На фоне последних резонансных терактов в Пакистане командование пакистанских вооруженных сил начало новую крупномасштабную военную операцию «Радд-Аль-Фассад», которая проходит в индустриальном и политическом центре страны Пенджабе. Это уже 11 военная операция с 2007 года. Эксперты в один голос утверждают, что инициирование новой военной кампании связано напрямую со взрывом в суфийской мечети 16 февраля, когда погибло 80 человек. Глава Генштаба пакистанской армии генерал Камар Джавед Баджва объявил, что в фокусе новой операции будет проведение контртеррористических рейдов силами иррегулярных сил «Рейнджеров Пенджаба» и сил гражданского права. На сегодня уже арестовано около 1300 человек, захвачено большое количество оружия, амуниции и СВУ. При этом ряд экспертов говорит о том, что операция имеет явно выраженный этнический характер, то есть острие репрессий направлено на представителей конкретных этнических групп в лице пуштунов. Министр юстиции Пенджаба Рана Санауллах подтвердил, что в основном целью операции является «декриминализация» пуштунских групп. в том числе и не зарегистрированных афганских беженцев. Если брать еще точнее, то усилия в настоящее время направлены на разгром филиалов афгано-пакистанского «Вилаета Хорасан», который позиционирует себя частью «Исламского государства» (ИГ, запрещено в России). Эта группировка действует в тесной координации с местными пуштунскими группами в Пенджабе — фракция «Аль-Алами», которая структурно входит в антишиитскую «Лашкар е-Джангви», и «Джамаат аль-Ахрар». Последние позиционируют себя как сторонники пакистанских талибов. За последнее время «Вилает Хорасан» взял на себя ответственность за три резонансных теракта в Белуджистане, в Синде и в Пенджабе. При этом правоохранительные органы Пакистан уже проводили в феврале с.г. операцию против «Джамаат аль-Ахрар» после того, как ее боевики убили священнослужителя. Насколько эффективны подобного рода военные операции против террористов? По оценке самих пакистанских силовиков, они приносят свой ограниченный эффект, который выражается прежде всего в снижении числа вооруженных нападений и терактов. Например, с момента начала другой аналогичной операции в «зоне племен» в 2014 году количество обстрелов и вооруженных нападений со стороны боевиков снизилось почти на треть. При этом сами военные четко отдают себе отчет в том, что их меры носят характер лишь «вспомогательного инструмента». Основным моментом в данном случае является необходимость серьезного реформирования институт медресе в государстве. Первый раз об этом заговорили после резонансного акта в 2014 году в кадетском училище, когда погибло более 140 человек, большинство из которых были несовершеннолетними. Правительство тогда запустило процедуру разработки и принятия «всеобъемлющей программы по борьбе с террором», одной из главных пунктов которой была как раз необходимость реформирования духовных учебных заведений. В частности указывалось на необходимость регистрации и регулирования деятельности медресе, а также внимательного мониторинга источника их финансирования. Наконец-то пакистанцы начали осознавать корень проблемы. В Пакистане сейчас порядка 35 тыс. медресе, из них 95 процентов, по оценкам властей, находятся «в русле закона». Что это означает по пакистанским понятиям, сказать не беремся. Отметим лишь то, что данные учебные заведения предлагают бесплатное образование, что привлекает беднейшие слои населения, и при этом система государственного финансирования таких учреждений фактически отсутствует. Это означает наличие зарубежных спонсоров, которые формируют преподавательский состав и идеологию школы. Например, в свое время первая генерация талибов вышла как раз из таких медресе, и уровень их теологического образования оставлял желать сильно иного. При этом реформа перестройки медресе идет крайне вяло, что обусловлено во многом политическими факторами. В том числе и по причине опасения пакистанских политиков из той же Пакистанской мусульманской лиги (ПМЛ) потерять поддержку консервативных клерикальных кругов, которые собственно с этих самых медресе в общем-то и «кормятся», и которые обеспечивают нужное голосование среди прихожан мечетей. До сорока процентов зарубежных грантов из стран Аравийского полуострова «прилипает» к рукам именно этого сегмента пакистанского общества. Таким образом, процесс реформирования нравится далеко не всем. В этой связи за 16 лет существования программы создания «идеальных медресе» таковых создали только три. ПМЛ является правящей в Пенджабе, и там за время действия всеобъемлющей программы по борьбе с терроризмом было закрыто только два медресе из 14 000. Для сравнения в Синде, где правит оппозиционная Народная партия Пакистана было закрыто порядка 14 тыс. медресе за этой время. Таким образом, на примере этой реформы и битв вокруг нее мы очевидно видим, что природа исламистского террора во многом определяется исключительно борьбой и интересами местных политико-клановых элит. К тому же те же самые террористические группы, питательной средой которых были как раз те самые фанатичные выпускники самопальных медресе, совсем недавно еще вовсю использовались пакистанским спецслужбами для проведения тайных операций как в Афганистане, так и в Индии. В Афганистане вообще с их помощью Исламабад пытался установить лояльный себе режим. Потом нужда в них потихоньку исчезла, уменьшилось финансирование, и в этой связи бывшие агенты Межведомственной разведки стали искать себе новых спонсоров. «Хвост стал вилять собакой», как это часто и происходит тогда, когда спецслужбы имеют дело с откровенными террористами и исламистскими радикалами. И нынешняя ситуация в Пакистане только еще один пример этого.