Тема активизации российского присутствия в Сирии продолжает активно эксплуатироваться различными политологами и экспертами. На этот раз несколько израильских изданий подхватили утечку из национальных разведслужб о «кардинальном увеличении» российского военного присутствия в Сирии. Мы уже сообщали о резко возросшем грузопотоке и заходах военных кораблей из России в Тартус и появлении на фронтах новейших образцов российской военной техники. Израильтяне пошли дальше. Они утверждают, что уже достигнута принципиальная договоренность о направлении в ближайшие недели нескольких тысяч российских советников, включая специалистов по ПВО и военных летчиков для обслуживания вертолетов и самолетов. Российские инструкторы уже якобы присутствуют в фронтовых частях сирийцев, на что указывают данные радиоперехватов. Правда, американцы не разделяют таких оценок, оговариваясь при этом, что речь идет, возможно, об «ограниченном количестве сотрудников российских частных военных компаний». Что касается израильтян, которые, безусловно, озабочены возможным появлением в Сирии «ограниченного количества российских военных», то в данном случае мы наблюдаем скорее всего «разведку боем». Это классический метод спецслужб, когда в информационное пространство вбрасывается некая дезинформация и отслеживается реакция на нее предполагаемого участника тех или иных событий. Такая дезинформация про поставки самолетов МиГ-31 так и не подтвердилась. Нынешняя история также может оказаться «пустым вбросом». Тем более, что никаких комментариев на этот счет от российских официальных лиц не последовало. Но из всего этого следует один основополагающий вывод.
Москва, конечно же, активизировала свои дипломатические и военные усилия в связи с сирийским кризисом. Они были абсолютно ошибочно восприняты на Западе и в аравийских монархиях как готовность Москвы «сдать» режим Б.Асада на приемлемых условиях. Последние по времени действия Анкары и Вашингтона, которые начали заключать некие союзы по созданию т. н. « буферной зоны» с перспективой организации по ливийскому варианту еще и бесполетной зоны, безусловно, были расценены в России как явная угроза нынешнему режиму. Отсюда и адекватный ответ, который ни в коей степени не стоит рассматривать как начало процесса по замене Б.Асада, чьим преемником аналитики называют суннита Ф.аш-Шараа — ветерана сирийской политики, который является некой компромиссной фигурой. Вопрос в данном случае один: что думает по этому поводу Иран и собственно сирийская армия. Сомнительно, что фигура главнокомандующего в лице бывшего генерала Манафа Тласа, который с 2012 года находится в эмиграции в Париже, их полностью устроит. Сразу же отметим, что рассуждения о том, что Москва пытается сыграть «нужную для Запада» роль в сирийском урегулировании и стать основным стимулятором по уходу Асада в обмен на смягчение позиции Вашингтона и Брюсселя по вопросу санкций, мы оставляем политологам-утопистам. Надо понять, что украинский кризис и последовавшие за этим события есть осознанный шаг российского руководства по закреплению водораздела во внешнеполитической линии и окончательному отказу от политических иллюзий о том, что Запад может стать стратегическим союзником для России. И никаких послаблений в этой линии, которые на Западе расценивают как слабость, более не будет. У Москвы есть несколько удачных попыток позиционировать себя, как влиятельную силу в мире. Причем не везде и сразу, как это делал Советский Союз, а на тех участках, где РФ действительно может влиять на ситуацию. И Сирия в данном случае из этого числа. Отмечаем это для того, чтобы четко очертить мотивировку действий Москвы на сирийском направлении. По крайней мере, на нынешний момент. Во главе угла в данном случае для Запада и аравийских монархий стоит четкая иллюстрация решимости России не допустить организации «ливийской схемы» по отношению к Сирии. Тем более без ее активного участия. В этой связи оговорки израильтян о поставляемых системах ПВО и самолетов с российскими экипажами заслуживают внимания. Прежде всего, это следует расценивать как отношение Москвы к планам Анкары и аравийских монархий по созданию бесполетной зоны. Американцы, кстати, это требование своих союзников не поддерживают. Без этого и с учетом наращивания сегмента ПВО попытки Анкары (и стоящих за ними Дохи и Эр-Рияда) продвинуть этот план обречен на провал. Все остальные поставки вооружения преследуют цель укрепления действующего режима. По крайней мере, до той степени, которая позволит ему сдерживать экспансию исламистов в первую очередь, и хотя бы удерживать контролируемые правительственными войсками на сегодняшний день районы. Это нужно для того, чтобы продолжать сохранять за собой формат действующего игрока на сирийском направлении. Пока вся российская активность на нем сконцентрирована на решении именно этой задачи. Естественно, при участии Тегерана. Вообще говорить о каком-то действенном влиянии на сирийскую ситуацию возможно только при солидарной позиции РФ и Ирана по этому вопросу. И продемонстрировать этот очевидный факт Западу и аравийским монархиям и призваны все нынешние российские усилия. Таким образом, рискнем предположить, что ни о каких «тысячах» российских военных советников речи не идет в принципе. Москва, безусловно, не готова направлять свои войска в Сирию для участия в боевых действиях. Это роль предназначена для иранцев и их союзников в лице иракской шиитской милиции и ливанской «Хизбаллы». Москва в данном случае основной игрок на дипломатическом поле и в вопросе материально-технической поддержки Дамаска. При этом говорить о какой-то реальной альтернативе Б.Асаду пока преждевременно. На горизонте нет фигуры, которая полномасштабно была бы способна сохранить в Сирии управляемость процессами. Но и исламисты также своего напора не уменьшают, а это означает что спонсирующие их равийские монархии и Турция также таких фигур не видят и стараются получить для себя максимальное преимущество перед возможными мирными консультациями. Говорить о возникновении некой альтернативы клану Асада можно только в случае наличия адекватной, как минимум, исламистам военной силы. Пока такой являются только правительственные войска и сирийские курды. У гражданской оппозиции и эмиграции таковой просто нет, а значит разговаривать с ними о послевоенном устройстве Сирии можно только в теории, для общего развития и поддержания видимости широких политических консультаций со всеми заинтересованными сторонами конфликта.