- Институт Ближнего Востока - http://www.iimes.ru -

В поисках выхода из сирийского кризиса

Как мы и сообщали ранее, переговоры в Венском формате расцениваются на Западе как «провальные». В этой связи следует, конечно, учитывать только один момент — на эти переговоры западные страны подвигло не их глубинное желание постараться с участием всех заинтересованных сторон выйти именно на мирный вариант выхода из кризиса, а действия российской авиации в Сирии. С учетом вынужденности такого шага реакция американцев и европейцев в данном случае является предсказуемой. Венский формат отличается от всех предыдущих только одним фактом: на нем присутствуют страны, которых и Запад, и аравийские монархии старались бы не замечать и игнорировать. Сам факт присутствия того же Ирана, чье участие в мирных консультациях по сирийскому конфликту прежде жестко игнорировались Саудовской Аравией и США, является дипломатической победой Москвы. А это предопределяет позицию по максимальному нивелированию любых позитивных результатов, пока существует неопределенность в принципиальном для них вопросе — будущее президента Сирии Б.Асада. Никто, по сути, и не ожидал каких-то прорывных результатов прошедших в Вене переговоров. В данном случае был важен сам факт обсуждения. Надеяться на то, что в Эр-Рияде или Дохе в один момент откажутся от своих сирийских проектов, в которые они уже вложили миллиарды долларов, было бы наивно. Собственно, недипломатичная перепалка в кулуарах переговоров между иранским и саудовским министрами иностранных дел четко свидетельствует о жестком антагонизме сторон. В этой связи рискнем снова высказать спорное мнение — прогресс на переговорах и отказ от жесткой ультимативной риторики сторон возможны только при нанесении серьезного военного поражения исламистским структурам на поле боя. Только в этом случае позиция жесткой линии начнет заметно трансформироваться. Это абсолютно не означает того, что автор статьи выступает исключительно за военный путь решения сирийского кризиса. Просто база для переговоров — действительно конструктивных и продуктивных — создается только при достижении значительных результатов именно на полях боев. Камнем преткновения продолжает оставаться личность сирийского президента Б.Асада. В данном случае Аравийские монархии и Запад вцепились в эту тему исключительно по причине создания условий по блокированию любых мирных инициатив. Они прекрасно осознают, что эта тема является в настоящее время непроходимой как с точки зрения Москвы, так и Тегерана.

Но нельзя сказать, что Россия не предпринимает усилий для того, чтобы выйти на какой-то компромисс и по этому вопросу. И в данном случае вновь задействуется формат тайной посреднической миссии. Традиционным для этого региона посредником в такого рода вопросах является Оман. 27 октября с.г. заместитель министра иностранных дел России М.Богданов, который курирует сирийское направление, должен был вылететь в Маскат для «сверки часов». Директор СВР РФ М.Фрадков провел телефонные переговоры с оманским координатором по вопросам безопасности Султаном аль-Нумаани. Основным локомотивом в этих посреднических усилиях выступает правая рука султана Кабуса Юсуф бен Алави бен Абдулла. Он не новичок в подобного рода делах, заметна его роль в сближении сторон по иранской ядерной сделке и пока безуспешных попытках найти развязки в йеменском кризисе. Контуры предложений по компромиссу, которые оманцы будут прорабатывать со сторонами (а это, прежде всего, Иран и КСА) в принципе следующие: проведение президентских выборов в Сирии без участия в них Б.Асада; выработка гарантий со стороны международных органов юстиции и отдельных стран по судебной амнистии функционерам сирийского режима (сейчас это встречает сопротивление Парижа); переход значительной части властных полномочий от президента будущему выборному премьер-министру; сохранение военного присутствия России и Ирана в Сирии на среднесрочную перспективу.

Сразу же надо сказать, что ряд принципов этого компромисса являются для Саудовской Аравии неприемлемыми. По крайней мере, в настоящий период времени, когда просаудовские исламисты еще пытаются контратаковать и удерживают контроль над Идлибом. Помимо судьбы Б.Асада Эр-Рияд очень сильно тревожит усиление военного присутствия иранского КСИР в Сирии. В общем-то, уход Б.Асада в таком случае мало что решает для КСА. Иранцы сохраняют в Сирии свое присутствие, а значит ситуация начнет стремительно развиваться по ливанскому образцу. С четким выделением алавитской и части христианской составляющей в обособленную военную силу наподобие ливанской «Хизбаллы». Кроме того, для Эр-Рияда абсолютно неприемлемо создание некого «черного списка» террористических организаций в Сирии, что планируется сделать в Венском формате. Если это случится, то у КСА просто не окажется легальных военных союзников в Сирии. Подпись саудовского представителя под подобного рода документом будет де-юре означать отказ от продолжения материально-технической поддержки просаудовского исламистского альянса «Джейшт аль-фатх», костяком которого является уже внесенная в «черный список» Госдепартамента США «Джабхат ан-нусра». Это все еще раз подтверждает наш тезис о том, что действительно вести переговоры с Эр-Риядом можно только исключительно с позиции силы. То есть тогда, когда до саудовской верхушки наконец дойдет мысль о том, что дальнейшая ставка на «Джабхат ан-Нусру» является бесперспективной. Примерно так же, как это случилось в свое время в Ираке И эта история в принципе может стать отправной точкой для раскола между Анкарой и Эр-Риядом по этому вопросу. При всей своей личной ненависти к Б.Асаду, президент Турции Р.Т.Эрдоган прекрасно отдает себе отчет что усиление именно салафитского сегмента во внутриполитической жизни Сирии не отвечает его стратегическим интересам. Кроме того, в случае прекращения контрабандной нефти в Турцию исчезает и еще один фактор кровной заинтересованности Анкары, которая, как и Катар, делает ставку на «Братьев-мусульман». Пока такой сценарий является маловероятным, но по ходу достижения правительственными силами военного преимущества такие метаморфозы вполне реальны. И единственным препятствием для него пока является личность самого Р.Т.Эрдогана, который все чаще примешивает в политический практицизм свои личные симпатии и антипатии.