Пакистанский премьер-министр Наваз Шариф продолжает осторожный дрейф в сторону постепенных социальных реформ. Некоторые обозреватели связывают это с желанием нынешнего пакистанского руководства сделать инвестиционный климат в Пакистане более привлекательным. В реальности же помимо этого важного соображения, которое связано, прежде всего, с реализацией глобальных инвестиционных проектов по воссозданию логистических маршрутов нового «великого Шелкового пути» (сумма инвестиций из КНР при этом оценивается экспертами в 46 млрд долларов США) и газотрубопроводной системы из региона Центральной Азии к пакистанским морским портам, следует учитывать и желание части пакистанской политической элиты максимально минимизировать негативные последствия конфессионального противостояния. Как с точки зрения экономических соображений, так и с точки зрения предельного понижения уровня влияния консерваторов и военных. Если говорить еще о более отдаленной перспективе — отделение государства от религии в максимальной степени. Тема крайне болезненная для Пакистана, но иного способа максимально ослабить влияние военных — нет. Как и нейтрализовать в значительной части угрозу исламистского экстремизма, который предыдущие политические режимы в своем абсолютном большинстве трепетно культивировали, рассматривая его как форму противостояния с Индией в первую очередь. Сейчас нестабильная обстановка начинает мешать экономическому развитию страны. И эта предпосылка к реформам в социальной сфере в корне отличается от того эксперимента по насаждению «демократических ценностей», который в свое время предпринимали американцы, практически насильно свергая президента и генерала Первеза Мушараффа, пытаясь заменить его на Беназир Бхутто, которая погибла в результате теракта. Эти настроения смены приоритетов ощущаются не только в связи с законодательными инициативами внутри Пакистана, а также и на основании внешнеполитических заявлений пакистанского руководства. То, что несколько снизился накал антииндийской риторики и предпринимаются шаги по нормализации двусторонних отношений — это факт. Процесс проходит не без срывов и откатов, но главное стремление эту ситуацию трансформировать в лучшую сторону. Но мы обратили еще внимание и на реакцию Исламабада на развитие ситуации в Сирии и Йемене. Это не только категорический отказ от направления пакистанского воинского контингента в Йемен в связи с соответствующей просьбой Эр-Рияда, но и жесткие заявления о необходимости сохранения целостности Сирии и легитимности режима Б.Асада. Это важно, с учетом того, что фактически сейчас режиму Асада противостоят в основной массе суннитские экстремисты. В этой связи Н.Шариф и его ближний круг пошли, в общем-то, на беспрецедентные реформы. За последние месяцы в Пакистане были инициированы и приняты целый ряд законов, которые направлены на выправление конфессиональной диспропорции и усиление прав национальных меньшинств. 15 февраля с.г. в провинции Синд, в которой проживает 90% индуистского населения страны, были приняты законы, позволяющие индуистам регистрировать браки на государственном уровне. В провинции Панджаб, в которой проживает более половины 190 млн населения страны, одобрен законопроект об уголовном наказании за применение любых форм насилия против женщин. Еще две недели спустя был казнен бывший телохранитель губернатора Панджаба С.Тасира М.Кадри, застреливший своего шефа в отместку за его критику государственных законов, которые запрещали критику ислама и его канонов. 15 марта с.г. Исламабад официально принял законы, которые легализовывали празднование христианской пасхи и ряда индуистских праздников. Мотивировалось это, правда, вопросами экономической целесообразности, поскольку и индуисты, и христиане в эти дни под разными предлогами на работу все равно не ходили.
При этом обозреватели отмечают, что принятие законов в Пакистане еще не означает их практического применения и реализации. Но в данном случае важна политическая воля и тенденция в настроениях нынешнего пакистанского руководства. И еще — Н.Шариф и его окружение никогда бы не решились на инициирование подобного рода реформ, если бы не были убеждены в поддержке их действий со стороны значительной части электората и максимального ослабления влияния военных на политическую жизнь. При этом сам Н.Шариф изначально считался консервативным политиком, но результаты выборов в принципе доказали, что избиратели на первое место ставят экономику, а не идеологические мусульманские догмы. И необходимо признать, что пакистанский премьер эту тенденцию не только уловил, но и в полной мере сейчас использует. То, что Н.Шариф пошел на такие шаги в преддверие выборов, которые могут обеспечить ему третий премьерский срок, свидетельствует о том, что от него их ожидают его избиратели. То есть настроения по либерализации социальной жизни, а вслед за этим и экономической, являются преобладающей тенденцией в пакистанском обществе. Этот тезис воочию смогут подтвердить только выборы, разумеется, но, тем не менее, политическое чутье Н.Шарифа надо принимать во внимание.
Все сказанное вовсе не означает, что процесс реформ необратим и не обойдется без рецидивов. Реформирование будет происходить не плавно, а скорее всего — некими рывками. Переделать мышление — это самая главная трудоемкая задача, и естественно, что исламисты будут жестко бороться против реформ пакистанского премьера. Достаточно сказать, что похороны казненного М.Кадри превратились в демонстрацию протеста против правительства, в которой участвовало 25 000 человек. Примерно столько же блокировали работу парламента, требуя удалить всех немусульман из правительства, соблюдать законы шариата на всей территории страны и официально признать М.Кадри «мучеником». Исламистский блок в Пакистане, в общем-то, сильно фрагментирован и на последних по времени выборах получил порядка 10% голосов. Но вот попытка запустить плавный процесс секуляризации вполне может сыграть роль катализатора их, пусть и временного, но объединения. По крайней мере, руководители десятка исламистских партий договорились провести совместный многомиллионный марш протеста. Это еще не альянс, но заявка на таковой. Еще одной мощной силой, противостоящей реформам остаются пакистанские военные. Они, конечно, не являются сейчас такой определяющий силой как в прошлом, но, безусловно, сохраняют достаточную степень влияния. Армия аккумулирует на себя очень большие фонды государственных средств под предлогом индийской угрозы, и в планах Н.Шарифа постепенно перенаправить эти средства в гражданские сферы экономики и социальных услуг. Такие планы, бесспорно, будут встречены военными в штыки. И, конечно же, такие попытки будут блокироваться в первую очередь через тот солидный штат бывших военных, которые сейчас работают в гражданских министерствах и ведомствах. Остается и серьезная проблема в виде слабо контролируемой пуштунской «зоны племен», на пакистано-афганской границе, где могущественная Межведомственная разведка Пакистана действует абсолютно непрозрачно для политического руководства . То же самое справедливо и по отношению к поддержке экстремистских групп в Панджабе и Кашмире.