По оценке американских аналитиков, ключевым вопросом сохранения единства Ирака в среднесрочной перспективе станет проблема реформирования нефтяной отрасли страны. До сих пор попытки Багдада только по предложению проекта такой реформы благополучно торпедировались на разных уровнях практически всеми слоями иракских политических и военных элит. Возникновение «Исламского государства» (ИГ, запрещено в России), одной из причин которого стал именно перекос в сфере участия той или иной конфессиональной группы в распределении финансовых потоков от нефтяного экспорта, эту ситуацию еще больше обострил, а в краткосрочной перспективе усугубит ее еще больше. По причине прежде всего того, что суннитская элита вновь окажется дистанцированной от получения нефтяной ренты. Уже на сегодня сторонники ИГ в принципе не контролируют ни одного серьезного месторождения в Ираке. Часть таких месторождений находится под контролем курдов, которые под шумок борьбы с ИГ установили контроль над территориями, ранее не входившие в зону административной границы Региона Курдистана. Другая часть традиционно находится на юге, в зоне шиитского контроля. В этой связи в США полагают, что вынесенный сейчас правительством законопроект о создании единой нефтяной компании Ирака будет всячески блокироваться как курдами, так и шиитскими лидерами различных фракций, которые борются за свое преимущественное право участвовать в дележе «нефтяного пирога». Общий проект нефтяной реформы, среди которой не только создание единой госкомпании, но и введение новых правил регулирования деятельности частных мелких фирм и пересмотр условий работы для иностранных инвесторов, должен, по идее, завершить почти десятилетний этап неразберихи в этой отрасли. Лоббирует нынешний проект министр нефти Джаббар аль-Луэйби, который старается выстроить нефтяную политику страны в более прагматичном направлении. При этом создание единой госкомпании, безусловно, рассматривается Багдадом как некий вариант экономической скрепы распадающейся страны. Нефть дает сейчас, даже в условиях волатильности мировых цен на углеводороды, примерно треть валового внутреннего продукта. Две трети всего объема нефти добывается в Басре и вокруг нее. Это шиитские районы влияния. Территории, контролируемые иракскими курдами, дают 13 процентов всего экспорта. При этом надо учитывать, что сюда не входят т.н. «спорные территории», которые формально в состав курдской автономии не входят, но фактически аннексированы Эрбилем в рамках борьбы с ИГ и операции по взятию Мосула. В последнем случае они захватили два месторождения, которые официально находятся под юрисдикцией Багдада. Ну и, конечно, зона Киркука, которую каждая из сторон считает «своей». «Суннитские территории» при этом дают ничтожно малый процент добычи. Конституция страны, которая, кстати, была написана американцами после свержения режима С.Хусейна и принималась без всякого участия в этом тех же суннитов, породила, помимо прочего, и серьезные разногласия между различными этническими и конфессиональными группами по вопросу нефтяной отрасли. Это касается, прежде всего, нынешней модели федерального устройства нового Ирака, а также закрепленного права государства владеть всеми нефтяными месторождениями, существовавшими на момент принятия конституции. Но там не было ни слова о тех полях, где еще не шла добыча на тот момент времени. Подразумевалось, что Багдад в этом случае должен отдельно договариваться с местными властями. Это дает тем же курдам козырь в дискуссиях с Багдадом: они контролируют согласно принятому в 2017 г. в автономии «закону о нефти и газу» ряд месторождений, на которых на момент принятия конституции разработка еще не велась. Багдад в свою очередь настаивает на ревизии указанного закона на предмет его соответствия национальному законодательству. Шиитские элиты также не однородны. В той же Басре сильны настроения создания на базе девяти шиитских провинций образования, аналогичного курдской автономии, с целью установления полного контроля над находящимися там нефтяными скважинами исключительно шиитскими органами власти.
Таким образом, на сегодняшний день мы имеем только две силы, которые заинтересованы в сохранении единого экономического пространства страны: это собственно центральные власти в Багдаде и сунниты, которые выступают за централизованное распределение доходов от нефти через федеральные транши просто в силу того, что сами они весомых месторождений углеводородов не контролируют. Создание и экспансия ИГ, в общем-то, были попыткой эту проблему решить силовым путем, но эта попытка, как мы видим, провалилась. При этом Багдад очень медленно, но все-таки пытается обуздать нефтяной сепартизм регионов. В 2016 году по инициативе премьер-министра Х.аль-Абади. «Южная нефтяная компания» (контролировала добычу в Басре) была разделена на две части Dhi Qar Oil Company и Basra Oil Company, что позволило увеличить конкуренцию. Но при этом он привел в кабинет нового министра нефти в лице Д.аль-Луэйби, который как раз и возглавлял почившую в бозе «Южную нефтяную компанию» с 2003 по 2008 годы. Таким образом, премьер восстановил свой контроль над «шиитскими месторождениями нефти» , а заодно выполнил требования одного из шиитских вождей М.ас-Садра «о создании правительства технократов». Д.аль-Луэйби — технократ, начинал свою успешную карьеру еще во времена С.Хусейна и очень хорошо знаком с большинством руководителей иностранных нефтяных корпораций. Его основная задача на сегодня — достигнуть компромисса с Эрюилем по вопросу продажи всей нефти, которая добывается в курдской автономии, только через федеральные институты взамен на транши из Багдада. Этого он пока добился. Вторая задача более важная — провести глубокое реформирование нефтяной отрасли с выходом на реанимацию Национальной нефтяной компании, что будет сделать гораздо сложнее в силу внутриконфессиональных и межконфессиональных противоречий. Но само создание такой компании еще не означает решения вопроса сохранения централизации страны. Сепаратизм курдов будет возрастать пропорционально повышению цен на нефть, как только будет падать зависимость от траншей из центра. В этой связи согласимся с высказываниями ряда арабских экспертов, которые говорят уверенно о том, что следующая война после ИГ будет с курдами. И это похоже на правду, хотя существуют и свои нюансы. Перспектива такого столкновения будет во многом зависеть от того, кто победит в схватке за установление своего влияния в Эрбиле — Иран или Турция, а также от динамики все тех же цен на нефть; позиции западных стран, которые пока не поддерживают тенденцию на распад Ирака, и успехов нынешнего кабинета министров в их попытках глубинного реформирования нефтяной отрасли Ирака.