Особенности становления международной политики молодого наследника саудовского престола продолжают оставаться предметом пристального внимания политических обозревателей и многочисленных комментариев, увы, нелицеприятных для официального Эр-Рияда. Вот и американские авторы отметились характерным материалом в издании National Interest, хоть и не самом авторитетном, пишущем на внешнеполитические темы, но, тем не менее, занимающем свою нишу среди американских СМИ и нишу, отнюдь не последнюю.
В статье, которую можно перевести как «Великое светило саудовского королевства» проводится аналогия между деятельностью 33-х летнего наследного принца и не кем иным, как халифом Язидом бен Муавией. Речь идет о курсе на бескомпромиссную борьбу с шиизмом на Ближнем Востоке, такую же, как вел халиф Язид в 680 году против последователей Халифа Али (последнего из 4-х канонических праведных халифов ислама). Действительно, некоторая историческая параллель прослеживается, если исходить из сложившейся двух полярности силы в регионе – между Саудовской Аравией и Ираном. Нечто подобное существовало в седьмом веке между властью Халифа Али, в Багдаде и наместником, халифом (мы намеренно пишем его титул с прописной буквы, ибо Муавия, хоть и происходил из знатного рода одного из противников, а впоследствии, сторонников Пророка и занимал пост наместника в Дамаске, не может сравниться с Халифом Али) Язидом, правившим на территории нынешней Сирии. Разумеется, сам Муавия считал по-другому, и сохранившаяся переписка между ними вполне современна в понятийном смысле и с точки зрения выражения претензий и проекции амбиций. Точно так же, как некогда у Кербелы, сторонники Муавии окружили маленький отряд сына Халифа Али, родного внука Пророка, Хусейна и, практически полностью, истребили его, убив не только Хусейна, но и еще нескольких его родственников и потомков Пророка, навсегда сделав их мучениками в глазах будущих шиитов, так и принц Сальман выбрал своей целью ливанскую «Хизбаллу», относительно небольшую военизированную группировку, вернее, военное крыло ливанского одноименного общественно-политического движения.
По мнению National Interest, «выволочка», устроенная недавно в Эр-Рияде, Сааду Харири, премьер-министру Ливана, есть не что иное, как «первый выстрел по «Хизбалле» в этом сражении». Главным «преступлением» С.Харири (правительство которого в значительной части финансировалось из королевства) в глазах саудовского руководства стало то, что он воспринимает «Хизбаллу», как составную часть правительства национального единства в Ливане. И пошел на этот шаг для того чтобы снизить раскол Ливана по религиозному, сектантскому признаку, вновь обострявшемуся в стране на фоне той вакханалии с тем же оттенком, которую устроили в соседней Сирии, саудовцы и их покровители из стран Запада.
Автор статьи, Мухаммед Айюб, пишет в ней: «Отстранение «Хизбаллы» от власти в Ливане сделает эту страну неуправляемой и несостоятельной. Это нарушит баланс сил, поскольку мир и спокойствие в Ливане зиждутся на равновесии военно-политического потенциала основных конфессий. Кроме того, военный потенциал «Хизбаллы» не сравним с саудовским. На самом деле, целясь в «Хизбаллу» саудовский режим имеет ввиду Иран, и намерен ограничить его влияние, тем самым достигнуть такого положения вещей, при котором бы последний признал гегемонию Эр-Рияда в регионе».
Так же, в седьмом веке, воспринимался отказ имама Хусейна признать главенство Муавии, как угроза политическому и религиозному единству тогдашних мусульман и подобно Язиду, правящий саудовский дом считает сегодня, что его «законное религиозное верховенство» подвержено опасности, пока Иран отказывается признать главенство королевства на Ближнем Востоке.
«Для достижения этой цели Эр-Рияд использует экстремистскую идеологию, поддержав создание таких группировок как «Аль-Каида» и «Исламское государство» (обе организации запрещены в России), сторонники которых, по мере роста их опыт и влияния, могут обратить свой разрушительный импульс против их же создателя, надеявшегося, что может купить их расположение путем значительных финансовых влияний. Те, однако, могут иметь свои собственные взгляды на существующий порядок вещей, особенно теперь, когда их вынуждают возвращаться обратно в королевство из Сирии, Ирака, Ливии».
Автор статьи полагает, что «Иран может продолжать вести свою внешнюю политику, не взирая на все это, а также на санкции и противодействие со стороны крупных западных держав. Его роль и влияние, например, в Ираке очень велики, а вклад подразделений, обученных и поддерживаемых Ираном в разгром ИГ весьма значителен. Политическое влияние Ирана в Ираке выше, чем американское, несмотря на присутствие военного контингента США в стране». Успешно действует Иран и на сирийской территории, поддерживая наступательные операции правительственных войск.
National Interest считает «Хизбаллу» самостоятельной силой в Ливане, «действующей бок о бок с Ираном по причине совпадения их интересов, а не плетущей заговоры с последним. И уровень доверия, существующий между ней и Тегераном, отличается от такого же, между саудитами и их союзниками в регионе». В случае с последними, речь идет о тотальном доминировании и контроле, что самым пагубным образом сказывается, например, на деятельности ССАГПЗ. Очевидно, что ставка Эр-Рияда на властную монополию не устраивает ОАЭ и Бахрейн, которые постепенно отходят от линии КСА.
National Interest скептически относится к успеху подобной линии наследного принца в отношении Ирана. Наоборот, крупнейшие суннитские неарабские страны занимают позиции либо нейтральные, либо более близкие к иранским, как Турция, например, также выступившая на стороне Катара в его противостоянии с Эр-Риядом. К слову, кризис с Катаром и его последующее сближение с тем же Ираном представляет собой прямое следствие нынешней саудовской внешней политики и наглядный пример того, к чему она приводит в регионе Персидского залива.
В подтверждение концепции, описанной в статье National Interest, в столице королевства 26 ноября открылась первая встреча министров обороны т.н. «исламского военного альянса по противодействию терроризму». Председательствовавший на ее открытии, принц Мухаммед бен Сальман заявил, что «свыше 40 государств подтвердили свою приверженность альянсу и взаимодействуют с ним в военной, стратегической, политической и финансовой областях».
«Главная угроза терроризма происходит от искажения нашей исламской доктрины, — подчеркнул наследник саудовского престола, — чему мы не позволим произойти никогда». Если «искажение» относится к саудовскому видению сути ислама, то не трудно сделать вывод о правильности оценки National Interest основного содержания той линии, которую, судя по всему, будет реализовывать будущий саудовский монарх. Если даже американское издание решило позволить себе скептические оценки стратегии Эр-Рияда на внешнеполитической арене, пускай и осторожные, но вполне прагматично изложенные, то можно сделать вывод: не все в Вашингтоне испытывают удовлетворение или оптимизм от действий КСА. В том числе и в Йемене, где действия сил просаудовской коалиции все чаще становятся объектом критики со стороны различных западных общественных, гуманитарных и правозащитных организаций. 28 ноября в Лондоне открывается заседание стран йеменской «четверки»: США, Великобритании, Саудовской Аравии и ОАЭ. По всей видимости, участники будут пытаться найти решение гуманитарной катастрофы, охватившей эту страну после блокады портов и аэропортов, введенной силами коалиции в ответ на ракетные обстрелы хоуситами и союзными им силами йеменской армии саудовских городов и военных баз. К сокращению числа обстрелов блокада не привела, ракеты хоуситов к тому же, летают все дальше, но вот поставок медикаментов в порт Ходейда не отмечено с января месяца.
Вся дипломатия Эр-Рияда в йеменской авантюре свелась к объявлению награды за головы лидеров хоуситов, начиная с 30 млн долларов США за их лидера, и по 20 и 10 млн за ближайших помощников и командиров отрядов племен и армейских подразделений, противостоящих силам просаудовской коалиции. Желающих получить награду пока не замечено, так же как, роста стран, сочувствующих саудовской позиции во внутрийеменском конфликте.