Визит сирийского президента Б.Асада в Москву вызвал шквал комментариев в США и европейских странах, которые условно можно разделить на две части: настороженно-нейтральные и враждебные. Это, в общем-то, понятно, поскольку США явно проигрывают России в пропагандистской и военной сферах борьбы с «Исламским государством» (ИГ) и другими террористическими организациями, и лишний раз оптимистичными комментариями прибавлять очков своему главному конкуренту никто не хочет. Пока остается открытым главный вопрос — а для чего, собственно, Б.Асад приезжал в Москву? Версии о том, что Москва выдвинула ультиматум сирийскому президенту в отношении конкретных сроков его ухода, мы отбросим сразу. Мы уже сообщали, что на этапе военной операции именно Б.Асад превратился в символ сопротивления исламистам для той части сирийского общества, который борется за свое физическое существование. Это означает, что пока военная операция не завершена, альтернативы нынешней конфигурации власти в Сирии нет. А если и есть, то все эти варианты будут много слабее и в политическом, и в практическом плане. По нашей оценке, визит сирийского президента был обусловлен несколькими причинами. Первая и главная — российский президент В.В.Путин решил лично объяснить сирийскому коллеге видение России на будущее устройство страны. То есть оговорить те самые контуры «переходного периода», на который в принципе уже без лишней афиши согласились и на Западе. Вопрос в данном случае в сроках этого «переходного периода», поскольку вне зависимости от динамики и результатов наступления сирийской армии, говорить серьезно о проведении всеобщих выборов в Сирии нельзя. Даже если бы по мановению волшебной палочки все противоборствующие стороны вдруг сейчас одномоментно заключили мир. Несомненно, что В.В.Путин захотел — и вполне обоснованно — услышать от Б.Асада его личные рассуждения по этому поводу, а также его мнение в отношении перспектив его нахождения у власти. Такая позиция «первоисточника» дает несколько преимуществ, в том числе и оставляет крайне мало места маневров для сирийского лидера, в случае, если он вдруг решит позднее отыграть назад. Б.Асад в принципе нервничал все это время, его, безусловно, волновали разговоры и слухи «о его скором смещении». В общем-то, недаром брат президента Махер надежно «изолирован» от всех общения с российскими представителями. Хотя конечно Махер — это не та фигура, которая могла бы удовлетворить аравийские монархии и Запад в качестве некого партнера по переговорам. В Москве Б.Асад хотел получить и получил гарантии своей личной неприкосновенности в роли президента страны лично от президента РФ. И в этом есть свой глубинный смысл, поскольку российский лидер своими делами смог создать себе репутацию человека, который никогда не нарушает данного им слова.
Визит Б.Асада в Москву также должен был поднять его авторитет как международно признанного президента, которого тепло и по соответствующему протоколу встречали в стране — постоянном члене Совета Безопасности ООН. Одновременно то, что президент Сирии покинул, пусть хоть и на короткий срок, страну свидетельствует и о том, что его позиции внутри алавитской элиты возросли, и он больше не опасается попыток своего свержения в результате государственного переворота. Несомненно обсуждались и вопросы «широкой курдской автономии», на чем уже открыто настаивают сирийские курды из Партии демократического союза (ПДС), Рискнем предположить, что во время пребывания Б.Асада в Москве этот вопрос был, возможно, согласован. История взаимоотношений между курдами и арабами очень сложна и непроста. Интересно, что еще до начала всех нынешних катаклизмов в военных училищах Сирии, как мантру, повторяли курсантам мысль, что следующая большая война будет не с Израилем, а с курдами. И эти настроения присущи не только алавитам, но и суннитам в такой же степени. В данном случае Дамаску необходимо рискнуть и сделать первым шаг в отношении возможности такой автономии. Это, конечно, окончательно вычеркнет Б.Асада из списка «живущих на этой земле» для Анкары, но позволит создать своеобразную «зону безопасности» на значительной части сирийско-турецкой границы, через которую идет и в самом скором времени усилится поток материально-технической поддержки исламистским сегментам антиасадовской оппозиции. Конечно, есть риски резкого недовольства внутри алавитов, не говоря уже о суннитах, но они должны быть подавлены, исходя из принципа: «из двух зол надо выбирать меньшее». Курдская автономия в условиях жесткого дефицита лояльных армейских групп для Дамаска, несомненно, «меньшее зло». Объявление курдской автономии помимо всего прочего ставит перед США очень непростой выбор. Если в Вашингтоне будут приветствовать сам факт такой автономии, то поссорятся с Анкарой. Если не будут, то ставка на курдов, как главную на сегодня военную силу противостоящую ИГ на земле, будет сильно бита в глазах, прежде всего, курдского руководства. По крайней мере, говорить после этого о какой-то степени необходимого доверия между американцами и курдами в формате коалиционных военных действий против ИГ будет сложно. Если Вашингтон промолчит, то это создаст плохие предчувствия и у курдов, и у турок, которые будут подозревать США в проведении тайной дипломатии со своим оппонентом.
Общие контуры согласованного с Б.Асадом «переходного периода» и перспективы мирных переговоров будут скорее всего озвучены на предстоящей встрече министров иностранных дел России, США, Турции, и КСА в Вене 23 октября с.г. Напомним, что эта встреча стала возможной благодаря инициативе американцев, которые тем самым пытаются в некотором роде перехватить инициативу. Несомненно, что Москва к этой встрече готовится тщательно, и постарается вновь внести разнообразие в тусклый фон этих консультаций. Предположим, что это будут некие предельно конкретные предложения, которые будут контрастировать с «общими позициями» других участников переговоров. Понятно, что убедить Саудовскую Аравию или Турцию в правильности предложенной схемы будет невозможно, но, во-первых, Москва таким образом покажет общественному мнению внутри и вне России вектор своего конечного замысла на сирийском направлении, а во-вторых, вновь нивелирует попытки США стать основным медиатором процесса. Ну и как маленькое дополнение — визит Б.Асада в Москву накануне этих консультаций в какой-то степени делает его участником этого процесса.