- Институт Ближнего Востока - http://www.iimes.ru -

Армия и проблемы демократизации на Арабском Востоке.

Сегодня Арабский мир стоит перед выбором пути своей дальнейшей эволюции. Окончание войны в Ираке является источником очередной фазы трансформации международных отношений на Ближнем Востоке. Фактически речь идет о значительном ускорении общественного развития, глобализации основных экономических, социальных и политических процессов в регионе. При этом, несмотря на усиливающуюся взаимозависимость различных стран, и регионов мира нельзя отрицать его многообразия, специфику, самобытность и многовариантность путей формирования современных моделей развития.

Важнейшее направление формирования современной модели развития — политическая модернизация, самым непосредственным образом связанна с процессом демократизации. Однако если на Западе демократия представляет собой не только совокупность норм и политических институтов, но и является определяющим образом мыслей и жизни, то на Востоке дела обстоят по иному.

Вставая на путь политической модернизации, восточное общество, которому в гораздо большей степени, чем западноевропейскому свойственен комплекс традиционных ценностей, обречено соотносить нормы демократии со спецификой региона и особенностями своего исторического развития. Поэтому процесс политической модернизации на Востоке неизбежно носит многообразный, сложный и противоречивый характер, а в ряде случае приобретает особую остроту и способен привести к политическим и социально-экономическим кризисам.

Данные положения с полным основанием можно отнести и к государствам Арабского Востока, в политических системах которых особая роль принадлежит армии. Действительно, в регионе Ближнего Востока, где ситуация постоянно находится на грани военного конфликта, роль армии очень высока по сравнению с другими частями мира. Опыт развития этих стран показывает, что наиболее существенные изменения в содержании и структуре политической власти в них происходили в большинстве случаев при прямом использовании или активном участии национальных вооруженных сил.

Так, революция 1952 г., которая свергла королевский режим в Египте, оказала серьезное влияние на настроения офицерского корпуса Ирака, где созданная по типу египетской армейская организация «Свободные офицеры» подготовила и осуществила в июле 1958 г. антимонархический переворот. Вообще военные в Ираке сыграли одну из основных ролей в формировании с начала 20-х годов ХХ века самостоятельного иракского государства, что во многом предопределило позиции армии в общественно-политической структуре страны на все последующее время. В Йемене решению осуществить свержение монархического строя во многом способствовало то обстоятельство, что ряд офицеров прошли подготовку в египетских и иракских военно-учебных заведениях. Именно они составили костяк возникшей в конце 50-х годов подпольной армейской организации «Свободные офицеры», сыгравшей решающую роль в антимонархической революции 26 сентября 1962 г. В Сирии с момента завоевания политической независимости в 1946 г. национальные вооруженные силы являются одним из ключевых элементов политической системы страны. Однако если в 50-60-ые годы армия играла по большей части дестабилизирующую роль в обществе, то после прихода к власти в САР Х. Асада сирийские вооруженные силы превратились в мощный оплот государственной власти, и сегодня при новом президенте Бащаре Аль-Асаде играют ключевую роль в поддержании внутриполитической стабильности и защите национальных интересов САР. В отличие от других арабских государств, национальная армия Ливана так и не смогла стать важной политической силой и опорой государственной власти. В значительной степени это объяснялось непростой этно-конфессиональной обстановкой в стране и особенностями геополитического положения Ливана в раскладках ближневосточного конфликта. Процесс создания национальных вооруженных сил в Саудовской Аравии также имел свои особенности. В стране, где определяющее влияние на весь уклад жизни общества и развитие политических процессов оказывает ислам и родоплеменные отношения, создание регулярных вооруженных сил сталкивалось со значительными трудностями и осуществлялось очень медленными темпами. Принимая во внимание ту важную роль, которую современные регулярные вооруженные силы играли в арабских странах, правящая саудовская династия одновременно опасалась политической активности собственной армии, возможности совершении в стране военного переворота.

Выход армии на политическую арену в странах Арабского Востока после обретения ими независимости детерминировался необходимостью усиления централизованного государственного правления для решения сложных социальных проблем и обеспечения ускоренного преодоления экономической отсталости. При этом роль армии являлась далеко неоднозначной. Так, в ряде случаев приход к власти военных мог инициировать проведение глубоких социально-экономических преобразований в обществе, в других — становился тормозом на пути прогресса страны.

Пожалуй, ни в какой другой стране Арабского мира вооруженные силы не играли такой доминирующей роли в политической жизни как в Сирии. Армия, то поддерживала отживший порядок и режим, то начинала радикальные реформы. Вооруженные силы в Сирии одновременно являлись фактором дестабилизирующим и стабилизирующим обстановку в стране, символом национального разобщения и национального единения. В период колониального правления в Сирии (1920 — 1946 г.г.) военные были одиозным символом и инструментом французской политики разобщения населения страны по конфессиональному признаку. После обретения национальной независимости в 1946 году и последующего перевода армии под контроль сирийского национального руководства в вооруженных силах произошли радикальные перемены. Постепенно прекратив быть символом иностранного господства и национальной разобщенности, сирийская армия превратилась в один из важных государственных институтов и стала опорой национальной независимости страны. В Ираке, в начале 1920-х годов офицеры с большим воодушевлением создавали монархию, ломая, систему, унаследованную от старой турецкой власти. А в 1958 г. с не меньшим энтузиазмом офицерский корпус сверг королевский режим и установил республику. В Египте выход армии на политическую арену был обусловлен сложившейся к началу 50-х годов обстановкой в стране, где национально-освободительное движение не имело авторитетного политического руководства, готового пойти на риск в борьбе за свержение монархии. Существовавшие в тот период политические партии и организации в силу своей аморфности, слабой организованности и недостаточного авторитета в массах не могли встать во главе этого движения.

Таким образом, приход к власти военных в ряде арабских стран являлся следствием фактического отсутствия в обществе иной реальной социальной и политической силы, либо, недостаточной способности существующих правящих групп к социальному лидерству на этапе обострения внутриполитических и социальных противоречий. Нередко, привлечение армии к решению внутренних проблем обращалось именно против тех, кто активно втягивал военных в интриги вокруг власти. Превращаясь в один из « центров силы», армия становилась организатором целого ряда переворотов и мятежей. При этом внутри самих вооруженных сил формировалось несколько противоборствующих лагерей, как на идеологической, так и этно-конфессиональной основе.

В Ираке в 30-х гг. активно действовали так называемые «панарабисты», иракские националисты, курдские патриоты. Движущими силами переворота 1936 г. были две последние группы, в антирежимных акциях 1937-1938 и мятеже 1941г. участвовали сторонники панарабизма. В Сирии в первые годы после обретения независимости в 1946 из-за принятой ранее французами системы рекрутирования офицерский корпус сирийской армии характеризовался высокой степенью конфессионального дисбаланса. Так, офицеры — представители различных этно-конфессиональных меньшинств играли видную роль в каждом из трех переворотов 1949 года. Хусни Аз-Заим, Сами Хинауи и Адиб Шишекли были курдами или полукурдами. История первых десятилетий республиканского правления в Ираке и Сирии свидетельствует, что ни одна политическая сила в стране не имела шансов прийти к власти и сохранить ее без твердой опоры на армию. Не стали исключением и пришедшие к власти в этих странах лидеры Партии Арабского Социалистического Возрождения (ПАСВ).

Действительно, с первых дней независимости во многих арабских странах военные располагали значительным влиянием в руководстве страны. Это объяснялось тем, что зачастую на местах реальная власть концентрировалась в руках армейских командиров, решавших не только военные, но и общественно-государственные вопросы. К тому же, армия в этот период служила фактически единственным поставщиком кадров в государственно-административный аппарат, поэтому она быстро превращалась в важнейший элемент новой элиты, контролирующей государственный, партийный и хозяйственный аппарат.

В послереволюционном Египте вооруженные силы превратились в один из столпов режима. Именно из офицерской среды вышли все президенты республики — М. Нагиб, Г.А. Насер, А. Садат и нынешний глава государства Х. Мубарак. При Г. А. Насере правящий режим в Египте во многом оставался военным. Практически все посты руководителей губернаторов провинций и глав египетских дипмиссий занимали представители армии или полиции. Несмотря на то, что после арабо-израильской войны 1967 г. руководящая роль военных в обществе несколько ослабла, к 1973 военные восстановили свои властные позиции, и их влияние на политическую жизнь Египта было чрезвычайно высоким. К концу 80-х — началу 90-х годов армия в Сирии превращается в наиболее мощный «центр силы» общества и государства. Реальная сила военных в САР исключительно высока. Неслучайно ближайшее окружение Х. Асада, участвовавшее в формировании политического курса, выработке и принятии государственных решений составляли преимущественно военные: министр обороны, начальник Генштаба, его заместители, командующие наиболее крупными и боеспособными воинскими соединениями, руководители спецслужб. По сложившейся при Х. Асаде традиции в государственном и партийном аппарате более или менее ответственные посты занимали действующие или отставные высокопоставленные военные, а также лица, тесно связанные с армией и спецслужбами родственными или иными связями

Утверждение у власти в ряде ближневосточных государств так называемых «авторитарных режимов», нацеленных на модернизацию, не встречало, как правило, активного противодействия со стороны основной массы населения. В условиях обострения этно-конфессиональных противоречий, роста социальной напряженности, которыми, обычно, сопровождался процесс ускоренного экономического развития в этих государствах, армия не редко выступала с позиций защитника и носителя национально-исторических и культурно-религиозных традиций и ценностей.

Когда в начале 1959 г. в Судане была установлена диктатура военных и ликвидированы завоеванные народом еще в колониальный период буржуазно-демократические свободы, широкие массы населения страны восприняли это событие с безразличием. Во-первых, предыдущий парламентский режим себя полностью дискредитировал. А, во-вторых, лидеры традиционных политических партий и религиозных сект, за которыми привыкло идти большинство населения на протяжении многих предыдущих десятилетий, не выступили против военного режима. С другой стороны, опыт военного правления в Судане (1958-1964) показывает, что военный режим оказался не в состоянии предложить программы улучшения условий жизни большинства населения, и в результате оказался свергнут.

Внутриполитическая роль армии в различных арабских государствах неодинакова и определяется в первую очередь, уровнем развития конкретной страны и характером политического режима в ней. Приход к власти военных в Египте, Сирии, Ираке и ряде других арабских стран оказал на определенном этапе позитивное воздействие на их развитие; укрепил внутриполитическую стабильность и ликвидировал внутреннюю междоусобицу, способствовал началу осуществления прогрессивных социально-экономических преобразований в обществе, инициировал глубокие изменения в общественной жизни и сдвиги в политической структуре общества, содействовал усилению позиций нарождавшихся новых социальных сил. В целом, армия привела к власти представителей мелкобуржуазных и средних слоев арабского общества. Действительно, значительная часть офицерского корпуса в 50-е годы была представлена выходцами именно из этих слоев, являвшихся носителями националистических настроений различного толка, что обусловило ее роль в политической системе арабских стран. Армия сплачивала выходцев из различных социальных и этно-конфессиональных групп населения в особый, сцементированный единой дисциплиной организм. А военная служба объективно придавала им новое политическое и идеологическое качество. В результате вооруженные силы выступали как особая и в определенной мере самостоятельная социально-политическая сила. Армия приобретала черты довольно замкнутой корпорации со своими собственными общественными интересами, как правило, не всегда демократическими. С другой стороны, даже, если по ряду причин исторического развития какой-либо страны армия получала определенную автономию, она, в конечном счете, объективно способствовала и влияла на выбор той или иной модели социально-экономического развития в соответствии с интересами определенного класса или определенных классов.

В постреволюционных Египте, Сирии, Ираке армия отражала интересы тех социальных слоев и политических групп, которые пришли к власти на волне военных переворотов и революций. При этом наряду с функциями сохранения национальной независимости и государственного суверенитета, за армией законодательно закреплялись чисто политические задачи: защита целей баасистской революции (единство, свобода и социализм) в Сирии и охрана социалистических завоеваний народа в Египте. Священным долгом армии в ЙАР провозглашалась защита религии и отечества. Формирование регулярных иорданских вооруженных сил было обусловлено, необходимостью охранять режим династии Хашимитов от тех, прежде всего, внутренних сил, которых по той или иной причине могла не устраивать власть эмира Абдаллы Бен Аль-Хусейна и его потомков, получивших эмират под свой контроль в результате соответствующих договоренностей с Великобританией. Правящая династия Саудовской Аравии никогда не выпускала из-под своего контроля силовые ведомства. И сегодня высшее руководство вооруженными силами и другими силовыми структурами полностью находится в руках королевской семьи.

Роль армии как важного института политической системы в арабских странах определялась также через наделения главы государства (президента или монарха) широкими военными и внешнеполитическими полномочиями, прежде всего в таких основополагающих вопросах как объявление войны и мира, всеобщей мобилизации, военного или чрезвычайного положения и т.д. Как правило, глава государства в арабских странах является верховным главнокомандующим, и в этом качестве осуществляет кадровую политику на всех высших военных постах в государстве, что имеет первостепенное значение для установления им прямого контроля над армией.

Сирийский президент, главнокомандующий Х. Аль-Асад — выходец из военной среды — осуществлял личный контроль над всеми более или менее значимыми перемещениями в армии и спецслужбах. Часто выезжал в войска и не жалел времени на встречи с офицерским и рядовым составом армии. Король Марокко является одновременно верховным главнокомандующим и начальником Генерального штаба. После прихода к власти в Иордании Абдаллы Бен Аль-Хусейна, который провел на действительной военной службе около 20 лет, в армии начали профессионально служить члены королевской семьи. Наследный принц Саудовской Аравии Абдалла Бен Абдель Азиз и фактический глава государства возглавляет Национальную гвардию.

Глубокая вовлеченность армии в гражданскую деятельность, обусловленная многоукладностью ближневосточных обществ и переходным характером их развития, имела свои определенные временные рамки. В 70-80-ые годы во многих арабских государствах начались, обычно, контролируемые «сверху» процессы социально-экономической либерализации, сопровождавшиеся, как правило, изменениями в политических системах этих стран. В результате волевые методы правления и меры силового администрирования стали все чаще входить в противоречие с комплексными проблемами общественно-экономического развития, расширяющимися международными экономическими связями. Арабские правители все больше стремились контролировать деятельность армии, пытаясь ограничивать ее влияние на внутреннюю и внешнюю политику своих государств.

В Египте президент Мубарак жестко пресекал любые попытки отдельных представителей высшего военного командования чрезмерно усилить собственное влияние. Для упрочения своего контроля над армией, он продолжал начатую еще А. Садатом практику регулярного тасования военных кадров высшего звена. С целью обеспечения надежных условий, препятствующих спонтанному вмешательству военных в политическую жизнь и превращения армии в силу, полностью зависящую от правящего режима и объективно заинтересованную в проводимых им экономических и политических реформах, Мубарак последовательно осуществлял курс на деполитизацию вооруженных сил, размывание «надклассового» характера военной касты, ослабление ее самостоятельной роли. Законодательство Египта запрещает военнослужащим заниматься политической деятельностью и принимать участие в работе каких-либо политических партий и организаций. Подобные же задачи и приблизительно схожими методами решал в Сирии покойный президент Х. Аль-Асад. Начав в 90-ые годы кадровую реформу в армии и спецслужбах, Х. Асад стремился одновременно выполнить несколько важных задач; укрепить властные позиций клана Асадов, создать благоприятные условия для бесконфликтного продвижения во властные структуры своего сына и вероятного преемника на президентском посту Башара Аль-Асада, постепенно очистить руководящие кадры в армии и спецслужбах от сторонников бескомпромиссного варианта решения арабо-израильского конфликта и лиц, замешанных в неблаговидных делах, способных скомпрометировать имидж Сирии в глазах мирового сообщества. С другой стороны, Асад отклонил поступавшие к нему в начале 90-х годов предложения о департизации вооруженных сил и органов безопасности, поскольку в условиях Сирии армия и особенно спецслужбы были единственной силой на которую президент мог опереться в кризисной для режима ситуации. В Алжире, где долгое время сдерживающим армию фактором была правящая партия Фронт Национального Освобождения, появление в армейском руководстве нового поколения офицеров, получивших в отличие от выходцев из старых армейских структур (Армии национального освобождения) хорошее современное образование, сделало возможным принятие в середине 90-х годов решения о постепенной профессионализации армии. Во многом такой шаг был продиктован опасностью исламизации алжирской армии, с учетом активной пропагандистской деятельности исламистов в вооруженных силах и ненадежности состава призывников. Однако сам факт принятия подобного решения означал в перспективе постепенное самоустранение армии из политики.

Во многих арабских странах устанавливались особые формы контроля над армией с тем, чтобы сбалансировать ее роль как единственного внутриполитического «центра силы» и не допустить усиления армейского влияния на общество.

Так, в Саудовской Аравии армия в значительной мере находится под контролем Национальной гвардией, созданной в конце 50-х гг. для охраны режима на базе бедуинского ополчения — так называемой «белой гвардии». Специальным указом короля 1960 г. военнослужащим запрещается заниматься политической деятельностью. В Иордании после того, как в 1967 г. национальные вооруженные силы, подстрекаемые радикально настроенной частью палестинских военнослужащих, выступили против монархии, армия оказалась под плотной опекой спецслужб. А своей главной опорой в вооруженных силах режим сделал так называемый Бедуинский корпус, подчинявшийся непосредственно управлению общественной безопасности при МВД, а не генеральному штабу. Иракский подход к армии и силовым структурам проявился в создание самостоятельных подразделений вооруженных сил и военизированных организаций с отдельным командованием, подчиняющихся лишь высшему руководству. В начале 80-х гг. только так называемая «партийная милиция» Баас насчитывала около 50 тысяч человек. При этом, характерная для Ирака милитаризация общественно-политической жизни в целом не претерпела больших изменений. Однако политическая сила армии была нейтрализована и ее авангардная прежняя роль фактически перешла к разветвленному аппарату госбезопасности.

Процессы либерализации и демократизации в арабских странах носят затяжной характер и не всегда отличаются последовательностью. Длительное правление в ряде арабских государств так называемых «авторитарных режимов» в значительной мере обусловило фактическое отсутствие в них институтов гражданского общества и на долгое время затормозило появление подлинно демократических институтов. А псевдодемократические процедуры не могут заменить утвердившуюся в обществе авторитарную практику. И, хотя, в большинстве государств Арабского Востока социально-экономические преобразования 1970-1980-х годов подточили основы авторитаризма и сделали маловероятным установление прямого правления военных, неразвитость демократических институтов и слабость правового государства в них предопределяют тот факт, что армия и силы госбезопасности продолжают осуществлять контроль над развитием основных внутриполитических процессов с целью сохранения правящих режимов и поддержания политической стабильности в государстве, являясь одной из важных составляющих политической власти в обществе. С другой стороны, от позиции военных, их поведения сегодня во многом зависят дальнейший ход процессов модернизации и судьбы самих арабских режимов в непростой для многих из них момент смены правящих элит и перехода общества от «авторитарного режима» правления, для которого было характерно практически абсолютное доминирование армии в общественно-политическом развитии страны к началу процесса либерализации и демократизации общества.

Таким образом, в истории становления и развития национальных вооруженных сил арабских стран четко прослеживаются два важных этапа. Период 50-70-ых годов на Арабском Востоке стал временем бесконечных военных переворотов. На фоне подъема национально-освободительных революций и борьбы за независимость роль военных в арабском обществе была чрезвычайно высока. Практически все арабские государства завоевали свою политическую независимость в сложной многолетней борьбе. Успех был во многом обеспечен переходом на сторону националистов армии (Египет, Сирия) или формированием устойчивых и достаточно мощных вооруженных отрядов национально-освободительного движения (Алжир). В этом истоки традиционного стремления арабских государств к сохранению и укреплению своих вооруженных сил при сложившемся в общественном сознании восприятии армии в качестве главного гаранта суверенитета и безопасности страны. В этих условиях во главе государства мог встать практически любой высокопоставленный арабский офицер. Армия была сильно политизирована, а гражданские власти не могли ее эффективно контролировать. В этот период армия превратилась в один из наиболее эффективных государственных институтов, а в ряде стран являлась единственным дееспособным органом государственного управления. По мнению арабских военных политика была слишком важным делом, чтобы доверить его гражданским правителям, которых они считали некомпетентными и коррумпированными. Поражение арабских армий в войне с Израилем в 1948 г., обозначившийся кризис идеи арабского единства, растущая зависимость арабских стран от Запада и медленные темпы социально-экономического развития; все это побуждало арабских офицеров добиваться политической власти.

Начавшийся в 70-ые годы ХХ столетия современный этап развития арабских государств отличался большей стабильностью и прочностью государственной власти при сохранении определяющей роли армии в общественно-политической жизни стран региона. Гражданские власти научились не только выживать в условиях военных режимов и удерживать военных от совершения новых военных переворотов, но и смогли создать такие вооруженные силы, которые были способны более эффективно обеспечивать внутреннюю безопасность государства и поддерживать стабильность власти. Действительно, за последние три десятилетия в большинстве арабских государств уже давно не предпринималось попыток прихода к власти вооруженным путем: в Египте — с 1952г., в Ираке — с 1968 г., в Ливии — с 1969 г., в Сирии — с 1970 г. Исключение составляют Йемен — одна из наименее развитых в социально-экономическом отношении арабских стран и Судан, который по многим параметрам сильно отличается от остальных арабских государств-членов ЛАГ. В 1979 г. кадровый военный Али Абдалла Салех совершил военный переворот в Йемене, а в 1989 г. дивизионный генерал Хасан Ахмед Аль-Башир захватил власть в Судане. Начавшийся на Арабском Востоке процесс политической модернизации объективно способствовал снижению риска осуществления новых военных переворотов. Военные научились не только брать, но и сохранять власть, устраняя на ранних стадиях любые попытки заговоров и организации путчей. В результате армия на Арабском Востоке обрела новую социально-политическую роль — защитника власти, а не как это было прежде, основного ее соперника.