11 февраля в Иране юбилей – 25 лет победы исламской революции. Для истории четверть века это немного, но в современном быстро меняющемся мире – это значительный отрезок времени. За этот период ИРИ выдержала несколько кризисов – политических, экономических и военных.
Сегодня накануне юбилея иранское общество вновь стоит перед сложными проблемами. Сразу после праздника — 20 февраля должны состояться выборы в парламент страны. Это важнейшее политическое событие всколыхнуло Иран, в стране резко обострилась внутриполитическая обстановка.
Одной из главных причин перманентной внутриполитической напряженности в стране было и остается противостояние клерикалов – ортодоксов, стремящихся «законсервировать» систему, сложившуюся в первые дни исламской революции и реформаторов – сторонников либерализации экономической, политической жизни.
При этом, влиятельные консервативные круги полагают, что Иран должен развиваться под знаменем идей аятоллы Хомейни собственным уникальным ирано-шиитским путем во всех сферах – в экономике, политике, культуре, образовании и так далее под лозунгом первых дней революции: «ни Запад, ни Восток – только исламская революция». Реформаторы-либералы считают необходимым в рамках исламской конституции расширять демократию, укреплять права человека и активнее входить в мировую экономическую систему.
Среди аналитиков-политологов бытует мнение, что деление иранской правящей элиты на фракции и противопоставление их – это чисто «западный» взгляд на внутриполитическую ситуацию в ИРИ.
Как полагает известный иранский писатель и журналист, проживающий в настоящее время в Европе, Амир Тахери, «ни одна из этих фракций никогда также не положит конец системе, при которой так называемые «революционные основы» господствуют в ключевых секторах национальной экономики. Обе фракции будут саботировать любые попытки реформ в экономике и торговле. Обе фракции отвергают призывы отменить закон, предписывающий женщинам носить только определенный тип одежды и хиджаб.
«Консерваторы» смотрят на выборы также как и Хомейни, т.е. как на повод для верующих подтвердить свою лояльность режиму, а не как на механизм, позволяющий менять правителей и/или политику. «Умеренные» придерживаются того же мнения, однако считают выборы свободными лишь тогда, когда в них одерживают победу они и их друзья. На деле, нет ни одной сферы в политической, экономической, социальной либо культурной жизни страны, где бы обе фракции отстаивали резко противоположные позиции.
Второй вопрос, по которому между двумя фракциями имеются расхождения, это внешняя политика. Так называемые «консерваторы» считают, что Исламская Республика Иран, как страна-носитель «истинного ислама», должна бросить вызов утверждению, в частности, со стороны США, что западная модель капиталистической демократии является моделью государственного устройства, идеальной для всех стран. Так называемые «умеренные», подобно Горбачеву в свое время, тешат себя и других иллюзиями, что внешняя политика режима может быть отделена от его внутренней политики».
Ну что ж, такое мнение также имеет право на существование.
При этом, следует сразу отметить, что Амир Тахери в определенном глубинно философском смысле прав: разногласия в иранском истеблишменте касаются лишь вопросов выбора путей дальнейшего развития страны при безусловном укреплении исламского строя в Иране. Никто не покушается на базовые ценности исламской революции. Однако, нет сомнений, что многое в регионе и даже мире будет зависеть от того, какая фракция одержит верх во внутриполитической борьбе. Ведь Иран – это не заброшенный в океане остров.
Иран занимает важнейшее геостратегическое положение. ИРИ — и средневосточная, и кавказская, и центрально-азиатская, и каспийская страна, омываемая водами Персидского и Оманского заливов Индийского океана. Все болевые точки региона, так или иначе, сопряжены с Ираном. Все, казалось бы, сугубо внутренние проблемы отдельных частей региона, будь то этнические или религиозные, военные или экономические, проблемы беженцев и наркобизнеса, проблемы терроризма и сепаратизма могут эффективно решаться только при содействии Исламской Республики Иран. Излишне напоминать, что Иран как источник углеводородных природных ископаемых, а также как территория транспортировки нефте-газопродуктов обладает абсолютной ценностью. Более того, семидесятимиллионный Иран, имеющий одну из самых многочисленных армий в мире (около 800 тыс.человек), объективно, вне любой как внешне-, так и внутри- политической конъюнктуры, является решающим фактором западно-азиатской региональной политики.
Поэтому соседям Ирана (и не только им) небезразлично кто будет управлять этой страной.
Сегодня, и это ни для кого не секрет, реформаторов поддерживает большинство иранского народа. Однако консерваторы, во-первых, имеют значительные финансовые возможности, через так называемые исламские фонды. Во-вторых, обладая и военно-политической властью – через конституционные исламские советы, контролирующие республиканские органы (прежде всего, Наблюдательный совет (НС), они делают все возможное, чтобы не допустить реформ в стране. Тем более, что конституция ИРИ дает радикалам неоспоримые преимущества в их противостоянии с либералами.
И радикалы сполна используют предоставленные возможности.
Как известно, победа Хатами и его либеральных сторонников в 1997 году была безоговорочная. Все последующие выборы различных уровней также были показателем всеобщей популярности реформаторских идей в иранском обществе. Кроме последних выборов в местные органы власти в феврале 2003 года. Безразличие и апатия большинства сторонников реформ позволила консерваторам взять реванш на февральских выборах.
Откуда возникло это психологическое состояние населения ИРИ? Ответ один – от неудовлетворенности ходом реформ, осуществляемым президентом Хатами. Предвыборные обязательства, взятые и президентом и депутатами-либералами, не выполнялись. Они не смогли провести в жизнь большинство намеченных ими планов по развитию страны. Естественно, экономика ИРИ давала колоссальные сбои. В 2003 году (сентябрь) инфляция достигла почти 17 % против 13 % – на тот же период 2002 года. Общий внешний долг увеличился на 6,3 млрд долларов и составил 29,4 млрд. Наблюдается рост безработицы и банкротств. Все это отталкивает многих иранцев от реформаторов.
Консерваторы, оправившись от неудач, перешли в наступление. Они всеми средствами блокируют любые более-менее значимые для реформ инициативы своих идейных противников. В свою очередь, президент Хатами и его сторонники не решались и не решаются на кардинальные меры, опасаясь выхода из конституционного поля и потери контроля над ситуацией в стране. Консерваторы же напротив, после прошлогоднего февральского успеха на выборах активизировали свои контрреформистские действия.
Более того, умеренные консерваторы умело перехватывают инициативу у либералов. Так, все иностранные наблюдатели отмечают радикальные послабления в нормах повседневной жизни иранцев – женщины становятся свободнее в выборе одежды и макияжа, влюбленные могут держаться за руки и даже (О! Аллах!) целоваться в общественных местах. В магазинах стали продаваться игральные карты. Дома можно смотреть спутниковое телевидение, свободно игнорируя запрет на тарелки-антенны, которые теперь не прячут. А о спиртных напитках так сказал редактор консервативной газеты «Ресалят» Амир Мохебиан: «В исламском обществе продажа вина запрещена, но, если кто-то пьет вино в своем доме, то вопрос состоит в следующем – стоит ли нам заходить в дом и арестовывать его или нет? – Думаю, что эта система должна быть применима только к общественной сфере, а не к личной жизни. Если кто-то отказывается от Господа у себя дома, то это проблема между ним и Господом». Такие заявления – просто революция в жестких нормах жизни любого иранца, насаждавшихся в течение четверти века. Примечательно, что вызывавшее страх Управление по предотвращению моральных преступлений переименовано и ныне называется Социальным правоохранительным департаментом. Полиция нравов убрана с улиц иранских городов.
Безусловно, эти послабления не могли бы иметь места без непосредственного участия консервативных религиозных деятелей, которые держат под своим неусыпным контролем морально-нравственную сферу жизни каждого иранца. Подобная либерализация ранее строжайших шиитских норм поведения не есть победа либералов. Это тактический шаг консерваторов, заинтересованных в том, чтобы переманить на свою сторону хотя бы часть электората либералов.
Дело в том, что сторонники жесткой линии, которые устанавливали все эти правила, теперь видят политическую выгоду в том, чтобы позволить игнорировать их. Консерваторы используют возможность улучшить свою репутацию, отказавшись от строгой нетерпимости. Уже упоминавшийся Амир Мохебиан назвал это «своеобразной минималистской идеей управления исламской системой». Известно, что вторжение в личную жизнь иранцев со стороны ортодоксов сыграло важную роль в том, что Мохаммад Хатами одержал убедительную победу на выборах благодаря тем иранцам, которые пытались избежать ежедневного вмешательства в их личную жизнь.
Накануне выборов в любой стране политическая жизнь оживает. Но то, что происходит сейчас в Иране, перерастает обычные предвыборные баталии. Противостояние двух флангов иранского истеблишмента раскалывает страну и может привести к самым серьезным последствиям с непредсказуемыми результатами.
В чем первопричина такого взрывоопасного положения в ИРИ? Ответ один: противоречия заложены в самой системе государственной власти. Законодательная и исполнительная власть, где реформаторы-либералы имеют большинство, связана по рукам и ногам контролем со стороны исламских советов. Членов этих советов назначает верхушка консервативного духовенства или они избираются узким кругом клерикалов.
Так, сегодня главное действующее лицо на иранской политической сцене – Наблюдательный совет. Наблюдательный совет — это структурное подразделение иранского парламента. Однако фактически это орган надпарламентский, без его санкции парламент принять решение не может. Это, по сути, контролирующий орган, обладающий практически неограниченными полномочиями и призванный следить за всей законотворческой деятельностью меджлиса. Шестерых из 12 его членов назначает духовный лидер Ирана аятолла Али Хаменеи, шестерых избирает сам меджлис из числа правоведов. По конституции, члены Наблюдательного совета, как и прочие судейские чиновники Ирана, должны принадлежать к духовенству. Наблюдательный совет отбирает будущих государственных деятелей по принципу верности делу ислама и идеалам исламской республики, а также по состоянию здоровья и грамотности. Понятно, что этот орган – мощнейшее оружие в руках консерваторов, которое они применяют, когда, по их мнению, реформисты покушаются на завоевания исламской революции.
Нынешняя предвыборная ситуация не исключение.
Избирательная комиссия, которую возглавляет заместитель министра внутренних дел Мортеза Мобаллег, утвердила более восьми тысяч человек, желающих участвовать 20 февраля в выборах в парламент. Однако Наблюдательный совет исключил из списка более трех тысяч претендентов. Причем в их числе 83 из 290 нынешних депутатов парламента. Среди них руководитель главной партии реформаторов – «Фронта соучастия» -, заместитель председателя парламента, младший брат президента – Мохаммад-Реза Хатами и известные политики Бехзад Набави, Элахи Кулаи и многие другие. Только из списка претендентов от провинции Тегеран Наблюдательный совет исключил, по данным иранского агентства ИРНА, 52 % кандидатов. Все исключенные – представители блока реформаторов. Приблизительно такое же положение и в других провинциях. Официальная мотивация подобных решений – «неуважение ислама и конституции» со стороны кандидатов. Кроме голословных обвинений, других обоснованных и документально доказанных объяснений нет. Таким прямолинейным образом, используя неоднозначность законов, консерваторы пытаются нанести удар по одному из главных оплотов либералов – парламент, где у последних большинство.
Решение Наблюдательного совета взорвало и так совсем не штилевую внутриполитическую обстановку в Иране.
С 11 января депутаты-реформисты проводили в парламенте сидячую забастовку, которую они намеревались плавно перевести в голодовку. Как заявил вице-спикер парламента, лидер основной реформистской партии Мохаммад-Реза Хатами, протестующие депутаты готовы любой ценой добиться проведения свободных выборов. Они не пойдут на компромисс. В подтверждение этому 67 членов правительства и более ста бастующих депутатов заявили о готовности уйти в отставку, если им не позволят участвовать в выборах. Семь министров и 60 заместителей министров написали заявления об отставке в знак протеста против запрета на участие в февральских парламентских выборах нынешним депутатам-реформаторам.
В списке подавших в отставку — представители министерств образования и воспитания, торговли, кооперации, дорог и транспорта, нефти, энергетики, а также организаций планирования, науки, исследований и технологий, по труду, промышленности и месторождениям, градостроительства. В свою очередь, более 100 нынешних депутатов, объявивших сидячую забастовку, также заявили о том, что оставят депутатские кресла и уйдут в отставку. 54 депутата парламента заявили, что не будут принимать участие в следующих парламентских выборах, если у избирателей не будет «свободного выбора» кандидатов.
Одновременно 27 региональных губернаторов Ирана заявили, что если решение не будет отменено, они подадут в отставку. Более того, об отставке заговорил и президент Ирана Мохаммад Хатами, возглавляющий правительство ИРИ.
В стране обозначился глубокий политический кризис.
Высшие руководители Ирана предприняли попытки нормализовать обстановку. Духовный лидер ИРИ аятолла Хаменени поначалу пытался остаться в стороне от кризиса, но в итоге был вынужден обратиться к членам Наблюдательного совета с призывом к большей терпимости. Аятолла Хаменеи встретился с членами Наблюдательного совета и призвал их пересмотреть запрет. Встретился с ними и президент Мохаммад Хатами.
После тяжелых переговоров между президентом и религиозными лидерами Наблюдательный совет пошел на небольшие уступки и восстановил в избирательных списках некоторых исключенных кандидатов. По данным на 28 января только 650 претендентам возвращены полномочия кандидатов в депутаты. Секретарь Наблюдательного совета аятолла Ахмад Джаннати заверил, что все 3125 жалоб, полученные советом от исключенных из списков кандидатов, будут тщательно изучены. Как считают специалисты, скорее всего, далеко не все будут восстановлены в списках: пересмотр дел не коснется тех, кто не уважает ислам и иранскую конституцию. Член Наблюдательного совета Мохаммад Джахаррами отметил, что «депутаты, которым отказано участвовать в выборах, могут также попросить о личной встрече с представителями избирательной комиссии при НС, и подобные встречи уже проводятся».
После тщательного изучения каждого дела отстраненного от выборов кандидата иранцы, наконец, узнают, кто примет участие в парламентских выборах, а кто — нет. Но беда в том, что произойти это может только в начале февраля, то есть за неделю-другую до голосования. Вот это-то и не нравится восставшим либеральным министрам, добивающимся от контролируемого консерваторами Наблюдательного совета большей ясности.
В связи с ситуацией, депутат иранского парламента от города Сенендеджа Бахауддин Адаб заявил: «Маловероятно, что Наблюдательный совет пересмотрит решение по снятым кандидатам в депутаты. Этот совет под прикрытием разговоров о восстановлении части кандидатов и снятии с дистанции другой пытается затягивать время. Избранный путь полностью не соответствует логике, закону и разуму. Однако, к сожалению, Наблюдательный совет избрал путь, который никак нельзя назвать законным».
Далее Адаб подчеркнул: «Мы пришли к такому выводу, что невозможно работать в таких условиях. Серьезно встал вопрос об отставке депутатов. Депутаты, принимающие участие в акции протеста, сделают все возможное. Они настойчиво пытаются отстоять законные и неотъемлемые права населения». Следует отметить, что Бахауддин Адаб — депутат меджлиса пятого и шестого созыва. В ходе предвыборной компании в меджлис седьмого созыва его кандидатура была снята комиссией провинции Курдистан.
Примечательно, что МВД Ирана объявило дисквалификацию незаконной и что оно не будет участвовать в ее реализации. Представители МВД заявили, что выборы состоятся 20 февраля, только если никому из кандидатов не будет запрещено баллотироваться — без серьёзных оснований.
Вице-спикер иранского парламента, брат президента страны Мохаммад-Реза Хатами предупредил, что правительство может отказаться от проведения предстоящих парламентских выборов, если Наблюдательный совет не отменит свой запрет. Представитель иранского кабинета Абдулла Рамазанзаде подтвердил эту возможность, заявив, что правительство не намерено финансировать «несправедливые» выборы.
Иранский парламент применил и другую форму борьбы помимо забастовок и протестов. 25 января депутаты меджлиса приняли законопроект, направленный против решения Наблюдательного совета о лишении более 3.000 кандидатов-реформистов права участвовать в выборах.
Законопроект, получивший статус «тройной срочности» (впервые со времен Исламской революции в 1979 году), позволяет принимать участие в выборах всем зарегистрированным кандидатам. Не допустить кандидата к участию в парламентских выборах можно лишь путем предоставления необходимых документов.
В иранском парламенте к категории «тройной срочности» относятся те законы, которые рассматриваются в тех случаях, когда депутаты считают, что перед страной стоят серьезные военные или политические опасности.
Однако Наблюдательный совет наложил вето на данный законопроект. По словам депутатов, совет принял такое решение, считая, что данный законопроект противоречит конституции страны и законам шариата.
Иранский парламентарий Реза Иосефиан, комментируя позицию Наблюдательного совета, заявил: «Они (консерваторы) не готовы ни к каким компромиссам».
Внутриполитическая ситуация в Иране накаляется с каждым днем.
Появились сообщения, что президент Ирана Мохаммад Хатами намекнул, что подаст в отставку, если совет не откажется от своего решения. По словам г-на Хатами, глава государства, который не в силах обеспечить проведение демократических выборов в стране, должен покинуть свой пост.
Но позже, находясь на международном экономическом форуме в Давосе, президент Хатами отверг возможность своего ухода с занимаемого им поста. В интервью швейцарскому телевидению он сказал: «Я намерен продолжать свою работу и продолжать служить моему народу… Я взял на себя ответственность, как президент страны, и я останусь им до окончания срока действия мандата. Президентский мандат не имеет ничего общего с ситуацией, сложившейся между консерваторами и реформаторами».
Президент Ирана Мохаммад Хатами уверен, что парламентские выборы все-таки состоятся 20 февраля, несмотря на политический кризис. Хатами повторил, что парламентарии-реформисты и он сам требуют свободных выборов, которые должны проходить в обстановке честной конкуренции. Именно такие выборы правительство Ирана и намерено провести, — подчеркнул он.
В течение всего января высшие должностные лица пытались путем переговоров сбить накал внутриполитической борьбы. Так, 27 января президент Ирана Мохаммад Хатами, председатель парламента Махди Карруби и представитель консервативных кругов аятолла Махмуд Хашеми Шахруди встретились с Духовным лидером аятоллой Али Хаменеи, чтобы разрешить кризис, подобных которому Иран не знал со времен Исламской революции 1979 года. Представители иранских реформистов на переговорах с консерваторами в присутствии аятоллы Хаменеи обсудили сложившуюся ситуацию. В ближайшие дни состоится еще одна встреча политических противников.
После встречи поступило сообщение о наметившихся положительных сдвигах в разрешении кризиса. Хатами призвал министров и вице-президентов, подавших в отставку в знак протеста против решения Наблюдательного совета, остаться на своих постах. Президент заявил, что у членов правительства есть обязательства перед народом, которые они обязаны выполнять.
Однако кризис в Иране продолжается. К сожалению, это кризис не носит временного характера, и порожден он не только борьбой различных политических сил, а антагонистическими противоречиями между демократическими республиканскими институтами и сугубо клерикальными консервативными структурами. Поэтому можно констатировать, что в Иране наблюдается структурный, системный кризис.
Исторические параллели всегда условны. Но сравнение напрашивается само. В Советском Союзе также существовали республиканские институты: парламент (Верховный Совет), назначаемое им и подотчетное ему правительство, глава СССР — сначала в лице Председателя Президиума Верховного Совета СССР, затем — президента, в точно установленный срок проходили всеобщие выборы (точнее — голосование) всех уровней и так далее. Но, кроме (а вернее – сверх) этих республиканских институтов в СССР был Центральный комитет КПСС – главный хозяин страны. Именно он фактически (а после принятия брежневской конституции в 1977 году, где в статье 6 была прописана «руководящая и направляющая роль КПСС») и юридически управлял страной, выхолащивая весь демократизм из республиканских институтов. Этот орган полностью и безраздельно контролировал и законодательные и исполнительные ветви власти, устанавливая диктатуру одного мнения, одной идеологии, одной политики. Именно противоречия между потребностями современного общества в демократическом пути развития и архаичными, отжившими коммунистическими органами управления привели к распаду СССР.
Исламская Республика Иран в свой четвертьвековой юбилей стоит перед подобной же угрозой.
Как отмечают специалисты, последние события в Исламской Республике могут пойти по сценарию восточно-европейских революций конца 80-х — начала 90-х годов. Из почти 70 миллионов населения Ирана около 40 миллионов составляет молодежь до 25 лет. Это огромная сила, которая сегодня выступает не только против шиитских радикалов, но и, разочаровавшись в шиитских либералах, — в целом против режима.
Таким образом, кризис в Иране очевиден. Причем кризис структурный. Сможет ли президент Хатами и его сподвижники не допустить непредсказуемого развития событий и направить недовольство народа в конструктивное русло покажет ближайшее будущее.
Амир Тахери справедливо отметил накануне 25-летия исламской революции в Иране: «Трудно совершить революцию. Еще труднее удержать ее. Однако довести революцию до конца представляется еще более сложной задачей. Именно с таким вызовом сталкивается сегодня погрязшее в распрях иранское руководство».