали четыре постсоветских прикаспийских государства и ИРИ. Каспийское море в свое время не было разделено на советский и иранский секторы, а фактическая линия раздела «Астара — Гасан-Кули» никогда не была признана как формальная морская граница между СССР и Ираном. Вопрос недропользования и разграничения моря по его дну (что является предметом спора между прикаспийскими государствами) вообще не имел смысла. Со времени распада СССР лидеры прикаспийских государств, подтвердили свою приверженность международно-правовым документам советской эпохи по вопросу о статусе Каспия (Алма-Атинская декларация от 21 декабря 1991 года), но фактически стороны просто перестали брать их в расчет.
Принципиальная позиция России по Каспию первоначально состояла в недопустимости раздела акватории и усиления новых независимых государств. Россия долгое время настаивала на установлении кондоминиума, то есть предлагала рассматривать Каспийское море в качестве общего достояния пяти прибрежных государств и, соответственно, не позволять каких-либо односторонних действий по присвоению его пространств, а также ресурсов без согласия других. В 1998 году российская позиция претерпела изменения: Москва выступила за разграничение дна моря между сопредельными и противолежащими сторонами по модифицированной срединной линии, идущей от существующих сухопутных границ, при сохранении толщи вод в общем пользовании. 6 июля 1998 года такая позиция России закреплена в двустороннем соглашении с Казахстаном («О разграничении дна северной части Каспийского моря с целью соблюдения суверенного недропользования») и подтверждена в российско-казахстанской Декларации о сотрудничестве на Каспийском море, подписанной 9 сентября 2000 года в Астане. В результате переговоров между Россией, Казахстаном и Азербайджаном к 2003 году стороны договорились о разделе северной части Каспия на национальные секторы по месту срединной линии, Казахстан и Россия соответственно контролируют 29% и 19%. Фактически, они пошли на политический компромисс, так как «модифицированная срединная линия – это политическая линия». Таким образом, Россия признала договоры с Ираном, заключенные в 1921 году и в 1940 году, устаревшими и не отвечающими новым геополитическим реалиям. Это во многом усложнило отношения России с Исламской Республикой, а также отношения Ирана со странами СНГ, в частности с Азербайджаном и Туркменией.
Иран всегда имел особое мнение в каспийских спорах. Первоначально Иран придерживался принципа свободного владения морем, ссылаясь на договоры 1921 года и 1940 года, но умалчивал о зафиксированной в них морской границе, которая оставляла в его распоряжении всего 13% каспийского шельфа. По причине противоречивости такой позиции Тегеран вскоре начал отстаивать иной подход – деление Каспия на национальные секторы в равных долях, то есть по 20% на каждое прикаспийское государство. К середине нынешнего десятилетия главным камнем преткновения на пути выработки универсального подхода к решению каспийской проблемы оставалась непримиримая позиция Тегерана, который упорно настаивал на разделе моря на пять равных частей. Более того, Иран даже высказывал точку зрения, согласно которой его доля должна составлять 50%, так как бывшие республики СССР взяли на себя права и обязанности Советского государства, а значит, должны делить между собой оставшуюся половину.
Туркменистан имеет по разделу Каспийского моря особое мнение. В условиях надвигающегося исчерпания туркменских нефтяных месторождений, расположенных на суше, Ашхабад делает основную ставку на разработку шельфа Каспия. По оценкам туркменских геологов, на долю туркменского сектора Каспия приходится более половины запасов нефти и около четверти запасов природного газа этой центральноазиатской страны.
Первым шагом в освоении шельфа стало подписание в июле 1996 года соглашения о разделе продукции между крупнейшей государственной компанией Малайзии Petronas и правительством Туркмении по контрактной территории «Блок 1». В том же году компания получила соответствующую лицензию на разведку и добычу углеводородного сырья, став оператором этого крупного инвестиционного проекта. Первое пробное бурение на каспийском шельфе было проведено в 2003 году, а в 2006 году компания Petronas начала опытно-промышленную добычу нефти с месторождения Диярбекир на территории «Блока №1». Вот тут-то и заключается корень проблем в туркмено-иранских и туркмено-азербайджанских отношениях. Дело в том, что большая часть месторождений является спорными между Туркменистаном и Ираном, а также Туркменистаном и Азербайджаном. В перспективе Туркменистан мог бы одобрить азербайджанскую позицию по разделу дна Каспийского моря. Позиция Азербайджана с самого начала возникновения проблемы делимитации Каспия, была следующей: процесс делимитации Каспия должен производиться на основе принципов и норм международного права, на основе Конвенции ООН по морскому праву 1982 года. Баку настоятельно требовал определить национальные сектора Каспия путем «продления» сухопутных границ до серединной линии моря. В этом случае, границы соответствующих секторов становятся государственными границами со всеми вытекающими отсюда последствиями. Это означает, что каждое прибрежное государство в своем секторе имеет полный и исключительный суверенитет на все виды деятельности. Любая деятельность другого государства, включая судоходство, полеты, научные исследования, может осуществляться только с согласия хозяина сектора. Главным препятствием в согласии Туркмении с азербайджанской позицией по Каспию является наличие спорных нефтегазовых месторождений Сердар, Осман и Омра (как их называет туркменская сторона) или Кяпаз, Азери и Чираг в азербайджанском варианте.