В ноябре 2017 г. лидеры Кипра, Египта и Греции провели очередную трехстороннюю встречу. Они вновь обсуждали вопросы сотрудничества в энергетической сфере. В скором времени ожидается встреча этих же государств с руководством Италии для обсуждения проведения трубопровода в эту страну через территорию Кипра и Греции. Становится ли ландшафт газового рынка Восточного Средиземноморья более ясным?
Динамика движения
Все началось в 2009 г., когда в Израиле, ранее не имевшем никаких углеводородных ресурсов, нашли газовое месторождение «Тамар» с доказанными запасами в 280 млрд куб. м. Затем было обнаружено еще более крупное месторождение – «Левиафан» — с доказанными запасами в 620 млрд куб. м. В 2011 г. на Кипре открыли месторождение «Афродита» с 120 млрд куб. м природного газа. А в 2015 г. громкая новость пришла из Египта, где в рамках того же Левантийского бассейна было сделано еще более масштабное открытие – месторождение «Аз-Зухр» с его 850 млрд куб. м.
В итоге регион, в котором лишь Египет ранее мог похвастаться коммерческими запасами газа, оказался обладателем порядка 3,8 трлн куб. м этого сырья. Этот показатель больше, чем в Норвегии или Азербайджане (хотя и в разы меньше, чем у таких лидеров как Россия, Катар и Туркменистан), что заставляет задуматься о том, когда, куда, кому и как поставлять этот газ.
Именно этим – обдумыванием и взвешиванием вариантов ответа на поставленные вопросы – страны Восточного Средиземноморья и занимались в последние два года. Открытие «Аз-Зухр» стало в хорошем смысле «последней каплей», заставившей Израиль, Кипр, Египет и Ливан начать процесс сближения, ведь перед странами появилось столько возможных схем заработка, при этом у каждой из них в силу ряда обстоятельств не было необходимых ресурсов для работы по налаживанию самостоятельного экспорт, скажем, в Европу.
Но сближение продолжалось не долго, и политика вновь отрезала доступ к ряду проектов (о проектах подробнее в след. части). В январе – феврале 2017 г. ливанцы начали делать первые шаги для реализации долгожданного тендера на разведку на лицензионных блоках страны, а уже в марте израильский Кнессет принял закон о делимитации морской границы с Ливаном, еще раз подтвердив, что спорный участок площадью 860 кв. км принадлежит Израилю. Естественно Ливан не оставил это без внимания и заявил о том, что Израиль осуществил атаку на суверенитет страны. В июне Турция и Кипр (точнее – Турция) вспомнили о своих территориальных спорах: Турция, в ответ на начало разведочных работ на шельфе Республики Кипр, заявила о том, что она тоже начнет разведку и не только на своей территории, но и на шельфе Турецкой Республики Северного Кипра (самопровозглашенное государство, признано только Турцией), причем любые буровые работы на южном шельфе греки-киприоты должны согласовывать с Анкарой. Тем временем несколько раундов мирных переговоров по объединению Кипра с успехом провалились. А все так хорошо начиналось.
Трубопроводы и контракты
Указанные выше причины, а также ряд других сократили ранее казавшееся чрезмерно большим число возможных вариантов маршрутов экспорта природного газа восточно-средиземноморских стран как между собой, так и в соседние государства и регионы.
В качестве вариантов трубопроводов в самый «запутанный» период развития событий – в 2016 г. – рассматривались следующие варианты: 1) Кипр – Египет; 2) Израиль – Турция; 3) Израиль – Кипр – Турция; 4) Израиль – Кипр – Греция; 5) Израиль – Кипр — Египет 6) Израиль – Египет; наконец, 7) подключение стран региона к проекту экспорта азербайджанского газа в Европу «Южный газовый коридор».
Итак, по понятным причинам на данный момент вышел из игры (ведь когда Кипр сможет объединиться?) маршрут №3 с участием Кипра и Турции.
Маршрут №5 предполагал экспорт израильского и кипрского сырья на завод по сжижению газа в Египте для дальнейшего экспорта СПГ. Однако об этом варианте упоминали лишь раз, и далее, судя по всему, его исключили.
О маршрутах №2 и № 6 в последний раз упоминали в феврале 2017 г. При этом по неподтвержденным данным, Израиль ведет переговоры о поставках своего сырья как с Египтом (№2), так и с Турцией (№6). В ноябре 2017 г. агентство Bloomberg сообщило о том, что главы энергетических ведомств Израиля и Египта провели телефонные переговоры на данную тему. Кроме того, ранее в этом году в АРЕ приняли закон, открывающий для частных египетских компаний возможность импортировать природный газ, что по мнению некоторых израильских экспертов сигнализирует готовность Египта покупать израильское «голубое топливо», ведь правительство таким образом снимет с себя риск, связанный с реакцией населения на сделку с Израилем.
Что касается проекта №7, в июле министр энергетики Израиля сообщил о том, что соглашение с Турцией о строительстве газопровода может быть подписано до конца 2017 г. Важным является тот факт, что летом 2016 г. Турция начала восстанавливать отношения с Израилем после почти шестилетнего перерыва, а в декабре того же года в Израиль вернулся посол Турции.
Вариант №7 отбросим без сожалений, так как произошедшие в последние два года изменения в политической ситуации в Турции лишают это государство поддержки со стороны европейских стран, которые и станут конечными потребителями восточно-средиземноморского газа в случае, если будет решено подключиться к инфраструктуре «Южного газового коридора». Турция упустила свои шансы и ей вряд ли стоит надеяться на вотум доверия для увеличения транзита газа, направляемого в Европу по ее территории.
Лидер гонки и что делать с Египтом?
Очевидным лидером является вариант №4. В ноябре 2016 г. Израиль, Кипр и Греция сообщили о проведении технико-экономического обоснования проекта и заявили, что его стоимость оказалась дешевле, чем предполагалось ранее. В январе стали известны цифры — порядка $6 млрд за морской трубопровод протяженностью 2 тысячи км. Тогда же стало известно о планах вывести трубу к итальянско-греческому интерконнектеру, т.о. выйти на рынок Италии. В апреле 2017 г. прошла очередная встреча глав энергетических ведомств стран Восточного Средиземноморья. Министры энергетики Израиля, Кипра, Греции и (в этот раз) Италии, а также еврокомиссар по вопросам энергетики М.А. Каньете обсудили строительство газопровода и назвали такой маршрут приоритетным для себя проектом. Окончание строительство предварительно намечено на 2025 г. Вот он – лидер.
Тем временем по варианту №1 в декабре тоже было подписано схожее предварительное соглашение между Кипром, Египтом. Однако осмелимся сказать, что окончательной ясности по этому проекту все еще нет и во многом из-за того, что сложно точно предсказать, насколько «экспортоспособными» Египет и Кипр будут в ближайшие годы.
Кипр недавно заявил о том, что решение о том будут киприоты экспортировать природный газ со своего месторождения «Афродита» будет принято в конце 2018 г. после окончания работ по оценке запасов на кипрском шельфе (несмотря на то, что меморандум по трубопроводу с Египтом уже подписан).
Египет же, безусловно, будет наращивать объемы добычи природного газа, и также уже инвестировал и планирует дальше инвестировать в разведку новых месторождений. Однако вопрос состоит в том, смогут ли египтяне сдержать рост спроса на топливо на внутреннем рынке. Именно непомерно выросшее потребление привело к тому, что Египет в 2014 г. стал нетто-импортером углеводородов, и именно этот фактор будет давить на египетский нефтегазовый сектора даже после ввода в строй гигантского месторождения «Аз-Зухр». При этом у Египта есть инфраструктура как для импорта, так и для экспорта СПГ.
В результате Египет находится между двух огней, ведя переговоры как об экспорте природного газа, так и о его импорте. Так, в апреле – мае 2017 г. Каир и Амман подписали ряд соглашений, касающихся существующего, но не функционирующего трубопровода между двумя странами, а также обсудили варианты строительства нового газопровода. В то же время египтяне ведут переговоры о покупке израильского газа (о чем говорилось выше).
Кипр находится в похожей ситуации, с той лишь разницей, что правительство официально взяло паузу и примет решение о том, становиться экспортером или нет по итогам полноценной оценки запасов газа на своей территории.
Единственной реальной договоренностью в этом сложном клубке пока является контракт Израиля с Иорданией, который израильтяне уже начали исполнять. Этот долгосрочный контракт был подписан летом 2016 г. и вызвал негодование иорданцев: местные активисты протестовали на протяжении более чем месяца. Контракт был подписан на 15 лет и пока это единственных долгосрочный контракт среди тех, что восточно-средиземноморские страны начали обсуждать после 2015 г.
Переменные
Однако несмотря на существование явного фаворита среди перечисленных выше вариантов экспортных путей, ситуация может быстро измениться и это будет зависеть от двух важных переменных.
Во-первых, вслед за успехом Египта и Израиля в нефтегазовом секторе у всех стран региона последовал рост активности по разведке сырья. Во всех пяти государствах (включая Турцию) за последний год прошли или были объявлены новые раунды тендеров на получение права на разведку на лицензионных блоках. Буровые разведочные работы уже ведутся на Кипре и продолжаются в Египте. Причем египтяне за последний год сделали еще ряд небольших открытий.
С другой стороны, итоги (тендеров за исключением Египта) сложно назвать очень позитивными. Так, в Израиле на 24 блока было подано лишь две заявки и не самых крупных компаний.
Ливан также не отличился. Страна снова погрязла в пучине внутриполитической борьбы эскалируемой вмешательствами извне. И это ведет к другой важной переменной, неизменному спутнику любых экономических вопросов на Ближнем Востоке – политической ситуации и межгосударственным конфликтам.
Речь идет о территориальных спорах Израиля и Ливана, Кипра и Турции, а также потенциальные проблемы любых из четырех мусульманских стран региона в связи с сотрудничеством с Израилем. По сути появляются два «аутсайдера» — Ливан и Турция. И если для Турции получение очередного клиента для транзита сырья не является критически негативным фактором для развития национального нефтегазового сектора, то для Ливана проблемы с Израилем более чем пагубны. Именно на участие или неучастие Ливана и Турции в восточно-средиземноморской газовой системе указанные факторы окажут наиболее серьезное влияние.
Напомним, что энергетический сектор Ливана находится на начальной стадии развития: в стране были проведены лишь 2Д и 3Д сейсмологические исследования, разграничены лицензионные блоки, по которым только-только начался тендер.
При этом несмотря на изначально крайне высокий интерес компаний, в итоге в октябре 2017 г. лишь один консорциум (правда, из довольно крупных игроков) подал заявку на два блока на шельфе страны.
Политическая нестабильность внутри Ливана (в т.ч. произошедшая в ноябре неожиданная отставка премьер-министра Р.Харири, позже им дезавуированная) не сыграет на пользу ливанскому нефтегазовому сектору в ближайшем будущем.
Ливану необходимо проводить запланированный тендер, несмотря ни на какие политические передряги, и убеждать компании консорциума начать разведку. В случае, если результаты разведки окажутся положительными, будет дан важный импульс для проведение новых тендеров и привлечения новых крупных компаний. Возможно только ощущение близости реальных сырьевых доходов мотивирует ливанский политический истеблишмент обратить внимание на национальную экономику и вывести страну из тупиковой ситуации.
Таким образом, можно ожидать дальнейшего развития проекта трубопровода Израиль – Кипр – Греция – Италия. Этот проект оказался лидеров во многом благодаря тому, что его участники наименее уязвимы по отношению к указанным выше двум переменным. Вопрос о том, подключится ли к этой схеме Египет, и если да, то в какой роли, — остается открытым. Ситуация в ливанском энергетическом секторе может значительно измениться в лучшую сторону лишь в том случае, если политические проблемы не помешают проведению тендера и если далее компании, разрабатывающие один из ливанских блоков, получат положительные данные о запасах сырья на шельфе этой страны.