НОВЫЕ РЕАЛИИ, НОВЫЕ ПРОБЛЕМЫ.
Глобальные исторические процессы 80-х — 90-х годов привели к коренным изменениям в расстановке политических и военных сил на планете.
В течение более четырех послевоенных десятилетий политико-идеологическая и военная конфронтация “коммунизма и капитализма” на глобальном уровне практически разделяла мир на две составляющие: СССР, их союзники и сочувствующие — США, их союзники и сочувствующие.
Такое устройство мира позволяло и Москве, и Вашингтону в определенной степени контролировать обстановку в “зонах их влияния” и не допускать (или подавлять в зародыше) большинство “внутризональных конфликтов”, объективно расшатывающих мощь монолитных блоков. Правда, это удавалось не всегда. Иногда серьезные конфликты и даже войны вспыхивали на «пограничных землях» зон влияния. Свидетельством тому могут быть Корея, Вьетнам, Афганистан. Но все же, вне всякого сомнения, факт стратегического противоборства двух систем на глобальном уровне в целом способствовал нейтрализации межэтнических, межконфессиональных конфликтов на региональных уровнях.
Однако конец “холодной войны” ознаменовал собой возникновение новых реалий. Привычное устройство мира, сложившееся после Второй мировой войны, было нарушено. Глобальное противостояние двух свердержав СССР-США, двух блоков — Варшавского Договора и НАТО отошло в прошлое. На смену двухполярному миру, просуществовавшему несколько десятилетий, идет многополярный. Возникли новые политические, экономические, идеологические и военные “центры силы”: США, Объединенная Европа, Япония, Китай, Юго-восточная Азия и, конечно, Россия. На их основе формируется новая система взаимоотношений — сложнейших переплетений сотрудничества и противоборства.
В этих новых условиях ни Россия — преемница СССР, — ни США не в состоянии в желаемой для них степени влиять на события в бывших подконтрольных им регионах мира. Поэтому находившиеся в потенции (или насильственно заглушенном состоянии) межэтнические и межконфессиональные противоречия вылились наружу. Произошел всплеск конфликтов уже на региональном уровне, которые все больше становились самостоятельным, определяющим фактором международной, в том числе и военной политики. Однако нельзя объяснять этот процесс только ослаблением “глобального контроля” со стороны сверхдержав.
Еще в конце 60-х годов появились признаки объективного перехода (или субъективного перевода?!) ислама в политику. Это явление принято именовать “исламским ренессансом или возрождением”.
Ислам был рожден политикой, гены которой в течение всей 14-вековой его истории позволяют сохранять высокий уровень политизации этого учения, оказывая все возрастающее влияние на развитие социально-политических процессов во всем мире. При этом суть политического и социального значения ислама определяется тем, что он выходит за рамки обычного вероучения и представляет собой сложный общественно-культурный феномен.
ИСЛАМ — ЭТО БОЛЬШЕ, ЧЕМ РЕЛИГИЯ.
В религиозной системе ислама есть такое понятие как “дин”. В формальном переводе это просто религия. Однако мусульмане воспринимают это понятие как совокупность трех составляющих: веры (иман), — как индивидуальной внутренней религиозности человека, как осознание сердцем истинности Аллаха; благодеяния — (исхан) и исполнения религиозных предписаний — (собственно ислам). Однако, если первый и второй компоненты присущи всем религиям, то собственно ислам значительно отличает от них мусульманство. (Следует сказать, что динамика этих понятий, уровень их связи и противопоставления являлись и являются важным элементом теологической полемики различных течений, толков, школ и сект в мусульманстве).
В свою очередь, собственно ислам — также комплексная система, составными элементами которой являются: система религиозных догматов — “Калям”; свод правовых, нормативно-регулятивных, социально-нравственных и экономических предписаний — “Шариат”; основы мусульманского права — “Фикх”, а также сложная обрядово-культовая система.
Известно, что мусульмане живут в странах с различными географическими, социальными, политическими, экономическими и культурными условиями. Они, люди многих национальностей, на основе общего языка (арабского) на основе единой Книги (Корана) в течение столетий участвовали в создании новой, общей для них культуры, называемой обычно мусульманской, а также мусульманских социально-политических традиций. Ислам был и остается общей идейной основой культуры и общественного устройства мусульманских стран и регионов, он пронизывал и пронизывает все сферы их жизни, определял и определяет ее особенности. Ислам изменил ход социальной, политической и культурной истории огромного ареала, простирающегося по странам всех пяти континентов. В каждой из этих стран ислам имеет свою специфику, обусловленную особенностями его распространения, временем, формами и путями исламизации населения, спецификой доисламских культов. Это объясняет наличие большого числа направлений, школ, сект и т.д. Однако в целом различия их незначительны (они затрагивают в основном чисто теоретические вопросы теологии) по сравнению с единством общих представлений, нравов, обычаев, правил быта, которые создали общую, если так можно сказать, клерикальную психологию мусульман, объединенных в “уммат аль-эслам” — “общину ислама”. Этому способствовал тот факт, что в быту, в повседневной жизни нравственные, обрядо-культовые нормы ислама, впитывающиеся с молоком матери в подсознание младенца, надолго, а точнее — навсегда, остаются там и формируют особую “мусульманскую психологию” человека. И поэтому вне зависимости от степени внешней или даже осознанной религиозности, несмотря на все общественные катаклизмы, мусульманин, родившийся в мусульманской среде, всегда остается мусульманином, если так можно сказать, на генетическом уровне. Это относится и к индивидуумам, и к отдельным общностям людей (народности), и ко всему мусульманскому миру, который принято называть исламской цивилизацией.
Однако, ислам включает в себя не только правила и нормы, регламентирующие религиозно-культовую и социально-бытовую жизнь общества, в том числе поступки и действия отдельного верующего. Являясь всеохватывающей универсальной системой философских и правовых взглядов, он определяет и юридические предписания мусульманского права. В этой связи ислам, будучи, с одной стороны, сводом нормативных положений религиозного, правового, нравственного, экономического и обрядо-культового характера, а с другой — системой государственно-правовых учреждений и институтов, выступает в качестве важного элемента общественно-политической надстройки мусульманских государств. То есть в самой религиозной системе ислама чисто политика как бы скрепляет все составляющие. Это важнейшая особенность ислама, в значительной степени отличающая его от других религий. Как писал один из виднейших мировых ученых — исламоведов фон Грюнебаум, “…существуют два взаимосвязанных факта, которые нельзя отрицать: первый — именно миссия Пророка сделала арабов способными на проявление активности в мировой истории; второй — все без исключения пути эволюции ближневосточного общества, подобно лучам, проходящим через линзу, переломлялись через ислам, и, даже когда это общество сопротивлялось соблазнам и давлению ислама, оно испытывало его глубокое влияние или даже радикально менялось, включаясь в совершенно новую историческую систему отношений”. Это и есть политика..
Благодаря этому, для миллиарда разноязычных последователей Пророка Мухаммада, включая мусульман России и бывших республик СССР, ислам не только общая религия, но и политическая сила, способствующая формированию определенного образа жизни, общей культуры и мировоззрения. Именно чисто политика в исламе, которая диктует свою волю и экономике, и военному искусству, и другим сторонам общественного бытия мусульманских народов, выходит в настоящее время на первое место в ряду составляющих элементов этой религиозной системы. В самом широком плане данное явление можно обозначить таким обобщающим термином как исламизм, то есть предельно политизированная составляющая религии Пророка Мухаммада.
Для нас важно (и тревожно!) то, что ныне ислам в силу своей генетической политизированности все больше превращается в удобное средство достижения конкретных политических целей, определяемых не религиозными ценностями, а интересами политической борьбы как внутри мусульманских стран, так и на региональном и глобальном уровнях.
Успеху “исламского бума” в последней трети ХХ века в немалой степени способствовал кризис “светских идеологий” (прежде всего западного либерализма и коммунизма), побудивший широкие мусульманские массы обратиться к более близким им по духу, по менталитету, сугубо религиозным ценностям. Ведь за четырнадцать веков ислам стал как бы неотъемлемой и значимой составной частью повседневной жизни мусульманских народов, причем единой составной частью для различных этносов. В этом проявляется сила ислама и, быть может, так возникает насыщенная питательная среда для активизации исламского фактора.
В результате, в мусульманском мире постепенно начали выкристаллизовываться исламистские партии, движения и организации, многие из которых объявили своей целью свержение секуляристских режимов и укрепление позиций ислама.
КАКОЙ ПОЛИТИЧЕСКИЙ ВЫБОР ПРЕДОСТАВЛЯЕТ ИСЛАМ?
Рассматривая современный ислам как сложную религиозно-политическую доктрину, которая является неотъемлемой составляющей политических программ практически всех действующих сейчас в мусульманском мире партий, организаций, движений и т.п., правомерно выделить четыре основные его течения.
Первое течение. Его суть наиболее полно можно выразить словами “адаптация и синтез”. В тех случаях, когда мусульманские деятели расценивают позиции ислама (т.е. свое собственное положение в государственной системе власти) в той или иной стране как относительно слабое, на вооружение берется метод “адаптации” к местным условиям с целью постепенного врастания (синтеза) исламского образа мышления во все сферы социальной и политической жизни государства. Духовенство делает все возможное, чтобы максимально углубить и расширить свое влияние в обществе, увеличить количество верующих, сделать религию неотъемлемой составляющей общественно-политической структуры государства. Исламские клерикалы приспосабливают новую религию к существовавшим в государствах – объектах их религиозно-политического проникновения – социальным и экономическим реалиям, традициям и т.п. и готовы, в случае необходимости, пойти на компромисс с традиционными местными верованиями и структурами власти.
В настоящее время этой политической линии придерживается мусульманское духовенство в африканских странах, расположенных южнее Сахары (Сомали, Чад, Эфиопия и др.), а также в России и некоторых других странах СНГ. При проведении такой политической линии используется широкий спектр средств и методов. Например, внутри страны и за ее пределами проводится выгодная правительству политическая линия, позволяющая не только заслужить доверие режима, но и усилить свой авторитет в массах. В современных условиях мусульманские религиозные деятели активно включаются в борьбу за мир, за освобождение своих стран от неоколониальной зависимости, выступают против пьянства, наркомании, порнографии, пропагандируют уважение к старшим, взывают к национальным и патриотическим чувствам верующих. В условиях политической стабильности деятельность мусульманского духовенства, выступающего с позиций “адаптации и синтеза”, в целом способствует поддержанию высокого нравственного климата в стране. В периоды же кризисов, как, например, в первые годы государственной независимости в ряде мусульманских республик бывшего СССР, одни группы религиозных деятелей выступали за поддержание порядка и поддерживали свои правительства, другие, прежде всего радикально настроенные, стремились (и стремятся) использовать исламский фактор в своих политических целях.
Второе течение. Наиболее распространено в странах, где ислам является государственной религией, но участие религиозных деятелей в формировании политического курса ограниченно. Во многих социологических и политологических исследованиях оно чаще всего определяется как “консервативное”, или “традиционалистское”. Последователи этого направления имеют достаточно прочные позиции в государственной системе, изменение которых, по их мнению, не только не способствовало бы укреплению позиций ислама в данных условиях, но и могло бы отрицательно сказаться на их собственном положении. Наиболее ярким примером идейно-политической концепции исламского консерватизма является доктрина, разработанная одним из крупнейших теологических центров Египта Аль-Азхаром, сотрудники которого имеют статус государственных служащих и активно способствуют проведению правительственной линии в жизнь. К традиционно-консервативному течению можно отнести также большинство официальных религиозных деятелей пакистанской, саудовской, иорданской, кувейтской и многих других мусульманских общин. В своей политической ипостаси традиционно-консервативный ислам в этих странах выступает как стабилизирующая сила, призванная сохранить и преумножить политические, экономические и социальные завоевания государства.
Третьим течением является фундаментализм. Данный термин, введенный западными учеными и политиками, обозначает совокупность течений мусульманской общественной мысли, направленных на укрепление веры в основополагающие источники ислама, неукоснительное выполнение предписаний Корана и требований законов Шариата, введение традиционных мусульманских установлений в качестве обязательных норм всех сторон жизни. Одной из основных разновидностей фундаментализма можно считать движение, созданное в середине XVIII в. в Центральной Аравии Мухаммадом ибн Абд аль-Ваххабом. Главные положения этого учения в настоящее время являются официальной идеологией Саудовской Аравии. Элементы фундаментализма мы найдем и в современной политике Объединенных Арабских Эмиратов, Катара, Бахрейна, Кувейта и других мусульманских государств. Однако история и политическая практика показывают, что после закрепления у власти верхние слои фундаменталистского движения начинают быстро эволюционировать в сторону исламского консерватизма, а наиболее радикально настроенная его часть постепенно превращается или в легальную оппозицию (если таковая вообще остается), или переходит на путь экстремизма как внутри своей страны, так и в международном масштабе.
Четвертое течение представлено именно радикальным фундаментализмом, неразрывно связанным с терроризмом, подрывной деятельностью и всеми экстремистскими проявлениями, которые в Европе и Америке принимают зачастую за исламский фундаментализм вообще.
Нельзя не согласиться с утверждением российского политолога А.Игнатенко, определяющим фундаментализм как общественное явление, призывающее вернуться к тому, что расценивается в качестве первооснов (“фундамента”) коллективного бытия. При этом следует учитывать, что “фундаментализмы бывают разные”: православного толка, коммунистический фундаментализм неосталинского толка, исламский фундаментализм и т.д. Но кроме того, правомерно добавить, что каждый из вышеприведенных “фундаментализмов” различается еще и по методам достижения главной цели — “вернуться в прекрасное прошлое”, степени фанатизма их приверженцев, осуществляющих попытку восстановить первоосновы. Поэтому вполне закономерно разделять умеренный (и где-то даже прогрессивный на некоторых этапах исторического развития того или иного общества) фундаментализм и радикальный, экстремистский, порождающий ненависть, антагонизм, вражду как в отдельной стране, так в регионе и в мире.
Именно радикальный, экстремистский фундаментализм использует ныне террор как метод достижения своих политических целей.
ИСЛАМ И ТЕРРОР
История свидетельствует, что терроризм и ислам развивались своими собственными путями и практически никогда не пересекались. Ученые давно пришли к выводу, что в целом терроризм – это, прежде всего, социально-политическое, а не религиозное явление. Мир помнит, что в XX веке терроризм имел разные цвета — коричневый, красный, причем с различными оттенками. Сегодня основной его цвет — зеленый. Это не случайность. Просто, в определенные исторические эпохи терроризму сподручнее маскироваться и прикрываться различными идеологическими доктринами, которые в конкретный исторический момент имеют наибольшее распространение среди маргинальной части общества любой страны, недовольной своим положением и не способной законными способами достигать своих политических целей. Так было с фашизмом, так было с большевизмом. Образно говоря, терроризм – это реакция политических импотентов, выплескивающих свою ненависть, зависть и неполноценность на не воспринимаемый ими изменяющийся мир. Именно на маргинально — радикальной почве способны произрастать семена терроризма. Однако складывающуюся ситуацию используют отнюдь не люмпены. Темпы и масштабы роста терроризма определяются интенсивностью полива его деньгами. Понятно, что здесь основную роль берут на себя преступные международные кланы, вне зависимости от того насколько близко стоят они к так называемым респектабельным слоям общества или даже к власти. Порой (и история подтверждает это) нередко сама власть, будучи, по сути, преступным картелем, является основным спонсором терроризма.
Это подтверждает история исламистского терроризма.
Большинство экстремистских групп, выступающих под знаменем ислама, ведут свое происхождение от «Общества братьев-мусульман», которое основал в конце 20-х годов в Египте школьный учитель Хасан аль-Банна. Возникнув как религиозная организация по «исправлению нравов» мусульман, «Братство» быстро превратилось в подобие политической партии с четкой идеологией. «В исламе религия неотделима от государства, от политики. Истинный мусульманин не тот, кто только молится Аллаху. Он должен жить проблемами всего мусульманства и бороться за то, чтобы окружающее общество жило по шариату, а единственной конституцией государства был Коран», — учил Хасан аль-Банна.
Бороться предлагалось при необходимости с оружием в руках. «Джихад — наш путь, смерть ради Аллаха — наше высшее стремление», гласил девиз «Братства».
В 1948 г. отряды «Братьев-мусульман» приняли участие в Палестинской войне, а когда Египет наряду с другими арабскими странами потерпел в ней поражение, развернули террор против его «виновников». После убийства премьер-министра Египта Махмуда Нукраши правительство спохватилось: активисты «Братства» оказались в тюрьмах, а его лидер Хасан аль-Банна был застрелен агентами тайной полиции.
Очередная смена кабинета в Египте позволила «братьям» вновь легализоваться. Они вступили в контакт с революционной организацией «Свободные офицеры», в 1952 г. свергнувшей короля Фарука. Однако вскоре новый режим обрушил на них еще более жестокие репрессии. Поводом к ним послужило покушение одного из членов «Братства» на жизнь президента Гамаля Абдель Насера. Было ли оно местью Насеру за отказ строить в Египте «исламское государство» или «инсценировкой» насеровских спецслужб с целью убрать влиятельного конкурента в борьбе за умы египтян, доподлинно неизвестно. Однако организацию разгромили: нескольких ее лидеров казнили, тысячи активистов и рядовых членов оказались в тюрьмах и лагерях, а те, кому удалось избежать ареста, бежали за границу: одни в Саудовскую Аравию, другие — в Сирию и Ливан, третьи — в Западную Европу.
В 1964 г. часть «братьев» вышла на свободу по амнистии, но вскоре власти раскрыли очередной заговор против Насера. Главным обвиняемым на процессе стал видный теоретик «Братства» Сайид Кутб, интеллектуал, учившийся в США и в молодости увлекавшийся социалистическими идеями. Взгляды Кутба на «вызовы современности» отличались крайним радикализмом. Он считал, что мусульманский мир вернулся к языческому «невежеству» и борьбу за веру надо начинать заново. По Кутбу, джихад следовало вести не только против явных врагов ислама, но и против «псевдомусульман», в особенности «правителей-вероотступников».
Сайид Кутб кончил жизнь на виселице, но его идеи вдохновили многих представителей молодого поколения «братьев», сидевших тогда в тюремных камерах. С начала 70-х годов уже при президенте Анваре Садате в Египте стали появляться экстремистские группы последователей Кутба, избравшие террор главным методом борьбы.
В 1974 г. члены «Партии исламского освобождения» предпринимают попытку захвата Военно-технической академии в Каире. В 1977 г. «Общество мусульман» похищает, а затем убивает мусульманского богослова шейха Мухаммеда аз-Захаби. Экстремистские группы нападают на полицейские участки, устраивают взрывы в ночных клубах, нападают на христиан-коптов. В университетских городках появляются «исламские группы», которые терроризируют левых и светски настроенных студентов, борются за устройство в кампусах молельных помещений и участвуют в антиправительственных демонстрациях.
В октябре 1981 г. сам президент Садат, «выпустивший джинна из бутылки», падает под пулями боевиков из группы «Джихад». Террористы выполняют указ своего духовного лидера — слепого шейха Омаpa Абдель Рахмана, «приговорившего» Садата к смерти за подписание мира с Израилем.
Похожий процесс происходит и в других уголках мусульманского мира. В арабских странах большинство экстремистских групп возникает на почве недовольства радикалов «излишней умеренностью» руководства местных «Братьев-мусульман». Так появились, например, «Палестинский исламский джихад», созданный в 1979-1980 гг. палестинскими студентами в Египте, и «Армия Мухаммада», созданная в 1990 г. в Иордании.
Многие мелкие радикальные группы, возникшие в начале 80-х годов, быстро дискредитировали себя в своих странах террором против государственных чиновников и связями с иностранными спецслужбами. Однако с начала 90-х годов на сцену выходит новое, еще более агрессивное движение, вдохновленное идеями того же Кутба. Его ядром становятся «арабские афганцы» — добровольцы, воевавшие против советских войск в Афганистане.
ТЕРРОР И «АЛЬ-КАИДА»
Новая страница в истории «исламского» терроризма открывается с созданием в пакистанском Пешаваре в разгар войны в Афганистане «Бюро услуг» — организации, занявшейся переправкой в Афганистан из арабских стран добровольцев «священной войны». Создателями «Бюро» были два человека — представитель палестинских «Братьев-мусульман» в Пешаваре Абдалла Аззам и… всемирно известный ныне саудовский миллионер Усама бен Ладен.
Отделения «Бюро» созданы во многих странах мира, включая Западную Европу и США. Считается, что в Афганистане прошли обучение около 10 тыс. моджахедов, большинство из которых были не афганцами, а выходцами из Саудовской Аравии, Алжира, Египта, Йемена, Пакистана, Судана и других мусульманских стран. В те годы, как известно, моджахеды пользовались активной поддержкой США. На их содержание и оснащение современным оружием, включая «Стингеры», ЦРУ тратило 500 млн. долл. в год.
В 1988 г. бен Ладен создал в Афганистане новую организацию под названием «Аль-Каида» («База»), целью которой было распространение «джихада» на другие страны мира. «Аль-Каида» родилась по воле отнюдь не обездоленных людей. Она была взращена среди группы арабских исламистских экстремистов, прежде всего саудовского происхождения, представляющих группу миллионеров, которые распределяли средства спонсоров, в том числе, и ряда западных спецслужб, направляемые на поддержку афганских моджахедов, воевавших с советскими войсками после 1979 года.
После ухода из Афганистана советских войск бен Ладен вернулся в Саудовскую Аравию, где вскоре выступил с резким осуждением присутствия на «священной земле ислама» американских войск в период войны в Заливе. За призыв населения к восстанию против «лицемерного» королевского режима он был в 1994 г. лишен саудовского подданства и выслан из страны. После краткого пребывания в Судане бен Ладен в 1996 г. вернулся в Афганистан, где тогда у власти утверждалось движение «Талибан». Во времена господства в этой стране талибского режима, опиравшееся на схожие идеологические принципы, «Аль-Каида» разместила в этой стране несколько тренировочных лагерей, в которых прошли обучение около 20 тыс. рекрутов из различных стран мира, большинство которых вернулись затем домой. Ранее бен Ладен создавал тренировочные лагеря в Сомали и Судане, а по некоторым сведениям, также в Чечне и Косово.
Ныне предполагается, что «Аль-Каида» имеет «спящие» ячейки и союзные организации в 100 странах мира. Наиболее сильные европейские подразделения были созданы в Германии, Италии и Испании. «Аль-Каида» имела налаженные деловые связи с контрабандистами и торговцами оружием. Одним из источников дохода «Аль-Каиды», наряду с пожертвованиями, была торговля африканскими алмазами и афганскими наркотиками.
Уникальность «Аль-Каиды» заключается еще и в том, что она смогла подчинить или объединить множество независимых террористических групп, доселе действовавших независимо друг от друга. В феврале 1998 г. бен Ладен объявил о создании «Всемирного исламского фронта борьбы против иудеев и крестоносцев», в который вошло несколько арабских и пакистанских террористических организаций. К их числу относятся «Египетский Исламский Джихад», египетская «Джамаа Исламийа», «Ливийская Исламская Боевая Группа», йеменская «Исламская Армия Адена», кашмирские «Лашкар-и-Таиба» и «Джаиш-и-Муххамед», «Исламское Движение Узбекистана», алжирские «Салафистская группа Призыва и Битвы» и «Вооруженная Исламская Группа», малайзийско-филиппинская «Абу Сайяф».
Как выяснилось после взрывов в Стамбуле, к пулу «Аль Каиды» также примкнули турецкие «Исламские Великие Всадники Востока» и «Бригады Абу Хафса Аль-Масри».
«Аль-Каида» за последнее десятилетие стала если не одной из самых мощных, то, во всяком случае, самой известной террористической организацией. Террористическую сеть, созданную Усамой бен Ладеном, впервые в современной истории, фактически признали полноценным военным противником мощнейшие государства мира.
«Аль-Каида» обладает простой и популистской программой: она выступает за ограничение тлетворного влияния Запада, за замену коррумпированных режимов мусульманских государств фундаменталистскими исламскими режимами. В идеале все мусульмане мира должны жить в одной стране — Халифате, который будет управлять по самым справедливым законам Шариата, поскольку они основаны на божественном Коране. Исламская демократия, основанная на божественных заповедях, а не законах, созданных людьми, по определению более справедливая.
Сегодня многие публицисты называют международную исламистскую террористическую сеть «исламистским интернационалом». В этом есть доля истины. Но все же у этого преступного интернационала явно отсутствует единый штаб, единое финансирование. Более того, исламистские террористические организации и, прежде всего, «Аль-Каида» в последнее время стали рассредотачивать свои силы и средства, используя мелкие, несвязанные друг с другом террористические группировки, действующие самостоятельно без указаний из «центра».
Таким образом, исламский терроризм, представленный сегодня, в первую очередь, «Аль-Каидой» — не новый феномен. Новым в нем является тот уровень, на который террористы перевели свои бесчеловечные акты.
НЕОБХОДИМОСТЬ БОРЬБЫ С ИСЛАМИСТСКИМ ТЕРРОРИЗМОМ
В течение 2003 года террористические организации, связанные с «Аль-Каидой», или заявляющие о наличии подобной связи, совершили, как минимум, 15 террористических атак и убили около 400 человек. Примерно 800 человек получили ранения и контузии различной тяжести. Примерно столько же террористических акций «Аль-Каиды» удалось предотвратить. Ранее члены «Аль-Каиды» пытались взорвать в США «грязную» атомную бомбу, провести биологическую атаку в Великобритании, химическую — во Франции и организовали успешную атаку на море, взорвав французский танкер. Атаки были зафиксированы в России, на Филиппинах, в Саудовской Аравии, Пакистане, Марокко, Индонезии, Индии и Турции. Есть также серьезные подозрения, что некоторые боевики «Аль-Каиды» участвуют в нападениях на американские войска и гражданские объекты в Ираке
По заявлению Госдепартамента США, за два года после террористических атак 11 сентября 2001 года были захвачены в плен или убиты почти две трети высших руководителей и ключевых членов «Аль-Каиды». Однако эти усилия не привели к желаемому результату: американские эксперты считают, что за последние два года «Аль-Каида» изменила стратегию своих действий и стала более опасной. Более того, под влиянием «Аль-Каиды» возникают новые, ранее неизвестные, террористические структуры. Взрывы у синагог в Стамбуле организовала организация «Бригады Абу Хафса Аль-Масри». Эта организация взяла себе имя в честь Мухаммеда Алефа, также известного, как Абу Хафс, одного из высших руководителей «Аль-Каиды», убитого в Афганистане в ноябре 2001 года.
В рамках двухлетней антитеррористической кампании в мире были заморожены активы на сумму более $200 млн., арестовано более 1.4 тыс. банковских счетов, принадлежащих 300 организациям, связанным с террористами. Это заставило «Аль-Каиду» изменить тактику: ныне мелкие террористические группы находятся на полном самообеспечении и самостоятельно ищут спонсоров и возможности финансирования в своих регионах и странах. Ранее спецслужбам удавалось выходить на террористов, отслеживая финансовые потоки, обычно исходившие из стран Ближнего Востока и крупных мусульманских общин США и Западной Европы. Ныне этот источник получения информации стал малоперспективным.
Однако, несмотря на все трудности, мировое сообщество активно ищет пути создания эффективной системы безопасности и противодействия терроризму.
Сегодня ни одна цивилизованная страна в мире не отрицает необходимости решительной борьбы с международным терроризмом. Но, к сожалению, мир столкнулся с проблемой отсутствия механизма, способного эффективно, адекватно и в рамках международного права реагировать на вызовы террористического интернационала.
Отсутствие подобного механизма объясняется несколькими причинами. Во-первых, отсутствует единство взглядов на само явление – «ТЕРРОРИЗМ». А такого общего понимания термина «ТЕРРОРИЗМ» нет. В этом проблема. Сложность в том, что терроризм многолик. Он маскируется и прикрывается различными идеологическими и политическими доктринами. Поэтому террористы, несущие людям смерть, часто именую себя и революционерами, и моджахедами, и борцами за свободу, за национальное самоопределение.
В связи с этим, мировое сообщество в лице ООН, должно как можно скорее законодательно принять документ, в котором такому опасному политическому явлению как ТЕРРОРИЗМ давалось бы однозначное юридическое определение, не позволяющее интерпретировать его в угоду узко политическими интересам различных политических группировок или стран. Это позволило бы с достаточной точностью выявлять все случаи терроризма, более эффективно противодействовать ему и главное — избежать двойных стандартов в проведении всеобщей антитеррористической борьбы.
Во-вторых, изменился мир. Он уже кардинально не тот, коим был 30, 20 или 10 лет назад. Технологическая революция и глобализация в сфере экономики и финансов объективно способствуют повышению возможностей терроризма.
В-третьих, изменился и сам терроризм. От фанатиков одиночек конца XIX века он пришел к разветвленной, хорошо отлаженной, жесткой мировой системе, обладающей огромными материальными, финансовыми, идеолого-пропагандистскими и людскими ресурсами. Государственные границы уже не являются преградой для экстремистов. Их международные террористические организации представляют собой уже не просто национальные группировки заговорщиков и фанатиков, а крупные синдикаты с внутренним разделением труда, располагающие «своими людьми» в различных звеньях государственного аппарата, промышленного и финансового мира многих стран. В мире происходит процесс интернационализации и глобализации терроризма. Более того, по некоторым данным, этот процесс завершается, о чем свидетельствует формирование исламистского террористического интернационала. Это может кардинальным образом подорвать стабильность не только в отдельных государствах, но на региональном и даже глобальном уровне. Современный терроризм, располагая новейшими вооружениями и технологиями, превращается в «супертерроризм», несущий угрозу всему человечеству. Угрозу номер один.
Для борьбы с этим явлением необходим коллективный разум, коллективный орган, способный оперативно и без ущерба для невиновных, разить и уничтожать международных террористов по всей планете.
Коллегиальный путь борьбы со злом терроризма – единственно возможный и эффективный. Однако опыт последних лет показывает, что ООН не способна в силу своей забюрократизированности и неповоротливости оперативно и эффективно реагировать на вызовы международного терроризма. Нужен принципиально новый мобильный интернациональный механизм, по своей структуре способный противодействовать разветвленной и многообразной преступной деятельности террористов. В частности, выдвигается идея создания наднациональной системы, объединяющей антитеррористические силы, в состав которых могут входить управленческая, информацинно-аналитическая, разведывательная, контрольно-финансовая, контрпропагандистская и силовая структуры – хорошо экипированные контртеррористические части, подготовленные к переброске в неспокойные регионы. Однако вся эта международная антитеррористическая система, конечно же, должна быть создана под эгидой ООН, с ее благословения, на прочной законодательной базе.
И еще. Быть может, самое главное. Ислам, объединяющий сегодня около 1,5 миллиарда человек, должен в новых геополитических условиях стать главной силой, противодействующей международному исламистскому терроризму. Исламистский терроризм — это извращение основ человечности. И поскольку это извращение носит религиозный, теологический характер, то и бороться с ним надо религиозными теологическими средствами. В этом смысл.
Действительно, в исламе есть немало гуманных ветвей, течений, сект и школ, среди последователей которых есть много духовных авторитетов отрицающих и не принимающих экстремистские человеконенавистнические направления мысли. Необходимо объединить этих ученых-теологов, создать из них «теологический щит» для защиты ислама и соответственно всего остального мира от теории и практики терроризма. Муллы, которые употребят свой авторитет на разоблачение мифа, обосновывающего террор, и объявление его ересью, внесут свой действенный и эффективный вклад в дело международной антитеррористической борьбы.
В нынешнем проявлении исламистского терроризма, кроме привычного и обыденного для этого отвратительного явления как убийство ни в чем не повинных людей, наблюдается и мотив самоубийства. Причем некоторые этого или не замечают, или воспринимают как нечто естественное. А это извращение ислама, когда религиозный человек уничтожает жизнь невинных людей, свою жизнь.
В Коране ясно сказано, что «убить человека — это убить человечество». Убийство — грех. «Не убий» — библейская заповедь, действительная и для ислама. С другой стороны, самоубийство тоже извращение ислама. Все религиозные учения утверждают, что Бог создал человека для жизни, а не для смерти, не для того, чтобы он сам у себя отнимал жизнь. Любая религия считает самоубийц грешниками, не разрешает их хоронить вместе со всеми. В случае с нынешним исламистским терроризмом прямо противоположное — прославление самоубийц. Они оказываются элитой, а не изгоями. В Коране можно найти достаточно убедительные аргументы против такого греха как самоубийство. Отравленное мифом о самопожертвовании во имя Аллаха нынешнее поколение исламистских террористов, зачастую малограмотное, зомбированное своими лидерами-преступниками, нуждается в истинном исламе. Здесь целое поле битвы. Именно такие задачи, задачи теологической и идеологической борьбы с теориями исламистского терроризма и научным доказательством того факта, что истинный ислам и терроризм несовместимы.