Представители Алжира, де-факто участвующие наряду с Кувейтом в посредничестве между Катаром и Саудовской Аравией, отмечают, что сложность в нахождении точек соприкосновения в данном случае обусловлена главным образом не иранским, а турецким фактором.
Согласно данным алжирских источников, во многом именно внешнеполитическая гиперактивность турецкого президента Реджепа Тайипа Эрдогана в регионе и резкий рост влияния здесь Анкары, и способствовали разрыву, произошедшему между Дохой и Эр-Риядом.
Подобную уверенность во взглядах на ситуацию представителям АНДР придало их неофициальное участие в попытках налаживания диалога. По их данным, Саудовская Аравия и ее союзники готовы закрыть глаза на ирано-катарские связи, понимая значение взаимодействия для Дохи с Тегераном по газу при соблюдении условия, что катарская территория «не станет заповедником для «Хизбаллы» и КСИР».
Согласно алжирским источникам, разрыв КСА и ее союзников с Катаром произошел именно в тот момент, когда последний продемонстрировал готовность реально воплотить в жизнь соглашение с Турцией 2014 года относительно создания на своей территории полноценной турецкой военной базы, куда и стали прибывать подчиненные Анкаре военные. Именно ее закрытие, согласно данным АНДР, является первым в списке «действительных требований» просаудовского блока.
Примечательно, что 26 июня Катар получил в связи с этим еще одну «черную метку», когда Бахрейн обвинил его в стремлении создать «военную эскалацию» за счет привлечения иностранных солдат: «Спор с Катаром касается политики и безопасности, и он не новый, но он никогда не носил военного характера. Развертывание же иностранных войск с их бронетехникой вызовет для него неизбежные и более серьезные последствия. Некоторые региональные державы ошибаются, считая, что их вмешательство пройдет незамеченным. В их же интересах уважать уже сложившуюся региональную систему безопасности, единственно способную решить» спор между Катаром и ее соседями, представляющими Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ)», — так написал в своем Twitter шейх Халед бен Ахмед Халифа, министр иностранных дел королевства, которого алжирские источники нередко упоминают «как заместителя главы саудовского МИДа по делам группы островов Бахрейн».
О степени заинтересованности Турции свидетельствует то, что Р.Т.Эрдоган попытался включиться в этот спор, заявив, что запрос противников Катара о закрытии турецкой базы «противоречит международному праву».
Между тем, именно наличие мощной турецкой поддержки за спиной вкупе с иранской позволяет Катару сохранять в столь сложной ситуации «невозмутимость». На фоне продолжающих прибывать на его территорию турецких военных его МИД спустя неделю заявляет о подготовке «достойного ответа» на «список из 13 требований», выдвинутых просаудовским блоком, «в соответствии с национальными интересами и требованиями суверенитета».
«Введенная блокада (просаудовским блоком – авт.) имеет целью не борьбу с терроризмом, а вмешательство в его внешнюю политику и посягательство на суверенитет Катара», — так ответил на них директор бюро правительственных коммуникаций шейх Халифа бен Ахмед Аль Тани, который, согласно данным алжирских источников, направил запрос еще одному посреднику – государственному секретарю США Рексу Тиллерсону, что «список заявок будет более разумным и достижимым».
Подобная острота реакции, согласно алжирским источникам, обусловлена тем, что и в Саудовской Аравии, и в ОАЭ усматривают в этом «еще одно проявление намерения Эрдогана по воссозданию бывшей Османской империи».
В этом же ряду находятся и претензии относительно «Братьев-мусульман». В понимании Эр-Рияда и его союзников Катар является лишь их «транзитным распространителем, тогда как истинным хозяином служит сам Эрдоган, использующий эмира Тамима для ведения подрывной работы в регионе».
Соответственно, алжирские источники указывают, что в сложившейся ситуации «турецкая опасность» становится для них более серьезной, чем иранская в силу того, что Анкара располагает целым рядом козырей, отсутствующих у Тегерана. Это наличие единой суннитской составляющей, что делает Турцию в глазах основной части населения аравийских монархий «лояльной» в религиозном отношении страной и более серьезных в военно-техническом отношении силовых рычагов.
О степени влияния Турции на ситуацию в регионе по алжирским источникам свидетельствует то, что при Р.Т.Эрдогане объем торговых отношений со странами Залива вырос почти в пять раз, причем значительная часть местных бизнесменов фактически переориентировалась на отношения с Анкарой и теперь, судя по всему, она пытается «монетизировать» это в большую политику.
Между тем, согласно алжирским источникам, подобное обострение между КСА и Турцией создает серьезный риск для созданных Эр-Риядом позиций в ряде стран региона, в том числе в Сирии, которые тот выстроил во многом с опорой на турецкие возможности.
Также подобная ситуация, при которой вмешательство иностранных держав раскалывает аравийские монархии, с точки зрения Алжира, демонстрирует «эфемерность организации ССАГПЗ». Данная картина особенно отчетливо просматривается с учетом того, что Эр-Рияду не удалось мобилизовать против Дохи остальных ее членов, включая Кувейт и Оман.
Но еще большая уязвимость КСА в данном случае возникает в привязке к ее возможностям эффективно бороться с попытками Ирана укрепить свое влияние в регионе. Это не только демонстрирует неспособность сторон создать организовать реальный «антишиитский» фронт, но и создает опасную перспективу для возможного взаимодействия между Анкарой и Тегераном с целью совместного «дележа саудовского наследства».
Это, согласно алжирским источникам, делает более реалистичной задачу Р.Т.Эрдогана по восстановлению спустя 100 лет турецкого влияния на Аравийском полуострове.
В данном случае противостоять сразу двум региональным сверхдержавам просаудовскому блоку будет крайне тяжело. Для этого ему неизбежно придется заручиться иностранной помощью, которая может быть при определенных обстоятельствах оказана США, что, опять-таки, согласно алжирским источникам, лишь приведет КСА и ее союзников к превращению в «ближневосточные Пуэрто-Рико».