2 марта с.г. в Афганистане сменился командующий Международных сил по содействию безопасности (читай — американским контингентом) генерал Д.Кембелл. Его 18-месячное пребывание в Афганистане характеризовалось выводом частей американского контингента из основных городов с передачей контроля над основными логистическими узлами и КПП афганским силам безопасности. Как следствие, талибы заполнили имеющейся вакуум силы и продемонстрировали самую высокую степень сопротивления за последние 14 лет. Причем совершенно нетипичным являлась боевая активность талибов в ранее «нетрадиционных» для них зонах на севере страны и то, что даже в зимние месяцы накал боевой активности не спадал, как обычно, а только возрастал. В этой связи аналитики ожидают, что сменщик Д.Кемпбелла генерал Д.Николсон продемонстрирует более жесткий подход, дабы выправить ситуацию. В его распоряжении остается 13 000 натовских военных ( из них 9800 — американских), которые формально будут продолжать осуществлять миссию МССБ по укреплению и тренировке национальных вооруженных сил. Происходить это будет на фоне попыток «квартета» в составе Пакистана, Афганистана, КНР и США запустить процесс мирных переговоров с движением «Талибан».
В этой связи Д.Николсон предлагает перейти от сугубо оборонительной тактики, которую сейчас демонстрируют афганские силовики, к непосредственным боевым действиям против отрядов талибов. В настоящий момент основной упор в противодействии талибам делается на разворачивании на территории страны большого количества блокпостов, которые в принципе должны контролировать основные магистрали и города, а также осуществлять постоянный мониторинг действий противника в зонах своей ответственности. Д.Николсон предлагает сократить количество неэффективных КПП, оптимизировать их количество и провести несколько крупных наступательных операций в предстоящие летние месяцы. Такая тактика мотивируется необходимостью связывания противника наступательными операциями, что не даст ему возможность спокойно и обдуманно планировать свои действия. То есть, по логике генерала, если противника постоянно прессинговать военным способом, то он не будет иметь времени для организации крупномасштабных терактов или рейдов, и будет вынужден заниматься исключительно вопросами своей собственной безопасности. Но в этом случае непонятно, зачем сокращать количество КПП и блокпостов. Собственно, их организация является единственной на сегодняшний день внятной тактикой антипартизанского движения. Несмотря на всю условность их эффективности в ночное время, они позволяют хоть в какой-то степени контролировать ситуацию на автотрассах и предотвращать мирно-фугасную войну, которая в последнее время уступила свое место по интенсивности атакам в городах и совершению резонансных терактов с использованием террористов-смертников. Это логично, поскольку именно такие атаки несут в себе максимальный пропагандистский и психологический эффект воздействия на противника. Это также свидетельствует о том, что талибы не уделяют большого значения этим КПП в силу того, что они никоим образом не препятствуют их активности. Где в силу боязни военных, а в большинстве случаев — в силу договоренности между талибами и афганскими силовиками о «невмешательстве». Это то самое, что возмущенные западники называют «коррупцией», а сами афганцы – «способом совместного проживания в непростых условиях». Вот этот вынужденный и ожидаемый симбиоз и раздражает американского генерала, который собирается ликвидировать данный «атавизм» в силу его бесполезности. При этом он наверняка знает, что блокпосты — важный элемент антипартизанской тактики. В идеале они являются не просто неким символом присутствия правительственных сил в той или иной точке. С крупных блокпостов постоянно должны осуществляться рейдовые и засадные мероприятия, рекогносцировка целей для авиации, проводиться инженерная разведка на прилегающих дорогах. Блокпосты — это некие точки для разворачивания наступательной локальной боевой активности в той или иной местности. Этим как раз и сковывается боевая активность противника и вынуждает его постоянно находиться в напряжении. Просто в афганских реалиях КПП свою основную функцию не выполняют, они что есть, что их нет. А сил на организацию этой сети оттягивается много. Как и денег, впрочем. При этом также рискнем предположить, что Д.Николсон осознает, что этот вакуум силы будет тут же заполнен талибами уже де-юре, а не де-факто. Как это произошло, например, при выводе 215-го корпуса Афганской национальной армии из района Муса-Кала, расположенном в провинции Гильменд. В результате талибы сейчас уверенно контролируют 10 из 14 районов этой самой «опиумопроизводящей» провинции.
Но генералу нужна живая «местная» сила для проведения широкомасштабных наступательных операций. Сейчас она разбросана по мелким гарнизонам и блокпостам. Из всего этого вытекает следующая тактика. Оставить крупные гарнизоны в ключевых городах и ряд блокпостов, которые должны либо обеспечивать логистику наступающих, либо символизировать присутствие правительственных сил. Основные же боеспособные подразделения сконцентрировать на участках наступления. Причем рискнем высказать убеждение, что главной целью наступления летом с.г. станут так называемые афганские сторонники «Исламского государства (ИГ, запрещенного в России). Именно на их структуры в той же провинциях Гильменд и Нанганхар и будут брошены основные силы наступающих. Одновременно перед Д.Николсоном стоит задача серьезно ослабить и отряды «военного крыла» талибов в лице муллы Каюма, который не согласен проводить консолидацию с пропакистанскими новыми руководителями «Талибана» и выходить вместе с ними на переговоры с Кабулом. Другими словами, американцы решили совместить «кнут с пряником» и постараться использовать эту тактику не для разгрома самих талибов, а для создания наиболее оптимальных условий для начала их мирного диалога с Кабулом. При этом военное воздействие должно максимально ослабить противников такого сценария, и максимально усилить его сторонников. В условиях продолжающейся фрагментации «Талибана» отделить «зерна от плевел» будет очень сложно.
Главный вопрос, в этой связи, возникает только один. А какими, собственно, силами американский генерал собирается атаковать и принуждать талибов к миру? Состояние вооруженных сил Афганистана оставляет желать сильно лучшего, несмотря на все усилия США и их союзников. Инфильтрованность сторонников талибов в силовой блок запределен, недавний расстрел немецкого генерала афганским солдатом лишь один из многих эпизодов, который сей факт подтверждает. За прошлый год только по официальным данным из 300 000 афганских военных дезертировало 36 000. Солдаты вообще традиционно уходят из своих частей весной-осенью по домам для проведения необходимых в это время года сельскохозяйственных работ. Так что собрать их возможно в максимальной степени только летом. Кроме того, само намерение генерала Д.Николсона сократить количество блокпостов свидетельствует о дефиците личного состава. В афганской армии процветает коррупция, воровство и кумовство. Катастрофически не хватает медикаментов. Ее боеспособность вызывает очень много вопросов. Даже в случае некого военного успеха, как это недавно продемонстрировали моноэтнически узбекскиее подразделения генерала Р.Дустума на афганско-туркменской границе, он является лишь одномоментным. То есть войска занимают какой-то плацдарм, талибы уходят и затем после отхода правительственных сил возвращаются. То есть происходит некая имитация бурной деятельности практически с нулевым результатом. Летом 2016 года нам предстоит стать свидетелями того, как эту проблему будет решать генерал Д.Николсон.
На этом фоне обратим внимание на следующие сообщения ряда СМИ. Власти Афганистана согласились вести переговоры с представительством движения «Талибан», действующим в столице Катара Дохе. Об этом сообщила пакистанская газета «Экспресс трибюн» со ссылкой на заявление афганского заместителя министра иностранных дел Хекмата Халила Карзая. «Представительство движения «Талибан» в Дохе является вполне законным переговорщиком. На данном этапе (переговорного процесса-авт.) так называемый «катарский офис» нас вполне устраивает. В дальнейшем, по мере развития диалога между официальным Кабулом и талибами, можно будет вести речь и о новой форме представительства последних», — подтвердил заместитель главы афганского МИДа в ходе состоявшихся в Кабуле консультаций с межведомственной делегацией из Пакистана. Высокопоставленный афганский дипломат также подчеркнул, что правительство Афганистана воспринимает «катарский офис» легитимным представителем той части движения «Талибан», которая подчиняется избранному в июле прошлого года мулле Ахтару Мансуру.
По словам Хекмата Халила Карзая, афганские власти признают за «катарским офисом» талибов и право представлять на переговорах группировку «Хаккани» (именуемую также в западных СМИ «сетью Хаккани»). «Сеть Хаккани» считается одной из наиболее опасных террористических организаций. Ее боевики базируются в приграничной с Афганистаном пакистанской «зоне племен» и активно взаимодействуют с движением «Талибан». Создали эту структуру известные своими радикальными взглядами полевые командиры Джалалуддин и Сираджуддин Хаккани. Вот такой информационный взброс.
В этих сообщениях много путаницы, которую необходимо прокомментировать. Начнем с того, что «катарский офис» талибов закрылся официально в момент обнародования известий о смерти главы «Талибана» муллы Омара. И сделано это было руководителем офиса С.Ага как раз в знак протеста против избрания на пост главы талибов муллы Мансура. Сделано это было кулуарно под нажимом Исламабада в явной спешке и без учета мнения влиятельных полевых командиров «Талибана» из военного крыла, а мулла Мансур представляет как раз политическое крыло. Это, кстати, и вызвало нынешнюю вспышку насилия со стороны недовольной части талибов, которая так поразила американских аналитиков. Но и Доха также осталась сильно недовольной позицией Исламабада, который решил самостоятельно решить проблему мирного урегулирования исключительно под своим кураторством, игнорируя катарское участие. После этого в Афганистане как-то очень быстро возникли «сторонники ИГ», о которых заговорили как о растущей угрозе. В реальности же это просто часть полевых командиров «Талибана», которые ориентируются на Катар. И их «экспансия» — это посыл в сторону Пакистана в рамках предупреждения о недопустимости игнорирования роли Катара в процессе мирного внутриафганского урегулирования. В общем-то, не для того Катар столько времени, денег и сил потратил на свое посредничество в афганском урегулировании, открывал офис движения в Дохе всячески выпячивали свою особую роль в этом процессе, чтобы так вдруг все отдать Пакистану. Тем более, когда Исламабад испытывает явные проблемы с управлением талибами. Попытки последнего через лояльные себе отряды талибов силовым путем решить проблему с доморощенными «сторонниками ИГ» большого не имели. Хотя пакистанцы и навели несколько ударных вертолетов и самолетом ВВС США на нужные цели в виде ряда полевых командиров ИГ, это проблему противостояния в корне не решило. Не совсем понятно также, при чем здесь «катарский офис» и «сеть Хаккани». Последнюю, кстати, возглавляет сейчас только Сираджуддин Хаккани, и он сразу же взял в этой внутрифракционной борьбе сторону муллы Мансура, то есть Исламабада.
Нынешнее заявление заместителя министра иностранных дел и брата бывшего президента Хамида Карзая о готовности вести диалог с «катарским офисом» следует рассматривать как сигнал в сторону Дохи с целью поколебать стремление Пакистана полностью подмять под себя процесс урегулирования. То есть, как стремление условно «группы Карзая», которая объединяет в себе сторонников отказа от диалога с Исламабадом в принципе, расколоть единый фронт переговорщиков и ввести в него новых значимых внешних игроков. При этом не надо питать себя иллюзиями насчет того, что Хекмат Халил Карзай выразил единую позицию всего афганского руководства. Ее там просто нет, и это обстоятельство еще больше запутывает ситуацию с переговорами. Как впрочем, единой позиции нет и в руководстве самих талибов. Остается непонятной судьба самого муллы Мансура, который то ли жив, то ли погиб в результате покушения своих бывших соратников. На публике с прошлого года он не появлялся и никак себя не проявлял. Недавнее заявление Исламабада о том, что «командование и руководства “Талибана“ находится на пакистанской территории» призвано продемонстрировать, что именно он является основным спонсором переговорного процесса и готов представлять весь «Талибан». Появилось заявление как раз через несколько часов после выступления афганского заместителя министра иностранных дел. То есть пока мы наблюдаем ожесточение борьбы в Кабуле между сторонниками жесткой и компромиссной линии, и попыток пакистанцев доказать всем, что они могут и в состоянии управлять позицией талибов. Это уже давно не так. Талибы фрагментированы и уже давно не представляют собой единое целое. Одновременно явно усилилась риторика сторонников жесткой линии в Кабуле. Это подтверждается прямым обвинением бывшего президента Афганистана Х.Карзая в адрес Пакистана об участии пакистанских спецслужб в организации недавнего нападения на консульство Индии в Джелалабаде. То же самое можно сказать и об официальном отказе Кабулс сформировать некое «переходное правительство» в качестве первого шага по достижению компромисса с талибами и их инкорпорации во власть. А ведь это инициатива именно Исламабада.
В любом случае тема и перспектива мирных переговоров остается неясной. На перспективы достижения успеха сильно влияние оказывает отсутствие единого фронта переговорщиков с обеих сторон и утрата основными зарубежными спонсорами способности оказать влияние как на талибов, так и на Кабул, в целом и определенно. Все это навевает определенные сомнения в том, что летняя активность афганских военных будет иметь какой-либо ощутимый результат. Еще больше сомнений в том, что это может привести к серьезным подвижкам в переговорном процессе. И в Кабуле, и среди талибов нет единства позиций по вопросу компромисса, а значит договорится о чем-то реальном возможно лишь с какой-то частью «Талибана». Причем не самой ее большой.