Израильские руководители и спецслужбы на протяжении нескольких десятилетий предпринимали немалые усилия для того, чтобы приблизить смерть Ясира Арафата. Нужно сказать, что в этом они были не одиноки: впервые Я. Арафат чудом избежал смерти еще в далеком сентябре 1970 года, когда король Иордании Хуссейн решил огнем и мечом расправиться с первым «квази-государством», созданным лидером ООП. Второе созданное Я. Арафатом «квази-государство» также просуществовало сравнительно недолго: известное как «Фатхленд» на юге Ливана, оно было фактически ликвидировано Израилем в 1982 году. За это время Я. Арафат пережил и несколько покушений на свою жизнь, как минимум одно из которых было совершено в 1973 году группой израильского спецназа, в которую входил и будущий премьер-министр страны Эхуд Барак. Ирония судьбы состояла в том, что двадцать семь лет спустя именно Э. Барак возглавит израильскую делегацию на переговорах с палестинцами, которая предложит им наибольшие уступки из всех, на которые когда-либо были готовы израильские представители. После вынужденной эмиграции из Ливана в 1982 году единственное, что осталось Я. Арафату, было создание уже не квази-государства даже, а правительства в изгнании, само существование которого зависит от милости и расположения властей той страны, где Я. Арафат и его соратники смогли найти пристанище. На долгие одиннадцать лет таким форпостом палестинского правительства в изгнании стал Тунис. Ситуация изменилась в октябре 1993 года, когда было неожиданно объявлено о том, что непримиримые и, казалось бы, вечные враги – Израиль и ООП, достигли соглашения о взаимном признании. С тех пор прошло одиннадцать лет – период, который вполне можно считать третьей попыткой создания Я. Арафатом квази-государственного режима – по-прежнему не совсем там, где хотело бы палестинское руководство, не в Эль-Кудсе (Иерусалиме), Яффо, Хайфе и Беэр-Шеве, но ближе, чем когда-либо к этим городам. Это были сложные годы, которые трудно описать в схожих терминах. Изначально надежды на скорое урегулирование более чем столетнего конфликта перевешивали в глазах большинства израильтян неизбежно связанные с переговорным процессом сложности и уступки. Палестинские арабы, увидевшие свет в конце туннеля после двадцатишестилетней израильской (а жители Газы – еще и девятнадцатилетней египетской) оккупации, были готовы к тому, что на первых этапах «процесса Осло» под их суверенитет передавалась лишь малая часть территории исторической Палестины: примерно 300 кв. км в секторе Газа и 60 кв. км в Иерихонском анклаве. Каждая из сторон связывала с начавшимся процессом урегулирования слишком разные надежды, что, в конечном счете, и привело к замедлению и кризису «мирного процесса», а потом и к его фактическому краху.
Вот уже четыре года как террористические акты бойцов всевозможных «бригад сопротивления» и атаки израильских ВВС на те или иные палестинские объекты представляют собой едва ли не основной «канал контактов» между сторонами. Смерть Я. Арафата наступила не тогда, когда график переговорного процесса был согласован и реализуется обеими сторонами, когда известны стратегические и тактические цели сторон в направлении урегулирования конфликта между ними – напротив: Я. Арафат ушел из жизни в период почти полного вакуума в процессе политического урегулирования, когда достаточно мнимая иллюзия застоя отбрасывает оба вовлеченных в конфликт народа на все более отдаленные от мирного урегулирования рубежи.
Проведенные израильской армией весной 2002 года и летом и осенью 2004 года операции «Защитная стена», «Радуга в облаках» и «Дни воздаяния» показали полное бессилие палестинской квази-государственности, продемонстрировали фактическую неспособность всех многочисленных силовых структур ПНА защитить даже те территории, которые находятся под ее суверенитетом.
Путь к Палестинскому государству, сам факт создания которого казался делом фактически предрешенным, за последние четыре года не только не стал короче, а скорее напротив: сама возможность обретения палестинскими арабами политической независимости вызывает в настоящее время большие сомнения. За последние пять с лишним лет под контроль палестинцев не было передано каких-либо территорий, а место доктрины Осло заняла концепция, гласящая, что в палестинском руководстве у Израиля нет партнера, с которым можно было бы двигаться рука об руку в направлении к мирному урегулированию. Нельзя сказать, что Я. Арафат оставил за собой выжженную землю, однако трудно не признать, что его соратники и политические наследники находятся сейчас едва ли не в более трудном положении, чем одиннадцать лет назад.
Я. Арафат стоял во главе ООП на протяжении тридцати пяти лет, а во главе ФАТХа – почти сорок. Из всех палестинских лидеров лишь Фарук Каддуми имеет столь длительный послужной список, однако Ф. Каддуми, единственный из ныне живущих основателей ФАТХа, не принял соглашений Осло, и за последние одиннадцать лет ни разу не побывал на территориях, переданных под контроль Палестинской администрации, находясь попеременно то в Дамаске, то в Тунисе. Совершенно очевидно, что какое бы «политическое завещание» Я. Арафата не озвучивали якобы от его имени те из его приближенных, кто находился в парижском госпитале Перси в последние дни его жизни (а именно так была озвучена весть о Ф.Каддуми как желательном наследнике Я.Арафата), человек, живущий за пределами ПНА, не сможет, даже если захочет, в одночасье стать в ней признанным лидером.
Более того, существуют веские основания предполагать, что после смерти Я. Арафата Газа и Западный берег превратятся в два обособленных анклава, в каждом из которых будет править свое политическое руководство. Подобные прецеденты в истории мусульманского мира были как минимум дважды: после раздела Индии британцами в 1947 году Пакистан сравнительно недолго просуществовал как единая страна, состоящая из двух обособленных анклавов, после чего распался на собственно Пакистан и Бангладеш. Подобным же образом распалась и созданная Г.А. Насером Объединенная Арабская Республика, после чего Сирия и Египет вновь стали отдельными суверенными государствами. На сегодняшний день в арабо-мусульманском мире нет государств, части территорий которых были бы разделены другими политическими образованиями, что позволяет предположить возможность распада ПНА на два обособленных анклава.
Следует принять во внимание и социально-демографические различия между этими территориями. Сектор Газа, находившийся в 1949–1967 гг. под военным контролем Египта, никогда не был признан частью суверенной территории этой страны, а его жителям не было предоставлено египетское гражданство. Когда в 1967 году израильские силы заняли Газу, то 210 тысяч из 350 тысяч жителей сектора (т.е., 60% всего населения) ютились в лагерях беженцев, созданных под патронажем UNRWA. Сегодня сектор Газа является самой густонаселенной территорией в мире: на 365 кв. км проживает около полутора миллионов палестинских арабов. (Кроме того, в созданных в Газе после Шестидневной войны еврейских поселениях проживают 7,5 тысяч человек). Ситуация на Западном берегу (в Иудее и Самарии) принципиально иная. До 1967 года эти территории воспринимались как неотъемлемая часть иорданского хашемитского королевства, их жители имели иорданское гражданство, а Восточный Иерусалим был даже провозглашен властями «второй столицей» королевства. Когда в 1967 году Западный берег был занят израильскими войсками, то из 600 тысяч его населения в лагерях беженцев проживало не более 10%. Социально-экономическое положение в городах Западного берега, пусть и не блестящее, значительно лучше, чем в Газе, а уровень поддержки исламского радикального движения ХАМАС значительно ниже. Не менее важно и то, что силовые структуры, являющиеся, по сути, остовом Палестинской администрации, в Газе и на Западном берегу действуют совершенно обособлено, имея разное командование и опираясь на поддержку различных кланов. На протяжении всех последних одиннадцати лет Я. Арафат был единственным палестинским лидером, который воспринимался как высший авторитет как силовыми и гражданскими структурами на Западном берегу, так и в Газе. Весьма сомнительно, чтобы новоизбранный глава исполкома ООП, недавний премьер-министр ПНА Махмуд Аббас (Абу-Мазен) фактически изгнанный из Газы по воле тогдашнего руководителя спецслужб сектора Мухаммеда Дахлана после подписания соглашения в Уай-плантейшн в 1998 году, сумеет утвердиться как признанный в секторе руководитель.
Проведенное ближайшими соратниками Я. Арафата разделение его должностей между собой не могло не вызвать разочарование у среднего поколения палестинских руководителей, вынесших на своих плечах основные тяготы первой интифады – той самой, благодаря которой Я.Арафат и его товарищи по оружию смогли триумфально вернуться на палестинские территории в 1993–1994 гг. Совершенно очевидно, что такие лидеры, как М. Дахлан, Д. Раджуб, М. Рашид, равно как и С. Эрекат, Н. Шаат, С. Нуссейба, Я. Абед-Рабо, и даже находящийся в израильской тюрьме М. Баргути, имели основания рассчитывать на увеличение степени своего участия в руководстве ПНА после ухода Я. Арафата. Раздел политического наследства «отца палестинской нации» между М. Аббасом, А. Куреи, Ф. Каддуми и спикером Законодательного совета Р. Фаттухом едва ли отвечает чаяниям более молодых руководителей, которые фактически контролируют как официальные силовые структуры ПНА, так и всевозможные партизанские бригады вооруженного сопротивления. С. Нуссейба и Я. Абед-Рабо имели основания рассчитывать на то, что нацеленное на продвижение к мирному урегулированию палестинское руководство оценит их особые усилия по поиску приемлемых для обоих народов формул мирного разрешения споров и конфликтов. (Под эгидой организации «Национальный призыв» С. Нуссейба совместно с бывшим командующим ВМФ Израиля и руководителем ШАБАКа А. Аялоном сформулировали рамочные принципы двустороннего палестино-израильского мирного урегулирования, а Я. Абед-Рабо стал лидером группы палестинских общественных деятелей, работавших совместно с командой Й. Бейлина над так называемым Женевским соглашением о мерах, необходимых для окончательного завершения конфликта между двумя народами). Тот факт, что в новосформированное руководство ПНА не были введены ни фактические руководители силовых структур (М. Арафат, Д. Раджуб, М. Дахлан), ни наиболее последовательные сторонники мирного урегулирования конфликта, естественным образом вызывает опасения, что политический курс пост-арафатовской «четверки» будет зигзагообразным и непоследовательным и едва ли сможет утвердиться, несмотря на противоположные взгляды различных флангов внутренней оппозиции. Новое палестинское руководство пока так и не сделало свой стратегический выбор: откажется ли оно от максималистских требований по вопросам возвращения беженцев 1948 года и их потомков и по вопросу контроля над Храмовой горой в Иерусалиме, а также предпримет действенные меры для пресечения деятельности экстремистских организаций и, тем самым, проложит путь к долгожданному для обоих народов снижению напряженности, либо же оно сделает ставку на дальнейшую эскалацию второй интифады, союз с ХАМАСом, «Исламским джихадом» и другими организациями «Фронта отказа». Именно этот выбор, больше, чем что бы то ни было другое, будет определять реалии политической жизни ближневосточного региона в ближайшем будущем.
В этой связи крайне важную роль будет играть позиция руководства Израиля. Нет оснований предполагать, что поддержка Израиля будет иметь исключительно благоприятное влияние на шансы того или иного палестинского политика добиться лидирующего положения в иерархии власти ПНА. Исторический опыт свидетельствует едва ли не об обратном: именно те арабские лидеры, которые выражали готовность к мирному сосуществованию с Израилем, пали жертвой убийц: король Иордании Абдалла в 1951 году, президент Египта А. Саддат в 1981 году, президент Ливана Б. Жмайель – в 1983 году. Неожиданно быстрое сближение с Израилем того или иного палестинского лидера может показаться многим его экстремистски настроенным согражданам излишним и даже опасным, а обвинение в «сотрудничестве с оккупантами» может стоить ему жизни. Однако это не значит, что руководство Израиля должно продолжать следовать странной политике якобы невмешательства во внутренние дела палестинцев. От того, кто будет стоять во главе ПНА или различных ее анклавов, каков будет политический курс этих людей, слишком во многом зависят безопасность и образ жизни граждан Израиля. Правительство еврейского государства, пятую часть жителей которого составляют, кстати, арабские граждане, должно приложить максимум усилий для выработки ясной, аргументированной и долгосрочной программы по взаимодействию с палестинским руководством пост-арафатовской эпохи. Израиль, будучи региональной державой, должен не плестись в хвосте событий, а прикладывать все зависящие от него усилия для достижения мира и стабильности в регионе на благо всех его жителей.