Пойдя ради поднятия своего внутреннего рейтинга на резкое обострение двусторонних отношений с Москвой, Анкара начинает спешно выстраивать новую архитектуру взаимодействия с рядом стран Закавказья и Центральной Азии. Тем самым турецкие власти стараются минимизировать негативные последствия от начавшейся торговой войны между Россией и Турцией, и создать условия по снижению своей зависимости от поставок российских углеводородов, а в перспективе и из Ирана, который, несомненно, выступает единым фронтом с Россией на сирийском направлении, что входит в кардинальное противоречие с геополитическими интересами турецкого президента Р.Т.Эрдогана и его близкого круга. Напомним, что в совокупности эти две страны дают 75% природного газа, который импортируется Турцией. В этой связи, по нашей оценке, говорить о полном отходе от российских или иранских поставок газа в ближайшем будущем вообще не приходится. Импорт сжиженного катарского газа требует серьезных инвестиций в строительство новых терминалов. Планы об оживлении трансанатолийского газопровода (TANAP) из Азербайджана в Турцию сейчас ставятся Анкарой во главу угла, но при этом существует несколько серьезных препятствий по его реализации. Первое — это то, что Баку на сегодняшний день и в долгой перспективе не сможет единолично заполнить весь объем этого проекта. Он может дать только 16 млрд куб. м. Для того, чтобы довести этот объем просто до уровня внутреннего потребления Турции, необходимо восполнить дефицит в 40 млрд куб. м газа. В данном случае существует два пути — закупать газ либо у России, либо из Туркменистана. Сразу оговоримся, что ни о каких скидках, которые предоставлял «Газпром» Анкаре в рамках «Голубого потока» или предполагаемого и замороженного «Турецкого потока» Анкара в данном случае не получит. Любой альтернативный поставщик будет учитывать нынешний характер российско-турецких отношений, а значит и взвинчивать цену. То есть все, альтернативные от российского, пути получения углеводородов однозначно будут для нее дороже и требовать дополнительных инвестиций на строительство газопередающей инфраструктуры. Это относится, прежде всего, к туркменскому варианту. Необходимо проложить газопровод по дну Каспия, а это требует согласования с прикаспийскими странами, среди которых, заметим, не последними являются все те же Россия и Иран. Р.Т.Эрдоган, тем не менее, пытается всячески развивать именно туркменский вариант получения газа. 11 декабря с.г. он посетил со специальным визитом Ашхабад, где встречался с туркменским президентом Г.Бердымухаммедовым. Подоплека данного визита очевидна, но необходимо отметить, что отношение к Турции в Центральной Азии нельзя назвать излишне дружеским. В этом регионе четыре республики из пяти имеют тюркские корни. Как и всякие автократические режимы, руководство этих стран очень настороженно относится к деятельности Анкары по воссозданию «Великого Турана». В этой связи сеть турецких организаций и лицеев в регионе Центральной Азии находится под неусыпным оком местных спецслужб. И здесь есть один интересный нюанс. Большинство этих учебных заведений организовывались еще пресловутым имамом Ф.Гюленом, который ныне проживает в вынужденной эмиграции в США и добрых чувств к Р.Т.Эрдогану не испытывает. Более того, он стоит, как минимум, за половиной утечек в СМИ в отношении фактов коррупции в семье Р.Т.Эрдогана. Таким образом, можно представить настрой преподавателей этих турецких колледжей по отношению к нынешнему президенту Турции. Ташкент при этом не забыл, что в Турции нашли убежище многие функционеры Исламского движения Узбекистана (ИДУ), которые пользуются покровительством местных спецслужб. Ашхабад в данном случае стоит особняком, и определяется это, прежде всего, экономикой. 26% импорта в страну приходит именно из Турции. Это электронное оборудование, автомашины, продукция металлообработки и мебель. При этом именно Ашхабад всегда очень последовательно искоренял любые попытки экспансии Анкары в сфере образования и создания агентуры влияния, и даже возглавлял этот процесс среди остальных республик Центральной Азии с 2011 года. Визит Р.Т.Эрдогана в этой связи был призван растопить этот холодок недоверия, и обозначить контуры будущего экономического взаимодействия. Прежде всего, в газовых проектах. Туркменистан добывает на сегодняшний день порядка 83 млрд куб. м газа в год и примерно 58% (около 43 млрд куб. м) от этого он поставляет в Китай. Причем по долгосрочным контрактам. Ашхабад конечно заинтересован в диверсификации своих поставок, но вот турецко-азербайджанский вариант транспортировки не является единственным и неповторимым. Дело в том, что еще до всех коллизий с Россией Анкара и Баку долго и безуспешно пытались уговорить Ашахабад участвовать в трансанатолийском проекте. И все эти попытки были безуспешны. По вопросам рентабельности, прежде всего. Сейчас Ашхабад в большей степени склоняется к варианту строительства газопровода ТАPI через территории Афганистана-Пакистана-Индии. Первый стык туркменского участка уже заложен 13 декабря с.г. Несмотря на все инвестиционные риски в связи с ситуацией в Афганистане, этот проект представляется для туркменского руководства более приоритетным, чем турецкий. Хотя бы по причине выхода туркменского газа на азиатские рынки, где рыночная цена объективно выше, чем в Европе и Турции. Кроме того, туркменская сторона проявляет интерес и к вопросу по созданию единой газотранспортной системы с Ираном, это также гарантирует альтернативный выход на азиатские рынки. Другой вопрос, что в данном случае Иран сам является в ближайшей перспективе крупным экспортером природного газа, но есть еще и геополитический интерес Тегерана. Таким образом, транскаспийский вариант остается для Ашхабада «запасным вариантом».
В настоящее время турецкие перевозчики вынуждены доставлять грузы в Туркменистан окольными путями, минуя российскую территорию через Азербайджан, а затем морем. Это удорожает логистику и увеличивает время в пути. Эксперты также отмечают, что начиная с начала острой фазы турецко-российского конфликта Ашхабад резко снизил закупки турецкой продукции. Это связывается с тем, что президент Туркмении, несмотря на все свои «особые позиции» по вопросу российской инициативы создания «системы коллективной безопасности» в центральноазиатском регионе, вынужден оглядываться на позицию Москвы. В Ашхабаде четко понимают, что в случае любых инцидентов на афгано-туркменской границе и экспансии исламистов из Афганистана, реальную военную поддержку, сможет оказать только Россия. И приоритет в газовом вопросе в сторону Исламабада, который активно лоббирует ТАPI, тоже не случаен. В Ашхабаде учитывают, что именно Пакистан имеет решающее влияние на талибов. При этом президент Туркменистана сумел так выстроить систему управления экономическими процессами, что все они замыкаются лично на него. В этой связи надежды Анкары на некий слой туркменских бизнесменов, которые имеют деловые контакты с Турцией и будут лоббировать их дальнейшее развитие, не оправданы. В чем Р.Т.Эрдоган воочию и убедился во время своего визита в Ашхабад. Никаких реальных гарантий от туркменской стороны по интересующим его вопросам он не получил.