Состоявшийся 12 декабря первый, после 20-летнего перерыва, визит Биньямина Нетаньяху в Брюссель – на этот раз, в качестве гостя саммита министров иностранных дел 28 стран-членов ЕС – был и первым зарубежным вояжем премьер-министра Израиля после заявления президента США Дональда Трампа о признании Иерусалима столицей Израиля.
«Фронт» и «тыл» иерусалимской дипломатии Израиля
Приглашение Б.Нетаньяху в Брюссель пришло еще несколько месяцев тому назад от имени главы МИД Литвы, которая в последние году проявляет очевидный интерес к дипломатическому сближению и многоплановому сотрудничеству с еврейским государством. Израильский премьер-министр с готовностью использовал эту возможность, чтобы обсудить с европейской внешнеполитической элитой иранскую угрозу безопасности Ближнего Востока, и в этом контексте – ситуацию в Сирии и Ливане. И эти же темы должны были стать предметом второго за последние полгода делового разговора Б.Нетаньяху с президентом Франции Э.Макроном в Париже днем ранее.
Однако драматическая декларация президента США и сопровождавшие ее события серьезно изменила повестку дня. Это стало понятно на фоне волны официальных осуждений и дипломатических протестов в европейских странах, как на решение Д.Трампа, так и на официальную реакцию Б.Нетаньяху, содержащую призыв к мировым лидерам «понять невозможность мира без признания Иерусалима столицей Израиля». И особенно – его призыв к европейцам «немедленно проследовать примеру американцев и перенести в Иерусалим посольства своих стран».
О том, что он готов к подобному развитию событий, Б.Нетаньяху дал понять накануне отлёта. В интервью израильскому англоязычному изданию The Times of Israel премьер-министр Израиля, заявив о своем уважении к Европе, одновременно объявил о своей неготовности принимать двойные стандарты с ее стороны. За примерами «лицемерия официальных институтов ЕС», по его мнению, не надо было далеко ходить, ибо «слыша оттуда мнения, осуждающие историческое заявление президента США Дональда Трампа, я не слышал осуждений ракетных ударов по Израилю».
Думается, что Нетаньяху мог позволить себе подобный, не вполне привычный для дипломатических форматов такого рода, резкий демарш, не только из-за гарантированной поддержки его позиции Белым домом и Конгрессом США, но нечастой в его политической практике солидарности в израильском политическом классе и израильском обществе в целом.
Так, мониторинг общественного мнения, проводимого Институтом Смита по заказу газеты The Jerusalem Post начиная с момента инаугурации Д.Трампа в качестве президента США, он пользуется стабильно высоким рейтингом у израильского общества в качестве лидера, который понимает реальные проблемы и интересы Израиля и однозначно привержен гарантированному поддержанию национальной безопасности еврейского государства. Поэтому деятельность израильского руководства, в том или иной степени вытекающая из контекста нынешних отношений с США, пока имеет у израильтян вполне ощутимый кредит. Еще менее тривиальной является одобрение бескомпромиссной линии главы правительства со стороны израильских политических элит, о чем мы подробно писали в предыдущем тексте.
Имея такую поддержку в тылу, Б.Нетаньяху мог себя чувствовать себя в диалоге с европейскими партнерами, союзниками и критиками Израиля, вполне уверенно. Что было актуально в свете довольно агрессивного настроя европейских чиновников. Так, верховный комиссар по иностранным делам и политике безопасности ЕС Федерика Могерини еще накануне пообещала, что вместо запланированного Б.Нетаньяху обсуждения темы иранской ядерной угрозы, ему придётся «отчитываться» за отсутствие прогресса на палестино-израильском треке. А статус встречи премьер-министра с главами МИД государств-членов союза был по ее настоянию, перенесен из здания посольства Литвы в штаб квартиру Еврокомиссии, и снижен до уровня «неформального завтрака» под личным контролем Могерини, которая предупредила, что весь отведенный на встречу час будет посвящен «проблеме Иерусалима».
В этой ситуации Нетаньяху, обсуждая навязанную ему тему, мог менее, чем обычно, заботиться о выборе выражений – хотя и оставался при этом в рамках дипломатической корректности. Израильский премьер-министр по информации СМИ, возложил ответственность за дипломатический тупик на самих европейцев, отметив, что именно брюссельская бюрократия и отдельные европейские лидеры «зациклены на проблему поселений [«Зеленой черты»] не обращая внимания на отказ палестинцев признать еврейское государство в каких-либо границах». И тем самым «вводят палестинцев в заблуждение, создавая у них иллюзию того, что решение об окончательном урегулировании может быть навязано Израилю извне».
Притом, что диалог, как отметил впоследствии премьер-министр Израиля, «проходил в режиме взаимного уважения», в дальнейших обсуждениях с официальными лицами ЕС, с учетом атмосферы в Брюсселе, особого смысла не было. Отменив встречу с председателем Еврокомиссии Жан-Клодом Юнкером, Нетаньяху отбыл домой, вероятно, убедившись в очередной раз в правильности характерного для «европейской политики» Иерусалима курса. Вместо общения с брюссельской «евро-бюрократией» углублять двусторонние отношения с ключевыми европейскими странами, такими, как Великобритания и Германия (которые, наряду с США и Индией, входят в четверку ближайших союзников Израиля), также Италией и «ново-старыми демократиями» Восточной Европы.
Потенциал взаимных (не)пониманий
Именно к этим и иным европейским столицам Нетаньяху и обратился через голову Евросоюза, выразив накануне встречи с главами МИД в заявлении для прессы уверенность, что (вопреки утверждениям Могерини, что «Евросоюз не оправдает ожиданий Нетаньяху») все страны Европы последуют примеру США.
Но тут израильское руководство, на первый взгляд, и получает непреодолимое препятствие в лице лидеров стран-ближайших европейских партнеров Израиля, и ключевых партнеров Вашингтона и его союзников по НАТО, которые почти солидарно выступили против иерусалимской декларации Д.Трампа. Так, о несогласии с политикой США в этом вопросе выразила премьер-министр Великобритании Т.Мэй, объяснив свой шаг уверенностью, что позиция США не способствует мирному процессу. Те же сомнения озвучили президент Франции Э.Макрон и канцлер ФРГ А.Меркель. В Иерусалиме и Вашингтоне с разочарованием восприняли демарш четырех европейских стран (три члена ЕС — Франция, Италия и Швеция плюс Великобритания), которые вместе с Боливией, Египтом, Сенегалом и Уругваем были инициаторами запроса генсеку ООН о проведении 8 декабря чрезвычайного заседания Совета Безопасности.
Притом, что право вето, которым обладают США, лишало такое заседание какого-либо практического смысла, сам факт его проведения был для Израиля и США неприятным, хотя и ожидаемым моментом. Тем более что по завершению заседания послы Франции, Германии, Италии, Швеции и Великобритании также сочли нужным еще и отдельно выразить совместную «тревогу по поводу признания США столицей Израиля Иерусалима». Чей статус, по мнению этих послов, «должен быть определен путем переговоров между Израилем и палестинцами в рамках окончательного соглашения».
Наиболее свежим, на сегодняшний день, примером европейских реакций на признание Д.Трампом Иерусалима столицей Израиля, стало заявление президента Франции Э.Макрона, согласно которому «традиционная приверженность Франции решению конфликта [Израиля и палестинских арабов] не позволяет Парижу принять демарш США». То же логикой, судя по всему, руководствовалась и Ф.Могерини, которая вновь объявила «идею двух государств [для двух народов] единственным реальным способом решения конфликта между Израилем и Палестиной». Она пообещала активизировать дипломатические усилия для того, чтобы вопреки намерениям, которые, по ее мнению, содержатся в демарше Д.Трампа «обеспечить условия, при которых столица палестинского государства будет в Иерусалиме».
В чем же причина подобной политики стран «старой Европы»? Вряд ли стоит предполагать, что, хотя бы в одной из них кто-то сомневается, какой именно город является реальной столицей Израиля. Дело, судя по всему, состоит в ином: неготовности принять содержащуюся в новом подходе администрации США «инфляцию парадигмы Осло», в свое время легитимизовавшей подход, при котором понятия «палестино-израильский конфликт» и «ближневосточный конфликт» воспринимались как синонимы, в качестве базового принципа региональной дипломатии некоторых стран и международных организаций типа ЕС и ООН.
Потому лишение палестинских арабов их ранее чуть ли не монопольного влияния на характер, содержание и динамику арабо-израильского урегулирования, и снижение статуса ПНА/ООП до уровня одного из периферийных субъектов регионального процесса, не может восприниматься «спонсорами Осло» иначе, чем недопустимое изменение правил региональной и международной политической игры. (Найдя, как мы отмечали, в этом союзников в лице немалой части внешнеполитических элит США, прежде всего, аппарата Госдепа). Именно это обстоятельство Ф.Могерини, вероятно, и имела в виду, когда реагируя на просьбу Б.Нетаньяху к европейским институциям «не выдвигать никаких мирных инициатив прежде американцев», заявила, что Евросоюз, «как крупнейший донора ПНА и ведущий торгового партнера Израиля, имеет право и обязанность быть услышанным» в делах региона.
На практике это означает, что такие деятели, как Магерини, Макрон и их единомышленники в других европейских столицах, настаивают на сохранении предложенных четверть века назад и уже, по мнению многих в США и Израиле, исчерпавших себя рамок «палестино-израильского мирного процесса» (ныне стыдливо именуемого «политическим»). И соответствующих пониманий, из которых, например, следует, что палестинский арабский терроризм и израильская поселенческая активность в Иудее и Самарии достойны равного осуждения как «моральные эквиваленты» – с чем, разумеется, в Иерусалиме и Вашингтоне решительно не готовы согласиться.
Впрочем, на этот раз «провести» выраженные в духе таких пониманий резолюции в институтах ЕС сторонникам данного взгляда на вещи пока не удалось. Заслуга в этом во многом принадлежит лидерам «новой Европы», прежде всего, странам Вышеградского блока. Так, попытку организовать «солидарное» осуждение странами Европейского союза решения Дональда Трампа признать Иерусалим столицей Израиля, 7 декабря заблокировала Венгрия. В тот же день о признании западной части Иерусалима столицей Израиля объявила также Чехия, президент которой, Милош Земан в интервью чешскому ТВ признал, что решение Трампа «сделало его счастливым… и мы [Чехия] рано или поздно последуем примеру США, переведя в Иерусалим наше посольство».
Притом, что пафос этого заявления несколько снизил премьер-министр и глава МИД Чехии, уточнивший, что речь в любом случае идет о «западной части городах, в границах линии перемирия по состоянию на июнь 1967 года», позиция Венгрии и Чехии вынудила Брюссель ограничиться упомянутым заявлением Федерики Могерини. И именно с возможностью продолжения этой динамики была, вероятнее всего, связана диспропорционально резкая реакция руководства ЕС на уверенность Нетаньяху, что рано или поздно «все или большинство европейских стран переместят свои посольства в Иерусалим, признают город столицей Израиля и будут тесно с нами сотрудничать в деле безопасности, процветания и мира».
Внешние субъекты
Так или иначе, вопрос о статусе Иерусалима, в региональном контексте – вполне периферийный (как и палестино-израильский конфликт в целом) на фоне реальных проблем и противоречий, разрывающих Ближний Восток вновь, хотя и надо полагать, ненадолго, стал фактором глобальной политики. Потому не вызвало удивления что к теме Иерусалима, помимо США, Израиля, и европейцев (а также, понятно, арабов, Турции и Ирана) посчитали нужным отнестись и иные субъекты, в той или иной степени присутствующие на Ближнем Востоке. Хотя окончательные выводы об их позиции делать рано, в первом приближении можно сделать вывод, что далеко не все из них готовы принять новую политико-дипломатическую реальность как данность – либо демонстрируют смешанные реакции на демарш Дональда Трампа.
Так, российские представители поспешили напомнить, что РФ объявила о «принципиальном признании» Западного Иерусалима столицей Израиля еще 8 месяцев назад, в апреле 2017 года. И пообещала сделать это признание формальным после того, как израильтяне и палестинские арабы договорятся о завершении конфликта на основе идеи «два государства для двух народов», и урегулируют все спорные территориальные вопросы, в том числе и в Иерусалиме, восточная часть которого, по мнению Москвы, станет столицей палестинского государства. (Нетрудно заметить, что в ситуации, которой пребывает «палестино-израильский дипломатический процесс», данное условие делает российское признание Иерусалима израильской столицей пока ни к чему необязывающей фигурой речи). С другой стороны, одним из итогов состоявшейся 11 декабря встречи президентов РФ Владимира Путина и Турции Р.Т.Эрдогана стало заявление, что «решение США признать Иерусалим столицей Израиля дестабилизирует Ближний Восток».
Что, впрочем, некоторые комментаторы, отметив перспективы подписания между Россией и Турцией крупной оборонной сделки, также предложили считать просто необязывающим жестом Путина в сторону Эрдогана, претендующего на роль лидера «сопротивления исламского мира американо-израильским посягательствам на Иерусалим и права палестинцев». Тем более, что буквально в тот же день было выпущено совместное заявление главы МИД России Сергея Лаврова и его коллег из двух, сравнительно новых политических игроков в Восточном Средиземноморье – Индии и Китая, сделанное по итогам их встречи в Нью-Дели. В пункте, имевшем отношение к речи Дональда Трампа, их заявление содержало стандартный призыв «к переговорам с целью создания независимого, устойчивого и территориально целостного палестинского государства, живущего в мире и безопасности с Израилем во взаимно согласованных и международно-признанных границах», но не требовало создания в Восточном Иерусалиме столицы Палестинского государства. Что показательно в свете того, что еще в апреле 2016 года главы МИД России, Китая и Индии на их московском саммите «ультимативно именовали Восточный Иерусалим столицей будущего государства Палестина». На этот же раз Совместное заявление трех министров не упоминало в этом контексте Иерусалим вообще.
Не исключено, что нынешняя реакция Москвы, Нью-Дели и Пекина не была интуитивной, а отражала стремление оптимизировать свои позиции в ближневосточном регионе, в том числе, и с учетом происходящих там геополитических изменений. Некоторым индикатором этого процесса можно считать сходную трансформацию в более широких рамках организации стран, являющихся региональными лидерами (и в этом качестве претендующих на статус «альтернативных центров силы на глобальном уровне») — BRICS, в котором помимо РФ, Китая и Индии участвуют также Бразилия и ЮАР. Если на саммите в Гоа в октябре 2016 года лидеры этих пяти стран прямо называли Восточный Иерусалим столицей будущего Палестинского государства, то в совместном заявлении на конференции этой организации в китайском городе Хаймен в сентябре 2017 эти же лидеры предпочли воздержаться от подобного требования.
Промежуточные итоги
Иными словами, новая политическая и дипломатическая реальность, созданная иерусалимской декларацией Д.Трампа, уже начинает менять устоявшуюся, с конца 90-х гг. прошлого века схему регионального политического процесса – пусть и многие вовлеченные в него субъекты пока либо не готовы её принять как данность – либо демонстрируют смешанные реакции на решение президента США. Первый, возникающий в этой связи вопрос – в какой степени созданная этим демаршем Д.Трампа динамика способна втянуть в процесс и другие страны. Собственно, уже днем 6 декабря с. г. было объявлено, что с инициативой по переводу посольства в Иерусалим к приближенным премьер-министра Биньямина Нетаньяху обратились представители президента Филиппин Роберта Дутерте, а в канцелярии премьер-министра, согласно близким к ней источникам, ожидают обращений дипломатов еще ряда стран, заинтересованных в переводе посольства в столицу Израиля.
Собственно, по словам авторитетных специалистов по международному праву – Алана Дершовица, Рут Лапидот и др., никаких юридических препятствий для размещения диппредставительства любой страны, в Западном Иерусалиме, по поводу принадлежности которого существует консенсус, и который уже 67 лет и является реально-признанной столицей Израиля, не было и раньше. Собственно, именно там и находились многие посольства до появления в 1980 году резолюции СБ ООН №478, принятой в ответ на утверждение Кнессетом «Основного закона об Иерусалиме». Но и эта резолюция (как и резолюция 2334 (2016 г.), осуждающая «поселенческую активность Израиля на оккупируемой территории, включая Восточный Иерусалим») была принята в рамках Главы VI Устава ООН, и, следовательно, носила рекомендательный характер.
Соответственно, отсутствие посольств стран, поддерживающих дипломатические отношения с Израилем, по крайней мере, в западной части столицы Израиля является фактором дипломатического давления, политических разногласий, исчерпавших свое значение идеологически клише или просто моментом бюрократической инерции. И может быть изменено – коль скоро с многолетним «табу» уже покончено.