После начала американской военной операции в Персидском заливе возникла необходимость оценить перспективы развития ситуации в регионе Персидского залива для США и России. Во-первых, из-за ключевой роли нынешних Ирака и Ирана в регионе. Во-вторых, в связи с жесткой линией администрации США, причислившей Тегеран к «оси зла» и угрожающей силовыми акциями против «режима аятолл». В-третьих, стремлением Вашингтона и Москвы к лидерству в этом регионе.
С момента разрушения «железного занавеса» американские и российские дипломаты пытались нащупать такую особую модель отношений между Москвой и Вашингтоном, которая стала бы альтернативой вражде времен холодной войны. Но партнерство в сфере безопасности оказалось не слишком плодотворным. В том, что касалось вопросов расширения НАТО, стабилизации обстановки в Югославии и войны в Чечне, стороны ждали друг от друга не столько помощи, сколько терпимости. Широкомасштабному деловому сотрудничеству помешали административные и экономические проблемы в самой России. Новой важной темой в российско-американских отношениях постепенно становится энергетика.
В ходе кремлевского саммита в мае 2002 г. Джордж Буш и Владимир Путин обещали сотрудничать в целях стабилизации положения на мировых энергетических рынках и стимулирования инвестиций в российскую нефтяную промышленность. Вскоре в Хьюстоне прошла первая в истории встреча глав энергетических отраслей США и России, в ходе которой, министр энергетики РФ И. Юсуфов еще раз обрисовал поставленные задачи. По итогам этой встречи была сформирована специальная рабочая группа по взаимодействию в области энергетики. В 2003 г. в России пройдет следующaя встреча, посвященный сотрудничеству в данной сфере. В России перспективы нового нефтяного альянса привлекли к себе исключительно пристальное внимание как журналистов, так и политиков.
Однако особых причин для энтузиазма нет. Падение цен на нефть, вызванное американским вторжением в Ирак, может в скором будущем выявить различия в интересах обеих держав. России нужны высокие цены на «черное золото», чтобы удерживать экономику на плаву, а на политике США снижение цен на энергоносители практически не скажется. Более того, те, кто рукоплескал по поводу нового нефтяного партнерства, не осознают, что правительства двух стран едва ли способны существенно повлиять на мировой энергетический рынок или даже на объем инвестиций в российский нефтяной сектор.
К тому же, сконцентрировавшись на нефтяном вопросе, Москва и Вашингтон упустили из виду атомную энергетику, а здесь у обоих государств могли бы оказаться более глубокие общие интересы. Совместные усилия по созданию новых технологий производства ядерной энергии и обращению с радиоактивными отходами может принести огромную прибыль и России, и США. От этих двух аспектов напрямую зависит жизнеспособность ядерной энергетики. Формально они включены в российско-американскую политическую повестку дня, но в действительности почти ничего не сделано для развития сотрудничества в указанной сфере. Учитывая большой научный интеллектуальный потенциал России и насущную необходимость активизации программ, направленных против распространения ядерного оружия, сравнительно небольшие дипломатические усилия и финансовые вложения могли бы обеспечить США внушительные долгосрочные преимущества.
На первый взгляд сотрудничество в энергетической сфере — шаг мудрый. Америке нужно углеводородное топливо, а в России его много: нефть и газ составляют две пятых общего объема экспорта. В 2002 г. — впервые с конца 1980-х гг. — Россия вновь заняла лидирующую позицию в нефтедобыче. Ожидается, что в 2003 г. объем добычи превысит восемь миллионов баррелей в день, и это не предел. В прошлом году российские компании осуществили первые поставки нефти на американский рынок. Символично, что часть ее была приобретена Вашингтоном с целью пополнения своего стратегического нефтяного резерва. К тому же четыре российские нефтяные компании оборудуют в Мурманске новый большой порт, планируя в ближайшие десять лет поставить в США более 10 % всей нефти, закупаемой Вашингтоном.
Америка по-прежнему остается крупнейшим мировым потребителем и импортером нефти. В текущем году около 60 % от всей нефти, используемой в Соединенных Штатах в качестве топлива, будет импортировано. Согласно данным Управления информации по энергетике США, в 2010 году этот показатель достигнет 70 % и в дальнейшем будет медленно расти, то есть зависимость от импортных энергоносителей увеличится. Хотя сегодня экономика США гораздо менее чувствительна к колебаниям цен на нефть, чем три десятилетия назад, проблемы диверсификации и стабилизации мировых нефтяных рынков по-прежнему заботят Вашингтон. Политические разногласия и опасения, связанные с войной, создают неблагоприятную обстановку в районе Персидского залива, где добывается четверть мировой нефти. Междоусобицы потрясают Нигерию, крупнейшего африканского поставщика. Венесуэла, главный производитель нефти в Латинской Америке, попытавшись увеличить свою долю в мировом экспорте нефти, способствовала глобальному обвалу цен в конце 1990-х и приходу к власти левого правительства Уго Чавеса. Позднее, в 2002 году, забастовки, направленные на свержение того же Чавеса, привели к прекращению отгрузки и повышению цен на нефть до 30 долларов с лишним за баррель. В сравнении с перечисленными странами Россия выглядит олицетворением стабильности.
И все же перспективы этого нового направления российско-американских отношений не так уж хороши. Процветанию взаимовыгодного партнерства в 2002-м способствовали высокие цены на нефть. Выдержит ли оно проверку трудными временами? Оба государства действительно основательно заинтересованы в увеличении объемов экспорта российской нефти. Америка таким образом расширяет круг поставщиков, а Россия получает и деньги, и новые рабочие места. Однако добрые отношения между двумя правительствами не могут существенно повлиять на деловую конъюнктуру, на самом деле определяющую объем частных инвестиций в российский нефтяной сектор. Более того, когда цены на нефть упадут, Москва и Вашингтон поймут, что их интересы весьма различны.
Что касается интересов России в Ираке, то здесь основное внимание приковано к иракскому долгу, оставшемуся еще с советских времен (по разным оценкам, он составляет от семи до двенадцати миллиардов долларов), и к стремлению российских компаний активно участвовать в иракских нефтяных проектах. Контракты на разработку месторождений были заключены с правительством Саддама Хусейна. Однако и то и другое можно вполне отнести к категории фикций. Любой, кому доводилось заключать арендные договора с правительством Саддама Хусейна, скажет вам, что они еще ничего не гарантируют. Руководители «ЛУКойла», крупнейшей российской нефтедобывающей компании, не строили иллюзий на этот счет и заблаговременно встретились с лидерами иракской оппозиции в надежде «застолбить позиции» на случай смены режима. Реакция Саддама, узнавшего об этих маневрах, подтвердила их худшие опасения: иракский президент разорвал контракт с «ЛУКойлом» по разработке большого месторождения Западная Курна. Россия пыталась уговорить Соединенные Штаты выступить в роли гаранта существующих соглашений, но Вашингтон почел за благо не вмешиваться. Начать раздачу лакомых кусков еще до прихода нового правительства значило бы подтвердить подозрения арабов, что смена режима — это действительно лишь прикрытие для нефтяного передела.
Россия сетует, что Ирак до сих пор не вернул ей долги, однако не будем забывать, что угроза войны привела к повышению цен на нефть на мировых рынках (с прошлого лета они возросли на пять долларов за баррель), а, следовательно, Москва заработала неплохие деньги — примерно половину того, что ей должен Багдад. Согласитесь, имея дело с правителем-изгоем, которому не сегодня — завтра придется расстаться со своим креслом, не стоит особенно задумываться о том, кто именно платит вам по счетам. Главное, что они оплачены.
Первым испытанием для молодого российско-американского партнерства станут последствия войны в Ираке. Реальная проблема, с которой столкнется Россия по окончании войны, — это возможное, хотя и не обязательное падение цен на нефть, которое последует за прояснением ситуации с экспортом из района Персидского залива и возобновлением поставок из Ирака. Никто не может предсказать, насколько сильно война и диверсии ударят по нефтяным месторождениям в Ираке и соседних странах. Америка могла бы частично снять напряженность, используя нефть из своего стратегического резерва, как это было во время войны в Заливе 1991 года. Корректируя объемы выделения нефти из стратегического резерва в зависимости от состояния нефтяных промыслов послевоенного Ирака, США помогли бы рынку быстро приспособиться к колебаниям иракской нефтедобычи.
Однако использовать стратегические резервы в целях контроля цен — ход неверный и неэффективный. Следствием подобных действий может стать значительное снижение цен на нефть, а оно, в свою очередь, способно осложнить отношения между странами-потребителями и странами-поставщиками нефти, такими, как Россия. Снижение цены на один доллар означает для российского бюджета потерю миллиарда долларов. Падение цен ниже 18 дол. за баррель приведет к дефициту бюджета (в него заложена цена 21,5 доллара). А если это еще и породит сумятицу в ОПЕК, то затянувшийся период дешевой нефти больно ударит по бюджету стран-экспортеров.
На политику же Соединенных Штатов падение цен на мировом нефтяном рынке в прошлом не влияло. Американские энергетические компании, как правило, нелегко переживают такие времена, но зато это выгодно рядовому потребителю, получающему больше за те же деньги. К тому же низкие цены способствуют экономическому подъему.
Как война на самом деле повлияет на нефтяную конъюнктуру, прогнозировать, конечно, трудно. Длительный конфликт и трудный процесс восстановления страны могут лишить мировой рынок иракской сырой нефти (в 2002 году Багдад экспортировал около двух миллионов баррелей в день). Ущерб, причиненный близлежащим месторождениям в Кувейте и Саудовской Аравии, приведет к еще более острой нехватке нефти. Добавьте к этому недостаточные запасы «черного золота» и продолжающиеся беспорядки в Венесуэле — и вполне возможно, что цены взлетят до небес. Но все же самый вероятный сценарий развития событий не сулит России ничего хорошего: стремительная военная кампания в Ираке с последующим незамедлительным увеличением объемов багдадского нефтяного экспорта плюс четкая политика выделения нефти из стратегического нефтяного резерва для предотвращения спекуляций.
Как уже было сказано, американское и российское правительства не могут существенно влиять на цены на нефть. Причины этого коренятся в фундаментальных особенностях мирового рынка. Более половины всей нефти, добываемой на планете, открыто выставляется на едином, интегрированном мировом рынке. Внутренняя цена нефти, остающейся в странах-производителях, также образуется исходя из мировых тенденций.
Более половины всей мировой нефти расходуется в транспортном секторе, и ее доминирование на этом рынке в ближайшее время, скорее всего, сохранится. Будучи рентабельным и удобным для применения, жидкое горючее практически незаменимо для самолетов и автомобилей, то есть для таких транспортных средств, которые должны нести на себе компактный источник энергии. Почти все виды жидкого горючего производятся на основе сырой нефти. Компании и отдельные потребители могут приспособиться к колебаниям цен на бензин, изменив свой привычный способ передвижения, — например, меньше пользоваться автомобилем. Но основной фактор, определяющий объемы потребления топлива, связан отнюдь не с поведением, а с технологией. У большей части транспортной техники довольно продолжительный срок эксплуатации — 15 лет и выше, следовательно, изменение цен скажется на общем спросе на нефть еще не скоро. Так, например, в 1974 г., в самый разгар первого нефтяного кризиса, американцы стали покупать небольшие и более экономичные машины, однако общее потребление горючего начало уменьшаться только после 1978 г. когда доля малолитражек наконец возросла до значительного уровня. Сегодня средний показатель рентабельности автотранспорта в Америке опять пошел вниз из-за того, что первыми в списках продаж стоят спортивные машины, грузовики и минивэны.
Сдвиги в потреблении нефти происходят медленно, и цены на нефть на мировом рынке определяют в основном поставщики: в последние 30 лет эту роль практически полностью взяла на себя ОПЕК. Увеличение объемов экспорта российской нефти вновь заставило говорить о том, что плохие времена настанут скоро и для ОПЕК, и для ее лидера — Саудовской Аравии. Но делать прогнозы пока рано. Хотя показатель добычи нефти в странах — членах ОПЕК менялся, влияние этой организации на установленные цены значительно больше, чем ее присутствие на рынке. На формирование цены оказывает влияние не столько слаженность действий главных поставщиков, сколько их способность увеличить или сократить объем добычи нефти на пару миллионов баррелей в день (это лишь несколько процентов от общего объема мировой добычи нефти, составляющего 76 млн. баррелей в день). И действительно, когда в 1973 году ОПЕК впервые успешно применила свое «нефтяное оружие», Соединенные Штаты сами были крупнейшим мировым экспортером нефти.
Стремление манипулировать рынком не единственное, что объединяет страны — члены ОПЕК. Их сплачивает и тот факт, что добыча нефти на их нефтеносных участках — дело, в общем-то, не такое уж дорогостоящее (если производитель сокращает объем поставок, то замораживаются незначительные финансовые средства) и правительства стран — членов ОПЕК, как правило, в состоянии жестко контролировать производственные решения. В России же все наоборот: структура национальной промышленности такова, что здесь поощряют не поставщиков, способных резко менять объемы добычи, а экспортеров, постоянно работающих на полную мощность. Разработка новых скважин в России обычно требует привлечения серьезных инвестиций с рынка капиталов, где на данный момент сложилась весьма непростая обстановка. Главная же проблема для российских экспортеров не бурение скважин, а создание инфраструктуры трубопроводов и портов, позволяющих организовать поставки нефти на мировой рынок. Ибо, в отличие от Саудовской Аравии, где до моря рукой подать, в России основной на сегодняшний день нефтяной регион — Сибирь — находится в самом сердце материка. На западноевропейский рынок российская нефть поступает по нефтепроводу длиной две тысячи миль с лишним. Западносибирская нефть доставляется и к Черному морю. Этот путь немного короче, но морские перевозки через узкий, забитый судами Босфор обходятся очень недешево. Новые маршруты, ведущие к Адриатическому и Балтийскому морям, требуют больших вложений. То же самое относится к строительству портов на Тихом океане, разработке новых месторождений и прокладке новых трубопроводов для экспорта западносибирской нефти в Китай. Если же деньги уже вложены в дело, то они превращаются в недвижимый капитал, что создает мощный стимул для производителя качать на полную катушку.
Приватизация нефтедобывающих предприятий и конкуренция в энергетической сфере создают условия, в которых ключевым фигурам нефтяной индустрии все труднее определить единый национальный интерес или, подобно странам — членам ОПЕК, действовать согласованно. Как и на любом конкурентном рынке, в российской нефтяной сфере есть и прибыльные ниши, и конфликтующие интересы. В связи с этим влияние нефтяного сектора на российскую политику слабее, чем влияние других отраслей энергетики, таких, как газовая или электроэнергетическая, где до сих пор доминируют единые компании. В последнем списке крупнейших нефтяных компаний мира, опубликованном в Petroleum Intelligence Weekly, десять из первых пятидесяти — российские предприятия, причем государство имеет контрольные пакеты только в двух из них, не самых больших (это «Роснефть», а также «Славнефть», акции которой выставлялись на аукцион). Напротив, каждая из одиннадцати стран — членов ОПЕК была представлена в этом списке всего одним предприятием — полностью государственным. Государству легче контролировать добычу нефти, если оно само является производителем. И наоборот, если право собственности сосредоточено в частном секторе и раздроблено, то велика вероятность того, что возобладают не картельные интересы, а факторы рынка.
Для США повышение эффективности использования энергии является надежнейшим средством защиты от скачков цен на нефть. В период с 30-х до начала 70-х годов объем производства на баррель потребляемой нефти составлял 750 долларов (по нынешнему курсу). Сегодня этот показатель увеличился вдвое и равняется 1500 долларам. Такой рост частично объясняется более высокими ценами на нефть, способствующими ее бережливому расходованию, а частично — наличием законов и правил, поощряющих развитие и применение более эффективных технологий. В отчете Национального исследовательского совета США за 2002 г. приводится ряд действенных способов, позволяющих еще больше повысить экономичность пассажирского автотранспорта, но, к сожалению, в последние годы американские политики никак не могут прийти к единому мнению по вопросу об экономии топлива.
Российские потребители также могли бы значительно сократить объем потребления нефти за счет более эффективного ее использования. Тем не менее, в рамках нового энергетического партнерства данная тема практически не затронута. Примерно треть российской нефти используется на территории страны, но объем производства на баррель составляет всего 300 дол. (по этому показателю Россия стоит на одной ступени с Ираном и уступает Саудовской Аравии). Это объясняется наличием ценовых ограничений, перенасыщением местных рынков и долгими годами игнорирования проблем охраны природных ресурсов. Однако по мере развития российской экспортной инфраструктуры сэкономленную нефть можно будет продавать за границей по мировым ценам.
Итак, расширение круга поставщиков и всеобъемлющая деятельность по сокращению уровня потребления суть два основных условия обеспечения энергетической безопасности в Америке. Что же касается объемов импорта нефти и слаженности действий поставщиков, то эти факторы не делают Америку уязвимой перед колебанием цен. США — крупнейшая торговая держава мира, и нет оснований избегать торговли в случае с нефтью. Однако открытость нефтеимпорту должна сочетаться с диверсификацией источников и повышением эффективности потребления энергии.
Если России и США нужна более жизнеспособная программа энергетического сотрудничества, то не стоит фокусировать внимание на сиюминутных общих интересах в нефтяной сфере. Очевидная альтернатива нефти — природный газ. Потенциал России в данной области не был по достоинству оценен министром торговли США Доналдом Эвансом на Хьюстонском саммите. Но российский газ все же мало интересует американских политиков и потребителей. Дело в том, что, в отличие от нефти, экспорт газа осуществляется, как правило, в региональном масштабе, поскольку большая часть газового топлива перекачивается по трубопроводам, а прокладывать длинные трубопроводы слишком дорого. Правда, существует другая, пока еще малораспространенная, но уже набирающая обороты практика: газ сжимают и охлаждают до жидкого состояния, после чего по ценам, установленным на мировом рынке, поставляют в отдаленные регионы, и в том числе в США. Но на данный момент лишь незначительная часть огромных газовых ресурсов России обладает характеристиками, необходимыми для того, чтобы применение данного метода было экономически выгодным. Поэтому в поисках сферы, в которой межправительственный диалог принесет действительно ощутимые плоды, России и Америке следовало бы обратиться к теме, активно разрабатывавшейся в 90-е годы, но впоследствии слишком быстро забытой обеими сторонами. Речь идет о ядерной энергетике.
По окончании холодной войны США и Россия разработали многомиллиардную программу, направленную на обеспечение безопасности огромного количества расщепляющихся материалов и ядерной технологии в России. Цель этого проекта состояла в том, чтобы предотвратить попадание этих «небрежно охраняемых ядерных материалов» в руки террористов или враждебных режимов. Программа совместного уменьшения угрозы (СУУ) предусматривала также существование фондов, из которых бы финансировалось трудоустройство российских ученых путем привлечения их к совместным исследовательским проектам и обмену специалистами. Как и следовало ожидать, ни одна из поставленных задач выполнена не была. Если в стране разрушена система централизованного контроля, а зарплаты в научном секторе снижены практически до нуля, то остановить тотальный исход специалистов-ядерщиков — задача весьма непростая. Неудивительно также, что и в Америке не смогли предоставить обещанные миллиарды для совместного проекта. Во-первых, постоянно возникали другие приоритеты, а во-вторых, периодическое несоблюдение российской стороной соглашений о контроле за вооружениями вызывало постоянные споры в Конгрессе по поводу каждого отчисления. Неоднократно предлагались интересные проекты по укреплению СУУ, однако ни один из них не получил ни должного внимания со стороны чиновников, ни финансирования. Ситуация не изменилась даже теперь, когда после трагических событий 11 сентября можно получить деньги практически под любой проект по борьбе с терроризмом.
В гражданском аспекте программа СУУ предназначена не просто для того, чтобы обеспечить российских ядерщиков работой. Россия открыла под Красноярском склады для хранения ядерных отходов и могильник для их захоронения. Теперь возможность создания «международного могильника» выглядит более реальной. Долгое время эта тема считалась запретной, но она заслуживает внимания, если мы хотим, чтобы мировая атомная индустрия отказалась от неэффективного управления хранением и переработкой ядерных отходов в малом масштабе. Также следует привлечь Россию к распространенной во всем мире деятельности по созданию новых моделей ядерных реакторов. Страны — разработчики ядерных технологий во главе с Соединенными Штатами составили всеобъемлющие и вполне осуществимые планы относительно следующего поколения ядерных реакторов деления. Российская программа в области ядерной энергетики занимает одно из первых мест в мире по эффективности подходов к материалам, необходимым для создания новых моделей реакторов. Несмотря на это, в настоящее время Россия не участвует в международном форуме «Новое поколение-4», действующем под эгидой правительства США и являющемся одним из основных механизмов международного сотрудничества по вопросам разработки реакторов и их топливных циклов. Вовлечение России в указанную деятельность, стимулирование ее сближения с другими странами, обладающими новаторскими технологиями в данной области (например, с Японией), и оказание ей помощи в обеспечении безопасного хранения ядерных веществ в соответствии с обязательствами, взятыми на себя Америкой в ходе встречи «большой восьмерки», — все это должно войти в число наиважнейших приоритетов Вашингтона.
Для противников использования ядерной энергии любой план окажется неприемлем. Но мир постепенно приходит к осознанию того, что потепление климата представляет серьезную угрозу и в связи с этим все страны должны всерьез взяться за разработку альтернативных, экологически безопасных энергетических технологий. Из основных вариантов, существующих на сегодняшний день, только атомная и гидроэнергетика позволяют получать электричество, не усугубляя при этом парникового эффекта. Но эпоха больших плотин, видимо, идет к закату, поскольку по мере распространения демократии жители многих стран высказываются против заводнения. При таком раскладе развитие ядерной энергетики выглядит, возможно, самым привлекательным вариантом.
Конечно, поддержание серьезного российско-американского сотрудничества в области ядерной энергии — задача не из легких. Но зато здесь, в отличие от нефтяного сектора, большинство рычагов влияния, необходимых для достижения эффективного взаимодействия, находятся в руках правительств. Верная дипломатическая линия может принести хорошие дивиденды, но для формирования действенного партнерства оба государства должны будут выполнить ряд условий. Российским политикам придется приложить больше усилий к преодолению проблемы, с которой постоянно сталкивались участники программы СУУ. России надо будет установить контроль над расходованием средств на местах и предотвратить исход специалистов и утечку материалов для ядерных реакторов во враждебные государства. Соединенные Штаты со своей стороны должны будут не только оказывать России стабильную финансовую поддержку, но и привлечь Москву к активному сотрудничеству в рамках существующих программ по развитию американских ядерных технологий. Сегодня все они нацелены в первую очередь не на создание технологий нового поколения, а на совершенствование и продление срока службы существующих американских реакторов.
Правительствам США и России не стоит заблуждаться относительно стабильности будущего сотрудничества. Россию не назовешь идеальным партнером: на данный момент там продолжается утечка ядерных ноу-хау, и есть подозрение, что этому способствуют сами руководители отрасли. Следовательно, планы, касающиеся, к примеру, захоронения ядерных отходов, должны обеспечивать максимальную защиту от хищения. При этом акцент нужно, наверное, сделать не только на создании постоянного могильника и всевозможных охранных систем, но и на технологиях, позволяющих физически нейтрализовать ядерные отходы. Америке не следует также забывать о том, что Россия неохотно идет на сотрудничество в вопросах, до нынешнего времени имевших отношение к военной тайне, — эта проблема затрудняла реализацию программы СУУ. Еще одна сложная тема, которую не удастся обойти, — это отношения России и Ирана. Российско-иранское сотрудничество в атомной сфере, этот вечный камень преткновения для Москвы и Вашингтона, осуществляется не только потому, что Тегеран хорошо платит, но и потому, что стороны связаны непростыми отношениями, касающимися добычи и маршрутов экспорта каспийской нефти. И здесь мы не можем положиться на судьбу в надежде, что проблема испарится сама собой: российско-иранские связи коренятся в самой географии России. И если Москва и Вашингтон заинтересованы в длительном сотрудничестве в сфере атомной энергетики, они должны разработать политическую стратегию, которая поможет им справиться с этой ситуацией.
Политики прилагают значительные усилия для поддержания конструктивного диалога между Москвой и Вашингтоном, однако, сфокусировав внимание на нефти, правительства обоих государств избрали сферу, в которой их сотрудничество мало что может изменить в мире. Несмотря на то, что Америка — крупнейший в мире потребитель нефти, а Россия — крупнейший производитель, ни межправительственный диалог, ни солидно обставленные отраслевые конференции фактически не могут повлиять на действия частных инвесторов. Ирония судьбы заключается в том, что, хотя США сильно зависят от импортной нефти, именно Россия по причине чувствительности ее экономики к ценовым колебаниям больше всего пострадает от несостоятельной попытки двух государств регулировать цены на нефть. Если обе страны откажутся от сотрудничества в нефтяной сфере, российско-американская политическая повестка дня много потеряет, но Москва и Вашингтон упускают из виду ряд важных моментов, и, прежде всего, проблему ядерной энергетики.
На сегодняшний день всему миру, включая и Соединенные Штаты, нужна жизнеспособная ядерная энергетика, однако российские ядерные ресурсы не используются, а талантливые специалисты сидят без работы.
США и Россия как внешние факторы влияния на обстановку в Иране
Исходя из складывающейся новой геополитической ситуации в регионе Персидского залива обстановкой, уместно выделить несколько основных внешних сил, оказывающих наибольшее влияние на положение в Иране.
Российская Федерация. В целом российско-иранские отношения не являются предметом внутриполитических разногласий в Иране, поскольку прагматически настроенные политики (как реформаторы, так и консерваторы) не ставят под сомнение необходимость развития партнерства с нашей страной. Особую роль играют экономические связи. При их рассмотрении необходимо выделить содействие России в строительстве атомной электростанции в Бушире, вызывающее критику США. Следует заметить, что отказ России от участия в этом строительстве, находящемся под жестким контролем МАГАТЭ, мог бы обернуться усилением тяги Ирана к обладанию ядерным оружием. Российское содействие сдерживает эту тенденцию, демонстрируя возможности для Ирана использовать в своих интересах мирный атом.
Кроме того, развитие отношений с Россией объективно способствует укреплению позиций прагматиков на внутриполитической арене Ирана. Есть несколько примеров того, как заинтересованность в хороших отношениях с Москвой способствовала нейтрализации радикальных исламистских подходов. Это касается и Чечни, и иранского миротворчества в Таджикистане, и нейтрализации (весной 2002 г.) активности «Хезболлы», и недопущения открытия «второго фронта» в разгар палестино-израильского противостояния. Российская дипломатия побудила Иран начать переговоры с МАГАТЭ о присоединении к Дополнительному протоколу о гарантиях, подразумевающему более высокую степень открытости иранской атомной программы для международных инспекций.
Соединенные Штаты Америки. Жесткая линия администрации Буша в отношении Ирана способствует консолидации власти в руках клерикальных консерваторов. Хотя американский нажим дает возможность прозападным элементам ощущать, что они не одиноки, давление США в целом контрпродуктивно, так как укрепляет силы изоляционизма.
Необходимо особо отметить то влияние, которое оказало и может оказать на внутреннее положение в Иране американское вторжение в Ирак. Сам факт вооруженных действий против Ирака, осуществленных без санкции ООН, однозначно способствует укреплению позиций консерваторов в Иране. Главным негативным результатом этого может стать импульс к созданию ядерного оружия в рамках политики «ядерного сдерживания» США.
В дальнейшем могут возникнуть новые факторы влияния на ситуацию в Иране. В частности, вероятные последствия расшатывания территориальной целостности Ирака при предоставлении иракским шиитам довольно широкой автономии. Гипотетически в этом случае нельзя исключить, что американцы могут начать использовать их против иранских исламистов. В долгосрочной перспективе либерализация в Ираке, если ее удастся достичь, могла бы пойти на пользу иранским реформаторам.
Другим важным фактором воздействия иракской ситуации может стать снижение цен на нефть. Иран остается страной, в значительной мере зависимой от мирового нефтяного рынка. За счет доходов от нефти, находящейся в собственности государства, формируется 50-60 % госбюджета. Снижение цен способно вызвать сокращение импорта и промышленного производства, диспропорции на внутреннем рынке, рост инфляции, а обвальное падение цен на нефть может привести к расшатыванию режима. Однако аналитики приходят к выводу, что и в таких условиях консерваторы, скорее всего, тоже обвинят Хатами и его правительство в экономических просчетах и росте социальных проблем.