Война в Ираке была заранее объявленной — еще в конце зимы 2002 года эксперты всерьез обсуждали, будет ли нанесен американский удар в ближайшие сроки. Но и мирное урегулирование этой войны было начато еще до 20 марта 2003 года. В течение истекшей зимы в ходе многочисленных международных переговоров, в том числе между представителями РФ и США, в открытую или конфиденциально, проговаривались разные варианты мирного урегулирования — на тот случай, если война все же начнется.
И вот в первые дни апреля наблюдается буквально поток высказываний на эту тему. Президент РФ Владимир Путин: «Россия будет стараться вернуть иракскую проблему на площадку ООН». Глава МИД РФ Игорь Иванов: «План (мирного урегулирования) лежит на столе Совета Безопасности ООН». Костас Симитис, министр иностранных дел Греции, председательствующей в ЕС: «Иракцы и все арабские страны будут испытывать недоверие к руководству Ирака, если оно будет состоять из людей, начавших войну». Министр иностранных дел Великобритании Джек Стро: «После войны представители других государств смогут участвовать в политическом процессе в Ираке только как консультанты. Правительство страны должно состоять из иракцев».
Позиции очень разные, но все уже говорят о мире. Некоторый сдвиг можно усмотреть и в позиции Вашингтона. По словам министра иностранных дел Австралии Александра Даунера, США стремятся как можно скорее передать власть в Ираке временному правительству, которому будет помогать посланник ООН, действующий на правах советника или посредника иракской администрации.
В самом начале войны, в администрации Буша речь шла исключительно о прямом военном управлении Ираком американским генералом, и о том, что ООН нельзя допускать к иракским делам ни в каком виде.
Высказывания эти — надводная часть айсберга начавшихся сейчас консультаций по вопросу о том, что делать дальше в Ираке и с Ираком. Технология перехода от войны к миру одна и та же уже не первое тысячелетие — мир заключают тогда, когда наступает усталость от войны. Начало — или признаки начала — такого процесса мы сейчас и видим.
Конечно, сейчас никто в Вашингтоне вслух не говорит о выходе из нее, но пищи для размышлений появилось немало, и думать хотя бы на теоретическом уровне о разных вариантах мира там уже пытаются.
План мирного урегулирования, лежащий, по словам Игоря Иванова, «на столе Совета Безопасности» — очень приблизительная схема, состоящая из очевидных вещей. По психологическим причинам нет смысла выкладывать на упомянутый стол полностью прописанные положения и нормы — их, наверняка, отвергнут. Но можно пригласить воюющие и иные стороны к совместному разговору о том, с чего начать и чем продолжить.
Понятно, однако, что начинать надо с прекращения огня, и ясно, что об этом надо заранее и долго договариваться обеим сторонам. Обычно огонь прекращают тогда, когда есть общая идея того, что должно за этим последовать. И еще одна мелочь — для таких договоренностей лучше, чтобы были именно две стороны, а не одна, противостоящая хаотичной партизанской массе.
Договариваться о прекращении огня, конечно, можно и в «узком составе», напрямую или через одного посредника. Но далее в любом случае вопрос должен быть возвращен в Совет Безопасности ООН. Так проще для всех, потому что любые договоренности, утвержденные Совбезом, имеют обязательную силу для всех государств, и другие варианты просто не столь надежны. И это независимо от исхода войны, независимо от того, какая власть будет в Багдаде.
Создавать параллельную ООН систему правовых документов для послевоенного Ирака только кажется простым делом, и любой международный юрист придет в ужас от такой перспективы. Ведь США и прочие инициаторы войны не отменили международное право целиком, оно существует и будет присутствовать во множестве будущих судебных решений, имеющих юридическую силу, в том числе связанных с коммерческими контрактами.
ООН — организация, в которой отработано множество процедур, имеющих отношение к послевоенному урегулированию. За последние годы у ООН накопился в этом плане как хороший, так и горький опыт. Можно вспомнить Югославию, Афганистан, Тимор, Камбоджу. Если по мере вывода войск потребуются гарантии безопасности в виде международных сил поддержания безопасности, как в Афганистане, то их может отправить в Ирак тот же СБ ООН. Есть опыт решения и гуманитарных проблем, экономического восстановления страны. И здесь механика работы давно отлажена, и, главное, ни у кого в мире не будет вызывать вопросов.
В Ираке есть и особая проблема, которую как-то успели забыть — это иракские программы оружия массового поражения (ОМП). Есть заявление генерального секретаря ООН, что заключение о наличии или отсутствии ОМП могут давать только международные инспекторы ЮНМОВИК и МАГАТЭ. И если сейчас американцы найдут или «найдут» такое оружие в Ираке, то лишь инспекторы ООН могут зафиксировать этот факт официально. Без них над такой находкой навсегда останется знак вопроса.
Для России, и не только для нее, есть особо чувствительные вопросы в иракском урегулировании, и это, прежде всего, ее законные экономические интересы в Ираке. РФ сотрудничала с Ираком в строгом соответствии с теми нормами, которые были установлены Советом Безопасности ООН в режиме санкций. И таких стран в мире есть еще несколько.
Но никакие сделки по схеме «признание реальностей в Ираке в обмен на сохранение части контрактов» не обсуждались, не обсуждаются, и для этого есть серьезные причины. Никто не отрицает, что мирное урегулирование потребует компромиссов, серьезных уступок от всех участников этого процесса. Вопрос в том, где именно компромиссы вообще возможны. Видимо — опять же в международно-правовой сфере. Например, следует заметить, что официальные лица российского государства очень аккуратно обращаются со словом «агрессия» применительно к нападению США и Великобритании на Ирак, используя целый веер синонимов и ссылаясь на то, что юридические определения здесь может выносить лишь Совет Безопасности ООН. Здесь компромиссы не исключаются. Но уже не раз было сказано, что помогать легитимизировать в ООН неправомерную акцию в Ираке Москва не будет.
Напомним, что уже выдвинуто требование созвать чрезвычайную сессию Генеральной Ассамблеи ООН, которая помогла бы вывести из паралича Совет Безопасности. Так что возможности маневра тут хотя и есть, но невелики.
В итоге же рано или поздно, в жестком или мягком варианте, война будет закончена, и мир будет достигнут. И тогда всем странам придется делать выводы из всего происшедшего и создавать такой миропорядок, такое международное правовое сотрудничество, такие правовые основы, чтобы их было тяжелее нарушать даже такому мощному государству как США. Потому что ни России, ни, допустим, Франции, Германии или Китаю не нужен мир, поделенный заново на противостоящие блоки, еще неизвестно даже какие. И общее настроение этих стран — вовлекать все государства, в том числе увязшие в войне, в создание более безопасного мира.
Помочь США выйти из сложившейся ситуации — фактор глобальной безопасности и стабильности Европы, Азии и всего мира. Поэтому впереди — долгая работа ради компромисса, а не конфронтации.