Как ни парадоксально, после февральских выборов в парламент Исламской Республике Иран серьезный реформаторский потенциал заложен в среде правоцентристской религиозной интеллигенции, имеющей опыт политической работы и объединенной в общественно-политические организации, партии и различные группы. Эти религиозные деятели традиционно пользуются большим авторитетом в обществе и бизнес-структурах, распоряжаются огромными фондами, имеют последователей и учеников.
Эти политические деятели — главным образом та часть бюрократии, которая непосредственно связана с государственным управлением, экономикой и новыми технологиями, – одна из самых активных социальных прослоек. Именно подобная группа, представители которой входили в правительство А.А. Рафсанджани, стала инициатором экономической либерализации, заявила о необходимости расширения политических свобод, создала фактически первую в Исламской Республике Иран (ИРИ) светскую партию «Каргозаран», поддержавшую кандидатуру Хатами на президентских выборах 1997 года. Именно правые центристы, входившие в партию «Мошарекят», в ходе работы меджлиса шестого созыва настаивали на принятии законов, расширяющих властные полномочия президента. Без этого была крайне затруднена работа над бюджетом, тормозилось реформирование налоговой и банковской систем. Часть государственной бюрократии справедливо полагало, что режим нуждается в реформах. Эти люди, являющиеся сторонниками рыночной экономики, всегда будут представлять силу, с которой нельзя не считаться действующему клерикальному руководству. При определенных обстоятельствах они могут выйти за рамки поддержки А.А.Рафсанджани и М.Хатами и сблизиться с более радикальными кругами общества – студенчеством и интеллигенцией.
Правые модернисты представлены партиями, ориентирующимися на богатых предпринимателей, для которых либерализация экономики не обязательно требует секуляризации политической системы. Условно организацией правых модернистов можно считать партию «Каргозаран», ставящую целью свободу предпринимательства, приватизацию, создание привлекательного инвестиционного климата. Сами по себе правые модернисты вряд ли смогут дать новый толчок реформам. Менеджеры и бизнесмены не обязательно будут стремиться сломать религиозную корпорацию, поскольку теоретически можно заниматься бизнесом и одновременно сохранить позиции в рядах духовенства, имея и власть и собственность. Однако, как полагали некоторые эксперты, в условиях роста демократических настроений в иранском обществе нельзя исключать возможность альянса правых модернистов с левыми исламистами. В этом случае должна была возникнуть широкая политическая коалиция, не считаться с которой уже не смогли бы ни Духовный лидер ИРИ (рахбар) А. Хаменеи, ни религиозное духовенство. Просчитав все возможные угрозы религиозному устройству государства, А. Хаменеи и его сторонники сделали ставку на противостояние в блоке левых и правых реформаторов, «перетянули» на свою сторону (в некоторых вопросах экономического развития страны) бывшего президента А.А. Рафсанджани, тем самым нанеся сокрушительное поражение ныне действующему президенту М.Хатами и всем реформаторам.
Как нам представляется, в период работы седьмого меджлиса основная борьба развернется между «новыми реформистами» и «старыми реформистами» — сторонниками А.А.Х.Рафсанджани, занимающими сейчас центристский спектр, а не как предполагалось раньше — между «новыми реформистами» и «консерваторами». А.А. Рафсанджани трезво оценивает свои силы в политической жизни страны и намерен сформировать вокруг своей команды более массовый фронт правых сил, с ярко выраженными тезисами во внутренней и внешней политике. Вполне прогнозируемо увеличение влияния «Каргозаран» — основной правоконсервативной партии Ирана или любой партии, которая будет занимать такие же центристские (в политическом аспекте) и более правые (в экономическом) позиции. Но это может произойти лишь в среднесрочной перспективе. Сейчас же получив большинство в меджлисе консерваторы постараются всячески дистанцироваться от либералов-реформаторов и президента М.Хатами, всячески саботируя принятие экономических решений пропрезидентским правительством. «Каргозаран» и А.А..Рафсанджани, скорее всего, будут допущены лишь к реформированию экономического блока программы рахбара А.Хаменеи и под всяческими предлогами лишены возможности участвовать через работу в парламентских группах и комитетах в политической жизни общества. Если накануне выборов реформистами допускалась поддержка А.А.Рафсанджани, то этот факт может в последствие, по крайней мере, негативно сказаться на его деятельности. Положение А.А.Рафсанджани весьма уязвимо, так как он одновременно еще с времен шестого меджлиса находится в конфронтации и с М.Хатами и с А.Хаменеи. Сотрудничество с А.А.Рафсанджани не принесло политикам и политическим группам реформистского толка скорых, успехов в политике. Кроме того, развивающиеся в Иране процессы предполагают в качестве основных лидеров консерваторов, нежели левых и тем более правоконсервативных, «классическим» представителем которых является А.А.Рафсанджани. Следует отметить, что правоконсервативный реформизм наиболее опасен для многих идеологов клерикального и пропрезидентского направления, так как с правым консерватизмом связаны идеи иранского неошиитского панисламизма(1), иранской империи и иранского государственного национализма. По мнению либералов-реформаторов, эта идеология является барьером для интеграции с западным сообществом, а религиозно-консервативные силы опасаются возрастания национального эгоизма и отказ Ирана от защиты исламских интересов в мире, что представляется необоснованным в условиях антиисламских процессов в некоторых регионах мира.
Основное принципиальное отличие в этих двух направлениях — это то, что сторонники А.А.Рафсанджани, перед которыми остро стояла задача послевоенного восстановления страны, выживания населения и сохранения исламского строя, сделали ставку на экономическую либерализацию. В сознании иранского общества, интеллигенции и военных, А.А.Рафсанджани является необычным, выдающимся государственным и политическим деятелем, равнозначным Надир-шаху. С именем А.А.Рафсанджани связывается восстановление экономики и создание крупных технологически сложных производств в машиностроении, в нефтехимии и металлургии. Сторонники М.Хатами, получив из рук А.А.Рафсанджани экономику, достигнувшую по многим параметрам не только довоенного, а дореволюционного уровня, главным считают общественную либерализацию, включающую не только политическую составляющую, но и образ жизни. К числу компонентов, определяющих образ жизни, относится и свобода передвижений по всему миру, пользования информационными сетями, возможность получения образования за рубежом и т. п. Это наиболее привлекательно сейчас для молодежи Ирана. При этом новые реформаторы, представляющие левые экономические взгляды, много говорят о социальной справедливости, социальных гарантиях, справедливо ориентированной экономике, ликвидации безработицы и т. д. М. Хатами многое удалось сделать для демократизации политической жизни. В гораздо меньшей степени — в области экономического развития. Конечно, кризисное состояние, в котором оказалась иранская экономика в годы пребывания у власти правительства М. Хатами, объясняется в значительной мере падением цен на нефть в 1998 — первой половине 1999 гг. и влиянием «азиатского» кризиса. Но и само правительство, в сущности, не смогло предложить обществу сколько-нибудь эффективной программы выхода из кризиса. Не принято экономических законов, касающихся налогообложения, защиты частных и иностранных инвестиций, гарантий инвестиций и их возврата и т. п. Одной из причин отсутствия необходимых законов являлись и острые разногласия в меджлисе шестого созыва. Не был принят в окончательном варианте даже III пятилетний план на 2000-2005 гг., этот основной экономический закон страны. Все эти задачи сознательно были отложены до начала работы меджлиса седьмого созыва. Однако, в сознании иранского общества именно данные пятилетние планы, реализуемые А.А.Рафсанджани, ассоциируются с экономическим и социально-культурным прогрессом. Практически правительство М. Хатами сумело лишь повысить заработную плату в бюджетной сфере, улучшить систему социального обеспечения, повысить уровень пенсий и стипендий, увеличены дотации малоимущим. Одновременно имела место довольно высокая инфляция, продолжался рост цен, в том числе и на государственные услуги и товары. Практически не удалось добиться ощутимых результатов в борьбе с коррупцией, которая приобретает новые формы и охватила все сферы общества. Именно популистский блок политической деятельности в реальности не удался М.Хатами, в связи с тем, что он не обладал реальной полнотой власти и полностью зависел от решений высшего духовного руководства. Если в ходе своего первого президентского срока М.Хатами удавалось «направлять» недовольство народа на духовных лидеров государства, но во второй свой срок иранский народ на подобные уловки не попался, что и выразилось в выборах в феврале с.г.
Логика экономического развития Ирана, страны с открытой экономикой, внешняя торговля которой составляет более трети валового внутреннего продукта, с капиталоемкими ведущими отраслями промышленности — нефтяной, нефтехимической, металлургией, энергетикой, требующих обновления основного капитала, притока огромных инвестиций, а следовательно, привлечения иностранных инвесторов и технологий, будет требовать продолжения начатых правительством А.А.Рафсанджани реформ.
Следует отметить одну парадоксальную реальность в общественно-политической жизни Ирана. Происходит смыкание взглядов и позиций религиозно-консервативных сил и праволиберальных, особенно по экономическим вопросам. Предполагается не свертывание, а наоборот раскручивание системы социального обеспечения, что практически невозможно и достигло своих объективных пределов. Дело в том, что госбюджет Ирана не позволяет реально осуществлять политически декларированные социальные программы. Данная политика только усиливает бюджетный дефицит, нестабильность, и не позволяет осуществлять необходимых производственных накоплений, развивать инфраструктуру. Поэтому борьба в новом меджлисе по вопросам экономической политики во многом будет зависеть от позиций новых фракций, ориентированных на курс «Каргозаран». Если политическому клану А.А.Рафсанджани удастся выжить в данных условиях, то в обозримой перспективе он станет ведущей политической силой в Иране. Это соответствует логике развития политических процессов, традиционно важных для Ирана правых ценностей и защиты национальных интересов. На политической арене Ирана пока что не заявили о себе крупные землевладельцы, которые ассоциируются в массовом сознании как атрибут шахского режима. Однако уже в ближнесрочной перспективе данные влиятельные группы должны заявить о себе, а выразителем их интересов в меджлисе может стать «Каргозаран».
В Иране происходят динамичные политические процессы, которые отражают усиление давно наступившего глубокого и системного государственно-политического кризиса. Кризис включает политическую, социальную, экономическую и идеологическую сферы. Либеральное (реформаторское) движение пока не в состоянии противопоставить Духовному руководству сколько-нибудь понятную для широких масс государственную идею. Либералы сами опасаются массовых выступлений народа и, несмотря на жесткую борьбу с консерваторами, находятся в определенных с ними соглашениях по проблемам обеспечения внутреннего порядка в стране. В соблюдении внутреннего порядка заинтересованы также и реформистские правые силы, возглавляемые А.А.Рафсанджани, представляющие интересы крупной буржуазии, командования вооруженных сил, широких интеллектуальных кругов, крупных земледельцев, значительной части духовенства. В обозримой перспективе внутриполитическая борьба будет происходить между этими тремя группировками.
Не вызывает сомнения то, что нынешнему консервативному большинству в парламенте невозможно остановить либеральные реформы в Иране. Однако в поисках союзников среди субъектов политической и экономической системы иранского общества консерваторы в лице «Партии благополучия исламского Ирана» с ее лозунгом – «Развитие, и не только в мечтах» — из двух зол будут выбирать наименьшее: между командой президента М. Хатами, который добивается утверждения приоритетов республиканизма как основы иранской государственности, повышения роли правительства и парламента (то есть политическим реформам) и командой А.АРафсанджани, приоритеты которой находятся больше в экономической сфере.
Как итог всему сказанному, необходимо отметить очень важный момент — как показывает практика, ни одна из трех основных политических группировок Ирана не заинтересована в дестабилизации в стране, в возникновении массовых беспорядков, хотя активно используют локальные и ограниченные выступления населения для достижения своих политических целей. В целом, как нам представляется, иранскую государственно-политическую систему даже при новом составе парламента не ожидает принципиальное (религиозное) реформирование.
1) В других источниках «панисламского неошиизма» (см. работы В.И. Сажина в изданиях ИИИБВ)