С момента убийства бывшего премьер-министра Р. Харири в феврале 2005 г. Ливанская Республика находится в состоянии перманентного социально-политического кризиса. Очередное обострение ситуации наблюдается после гибели известного ливанского журналиста, члена антисирийского большинства в парламенте Джибрана Туэйни. Насилие, направленное против участников и сторонников так называемого Движения 14 марта, а также конфликты внутри руководства страны ведут к усилению поляризации ливанского общества в целом и эскалации возникших ранее противоречий. В конечном итоге, комплекс существующих на сегодняшний день проблем может вызвать крайне негативные последствия вплоть до возникновения той или иной формы гражданской войны.
Совокупность угроз внутриполитической стабильности в сегодняшнем Ливане можно условно разделить на три уровня и рассматривать их по нисходящей. Сначала предлагается проанализировать особенности сложившейся ситуации в высших эшелонах власти. Затем следует рассмотреть особенности социально-политических противоречий на уровне отдельных религиозных групп и политических организаций. Наконец, необходимо рассмотреть положение рядовых членов ливанского общества и оценить их позицию относительно вопросов безопасности и проблем политической стабильности в Ливане.
На наш взгляд, сложившуюся на сегодняшний день ситуацию в Ливане наиболее образно охарактеризовал парламентарий, представитель христианского объединения «Корнет Шехван» Самир Франжье. В одном из своих заявлений он отметил: «Мы въехали в новый дом, но не знаем, как в нем жить». Другими словами, ливанское общество переживает тяжелый переходный период, когда все без исключения политические силы могут коренным образом изменить свое положение. Период политической нестабильности продолжается в связи с попытками установить баланс сил в «новом Ливане», при этом значительное снижение уровня безопасности и вероятная эскалация существующих внутриливанских противоречий помещают противодействующие политические силы в специфическую среду, где вполне возможно использование любых средств политической борьбы, включая военные. В лучшем случае ливанцы придут к перекройке привычной карты политических сил в стране, в худшем — Ливан в очередной раз может оказаться перед лицом гражданской войны.
Если говорить о современном ливанском руководстве, то оно находится в непростом положении, характеризующемся невозможностью достижения единства в органах государственной власти. В свою очередь, это в значительной степени объясняет провал попыток проведения согласованной и приемлемой для всех заинтересованных сторон политики и сводит на нет все попытки внутриливанского примирения.
Коалиции, оказавшиеся во власти после «кедровой революции», отличаются крайней неоднородностью. Они создавались для участия в парламентских выборах и при решении реальных проблем вынуждены преодолевать внутренние противоречия. При этом ни одна из противоборствующих группировок так и не смогла обеспечить контроль над властью. В то же время относительно успешные политики не выражают желания идти на компромисс с более слабыми соперниками, в число которых входят и многие «агенты сирийского влияния», которые, несмотря ни на что, все еще остаются элементом ливанского политического ландшафта.
Наконец, современная ситуация усугубляется нерешенностью проблем, тянущихся еще со времен гражданской войны 1975–1990 гг. Постоянно ведутся дискуссии о ликвидации или трансформации системы политического конфессионализма. На второй план вновь отодвинуты острая палестинская проблема и решение вопросов возвращения ливанских политэмигрантов (прежде всего из Израиля).
Потенциальным источником политической нестабильности в Ливане на высшем уровне является ситуация вокруг президента Э. Лахуда. Смена обладателя высшего государственного поста на сегодняшнем, поворотном для социально-политического развития Ливана этапе может еще больше обострить кризисную ситуацию внутри ливанского общества. При этом сохранение президентского кресла за Э. Лахудом вызывает резкое недовольство представителей многих политических сил и оказывает дестабилизирующее воздействие на обстановку в стране.
Сама проблема состоит из двух элементов: это вопрос досрочного прекращения полномочий президента Лахуда и выбор его преемника. Что касается дальнейшего пребывания у власти Э. Лахуда, то, несмотря на резкие заявления многих ливанских политиков — противников президента, в обозримой перспективе отставка главы государства маловероятна. Так, Э. Лахуд продолжает пользоваться поддержкой традиционных просирийских сил, включая «Хизбаллу» и движение «Амаль». К числу сторонников дальнейшего пребывания у власти нынешнего президента присоединился и бывшая «надежда объединенной оппозиции» М. Аун. Кроме того, будучи выходцем из военной среды, Э. Лахуд сохраняет определенную поддержку и в силовых структурах. Другим аргументом в пользу «неприкосновенности» нынешнего президента служат все те же интересы безопасности и стабильности в стране. В частности, из этих соображений сейчас исходят С. Харири и его ближайшие союзники.
Наконец, учитывая конфессиональный характер распределения высших государственных постов (президентом может быть только христианин-маронит), значительное влияние на решение этого вопроса оказывает позиция маронитского патриарха Н. Сфейра. Изначально глава маронитской церкви занял весьма жесткую позицию и заявил о невозможности досрочного прекращения полномочий президента «вопреки конституции». Сейчас Н. Сфейр в определенной степени пошел навстречу оппозиции и допускает, что «в перспективе возможно сокращение периода президентства Э. Лахуда». Как духовный лидер маронитской общины, Н. Сфейр также обеспокоен тем, что любые меры по досрочному отстранению от власти Э. Лахуда могут нанести удар по ее престижу и скомпрометировать перед лицом более организованных и сплоченных общин, например шиитской. Тогда, по нашему мнению, отстранение от власти Э. Лахуда позволит ливанским шиитам потребовать прекращения маронитской гегемонии над высшим государственным постом.
Однако в ливанских условиях, возможно, более важную роль играет выбор преемника Э. Лахуда. Противоречия вокруг этого вопроса могут привести к серьезным разногласиям даже в лагере «объединенной оппозиции». Наиболее активно сейчас в этой области действует генерал Аун. Судя по всему, он стремительно набирает очки как основной кандидат от просирийских сил (правда, официальной реакции по этому вопросу со стороны президента, а также «шиитского альянса» пока не было). Сам генерал официально выступает за дальнейшее пребывание у власти президента Лахуда, однако такую позицию можно объяснить только в контексте его собственных интересов как потенциального кандидата на высший государственный пост.
Дело в том, что, будучи довольно популярным среди рядовых членов общества, генерал, как потенциальный президент республики, не пользуется поддержкой среди представителей ливанского политического истеблишмента, который играет ключевую роль в выборах президента (президент избирается палатой депутатов). Вероятнее всего, сейчас М. Аун старается тянуть время до тех пор, пока не обеспечит себе гарантированное избрание и станет преемником Э. Лахуда. Последнее время генерал проводит многочисленные встречи, чтобы восстановить отношения с прошлыми противниками и позиционировать себя в качестве наиболее перспективного кандидата на президентский пост.
При этом сам по себе генерал Аун — довольно конфликтный политик, и его продвижение к президентскому посту наряду с развернутой им же кампанией против коррупции, несомненно, приведет к новым противоречиям. Так, одним из объектов критики М. Ауна стал политический лидер друзской общины В. Джумблат. Маронитский политик обвиняет его в разграблении фонда, предназначенного для возвращения христианских беженцев в Шуф. Кроме того, он старается выставить В. Джумблата как «угрозу маронитской общине», позиционируя себя при этом как «последнюю линию обороны ливанских христиан».
В целом, можно достаточно обоснованно предположить, что ближайшие президентские выборы (вне зависимости от времени их проведения) будут весьма напряженными. Помимо генерала Ауна в президентскую гонку включаются и другие маронитские политики: правоцентристы, как, например, Б. Харб и Н. Лахуд, а также шехабисты в лице главы Маронитской лиги М. Эдде. Однако наряду с умеренными борьбу за президентский пост вероятнее всего начнут и более радикальные деятели, вроде главы исполнительного комитета «Ливанских сил» С. Джаджи. В таком случае решение президентского вопроса в парламенте будет напрямую зависеть от настроения на ливанской улице, где радикальные политики пользуются особой популярностью.
Завершая разговор о президентской проблеме, следует указать, что в ливанских условиях определяющим фактором станет именно способность ведущих политических сил, причем не только христианских, договориться о преемнике Э. Лахуда. В этом случае уход действующего президента останется лишь формальностью и конфликт может быть разрешен достаточно легко. Нерешенность же президентского вопроса будет способствовать продолжению внутриливанского противостояния и поддержанию нестабильности в государстве.
Несмотря на сложную ситуацию, институт президентства в Ливане исправно функционирует и глава государства в полной мере исполняет свои, хотя и достаточно ограниченные, полномочия. На фоне не слишком интенсивного конфликта вокруг президента развиваются более серьезные противоречия, которые в настоящий момент представляют гораздо большую угрозу ливанской государственности. К их числу, несомненно, можно отнести кризис внутри кабинета министров, где наряду с большинством из движения «Аль-Мустакбаль» (9 портфелей) и других лояльных ему сил (всего 6 портфелей) значительную квоту (5 портфелей) имеет так называемый шиитский альянс в составе «Хизбаллы» и «Амаль».
Под предлогом «неготовности принимать решения» по вопросам создания международного суда по делу об убийстве Р. Харири и расширения полномочий Международной комиссии Д. Мехлиса «альянс» покинул одно из заседаний кабинета. С 13 декабря министры-шииты начали бойкот сессий Совета министров, заявив о несогласии с «диктаторской политикой» С. Харири, которая проводится через премьер-министра Ф. Сеньору. Харири-сын является лидером антисирийского большинства в парламенте, и нынешнее правительство было сформировано во многом под его давлением. Премьер Сеньора был близким соратником погибшего Харири-отца, и политика возглавляемого им кабинета проводится в тесной координации с С. Харири.
После принятия 15 декабря 2005 г. СБ ООН резолюции № 1644, по словам представителя «Хизбаллы», «существовавшие противоречия приобрели двойную силу». «Шиитский альянс» заявляет о своей готовности идти на диалог по всем вопросам, касающимся деятельности правительства, требуя при этом реальных действий для восстановления дружественных отношений с Сирией, а также принятия заявления о том, что «ливанская сторона полностью выполнила требования резолюции СБ ООН № 1559». Очевидно, что при этом министры-шииты потребуют возвращения к использованию принципа консенсуса при принятии решений.
Опасность противоречий в Совете министров объясняется двумя факторами. Во-первых, раскол в правительстве заставляет задуматься о функциональности самого органа. Так, по Конституции Ливанской республики, кабинет в полном составе подает в отставку в случае отставки более трети его состава. Кроме того, кворум для работы кабинета составляет 2/3 его состава. В случае окончательного выхода из состава правительства «Партии Аллаха» и движения «Амаль» (а этого не исключают представители обеих организаций), кабинет окажется на гране полного краха. До момента заполнения вакантных мест даже неявка по любой причине еще трех министров парализует работу исполнительной власти Ливана.
Второй фактор — это конфессиональный характер кризиса. Инициаторами раскола стали шииты — представители наиболее организованной и сплоченной общины, и выход шиитских министров из состава кабинета может лишить правительство легитимности. Так, учитывая ливанскую специфику, представители шиитской общины, а именно «Хизбалла» и «Амаль», могут заявить о недоверии правительству, где не будет ни одного шиита. Попытка выйти из ситуации путем назначения новых министров-шиитов может превратиться в порочный круг, так как в Ливане назначение любого высокопоставленного шиита, по сложившейся традиции, должно быть одобрено спикером Н. Берри, являющимся союзником Дамаска и поддерживающим нынешнего президента Э. Лахуда.
Тему шиитской общины можно продолжить, переходя к рассмотрению комплекса политических противоречий в Ливане на уровне религиозных общин и политических организаций. Судя по современным тенденциям, именно шииты могут бросить законный и легитимный вызов действующей системе социально-политического устройства Ливана. И главная роль в этом процессе, несомненно, достанется «Хизбалле».
Объективно «Хизбаллу» можно назвать наиболее организованной политической силой в Ливане. По наблюдениям ливанских экспертов, «Партия Аллаха» занимает уникальное положение в ливанском обществе, представляя собой «республику в республике». В контексте рассматриваемых проблем особое внимание следует уделить взглядам руководства организации на вопросы обеспечения стабильности и безопасности как в общегосударственном, так и локальном масштабе.
«Хизбалла» принципиально заинтересована в сохранении внутриполитической стабильности в Ливане. По состоянию на сегодняшний день можно констатировать, что партия подверглась значительным трансформациям и окончательно утвердилась в качестве одной из ведущих политических сил в стране, способной отстаивать свои интересы в парламенте и правительстве. Основным ее приоритетом на данном этапе является укрепление политический позиций и благополучия шиитской общины Ливана.
Следует отметить, что успех «Хизбаллы» во многом объясняется действием таких факторов, как относительная стабильность внутри общины и достаточно эффективное взаимодействие с шиитским движением «Амаль». Эти факторы также объясняют и крайнюю заинтересованность «республики» в сохранении стабильности и высокого уровня безопасности как внутри себя, так и в масштабах Ливана. Благодаря хорошо отлаженному механизму внутреннего контроля, за рассматриваемый период вооруженное крыло «Хизбаллы» еще ни разу не было вовлечено в какие-либо межливанские вооруженные столкновения. Хотя в данном случае следует учитывать и военный потенциал «Партии Аллаха», который внутри Ливана используется для демонстрации силы (например, во время парадов в честь памятных дат) и по своей эффективности явно превосходит все, что есть сейчас у других ливанских организаций.
Тем не менее «Хизбалла» несет в себе определенные угрозы внутриполитической стабильности Ливана. По сообщениям некоторых арабских СМИ, в обозримой перспективе можно ожидать смены партийного руководства. Внутренняя борьба между радикальной и умеренной группировками (наподобие процессов в Иране) может привести к значительному ужесточению подходов «Хизбаллы» к общеливанским проблемам и дополнительно затруднить поиск компромиссов, так как решать современные проблемы без учета мнения руководства «Партии Аллаха» попросту невозможно.
На сегодняшний день, особенно принимая во внимание участие «Хизбаллы» в коалиции вместе с движением «Аль-Мустакбаль» и его союзниками (во время парламентских выборов в мае–июне 2005 г.), с повестки дня снят вопрос о статусе вооруженного крыла партии (не следует забывать, что предвыборный союз с С. Харири способствовал включению в состав кабинета политиков, близких «Хизбалле»). Окончательное решение вопроса затрудняется из-за невозможности выработать подходящий механизм для его осуществления. Так, очевидно, исключаются попытки давления на организацию, которые вполне могут оказаться катализатором для начала гражданской войны. Начало внутриливанского переговорного процесса может быть осложнено из-за изначально завышенных требований шиитов, которые взамен своего основного преимущества могут потребовать принятия радикальных мер по деконфессионализации ливанской политики. В иных случаях отказ от законных и легитимных вооруженных структур лишен смысла. Наконец, возможно проведение комплексных мер со стороны международного сообщества с целью разрешения ливанско-сирийско-израильских территориальных противоречий и формального устранения raison d’etre для «Исламского сопротивления». По нашей оценке, достижение реальных результатов на этом направлении также мало вероятно, так как одна только «голубая линия» (неофициальная ливано-израильская граница) содержит несколько спорных участков и любой из них может быть использован «Хизбаллой» для оправдания «Исламского сопротивления».
Судя по всему, на данном этапе существование вооруженного крыла «Партии Аллаха» является объективной политической реальностью и при сохранении относительной внутриполитической стабильности в стране не представляет собой угрозы для остальных политических сил и рядовых ливанцев. Дестабилизирующим фактором в данном случае выступает психологическое преимущество шиитов перед другими конфессиональными группами, прежде всего христианами, которые воспринимают «Хизбаллу» и ее политику как непосредственную угрозу для возрождающейся общины.
В продолжение темы следует рассмотреть влияние фактора радикального ислама на внутриполитическую стабильность в Ливане. В качестве одной из негативных тенденций в этой области можно отметить возросшую взаимосвязь между процессами в Ливане и Ираке. Во-первых, Ливан также становится ареной противостояния суннитов и шиитов. Пока это выражается лишь в открытой антишиитской риторике некоторых радикальных суннитских организаций, однако по мере маргинализации иракских суннитов их ливанские единоверцы могут пойти на более радикальные меры.
С другой стороны Ливан, в том числе и находящиеся в стране лагеря палестинских беженцев (подавляющее большинство ливанских палестинцев являются суннитами), превращаются в неплохой источник кадров для радикальных иракских организаций. Не исключено также, что Ирак становится своего рода «тренировочным» полигоном для ливанских исламистов, которые стремятся к созданию военного потенциала, достаточного для противостояния «Хизбалле» и, возможно, некоторым христианским организациям.
Вопрос о включении во внутриисламские противоречия крупных суннитских политиков пока остается открытым. Однако попытки вовлечь исламистов в публичную политику уже предпринимались С. Харири во время парламентских выборов. Дальнейшее направление развития этого вопроса скорее всего будет зависеть от исхода конфликта в Совете министров.
Процессы, протекающие внутри христианской общины Ливана, также несут в себе определенные угрозы внутриполитической стабильности. Ливанские христиане, особенно марониты, переживают подъем, граничащий с крахом. После ухода сирийцев перед маронитами открылись широкие возможности по возвращению в большую ливанскую политику. Однако многие высокопоставленные представители маронитской общины Ливана (С. Джаджа, М. Аун, Д. Шамун, руководство партии «Хранители кедра» и др.) все еще оперируют категориями времен гражданской войны, что совершенно невозможно в современных условиях и с самого начала наносит удар по престижу ливанских христиан.
Несмотря на ряд позитивных явлений, одним из которых можно, несомненно, назвать воссоединение партии «Катаиб», именно христианская среда, на наш взгляд, несет в себе самый высокий конфликтный потенциал. В этой связи одной из наиболее острых проблем является политическое лидерство в наиболее активной христианской общине Ливана — маронитской. Так, по мнению ряда аналитиков, серию взрывов в христианских районах Ливана можно рассматривать в контексте уже начавшейся борьбы за влияние в христианском лагере.
После событий «кедровой революции» и до недавнего времени неформальная борьба за лидерство в общине шла между М. Ауном и С. Джаджей. С ноября 2005 г. можно констатировать, что в борьбу вступила «обновленная» партия «Катаиб». После слияния просирийского крыла во главе с К. Пакрадуни и «Исправительного движения Катаиб» во главе с А. Жмайелем фалангисты рассчитывают на завоевание былой популярности и авторитета в ливанской политике. По словам лидера партии К. Пакрадуни, воссоединенная «Катаиб» «призвана вести за собой христиан Ливана и Ближнего Востока». При такой постановке вопроса следует ожидать, как минимум, конфронтации с более светским, но при этом все более популярным «Свободным патриотическим движением» во главе с генералом Ауном.
Противостояния по линии «Катаиб» — «Ливанские силы» в принципе можно избежать. Тем не менее налицо некоторые идеологические разногласия между этими в прошлом «родственными» организациями. Фалангисты сегодня занимают достаточно мягкую позицию относительно ключевых ливанских проблем, а также взаимоотношений с нехристианскими политическими организациями, что, несомненно, представляется важным достижением «лоялистского» руководства партии в лице команды К. Пакрадуни.
«Ливанские силы», до последнего времени исключенные из политической жизни послевоенного Ливана, объективно являются носителем более радикальных реваншистских идей и уже выступают в качестве центра для объединения других христианских организаций радикального толка, как, например, «Хранители кедра».
В современных ливанских условиях некоторые представители христианского политического истеблишмента выражают опасения, связанные с существованием вооруженных структур «Хизбаллы», в связи с чем в СМИ иногда появляются сообщения о ремилитаризации христианских организаций. Кроме того, новые направления деятельности радикальных христианских организаций начали формироваться после обнародования доклада Д. Мехлиса. После официально озвученных обвинений против сирийцев и просирийских сил в Ливане возникают предпосылки активизации антисирийской деятельности, которая направлена против наиболее слабых (с политической точки зрения) союзников Дамаска в Ливане. Процессы такого рода могут происходить в контексте попыток «чистки» политического пространства Ливана от политиков и организаций, так или иначе связанных с Дамаском. Речь идет в первую очередь об «Аль-Ахбаш», «НФОП-ГК», «СНСП», ливанских баасистах (разумеется, в этот список нельзя включать «Амаль» и «Хизбаллу»).
Кратко рассмотрев особенности восприятия современной ситуации руководством христианской общины Ливана, можно сделать вывод, что христианские политические организации (пожалуй, за исключением объединенной «Катаиб») являются практически единственными в стране носителями политических представлений периода гражданской войны. В то же время очевидно, что полноценное внутриливанское примирение недостижимо без учета интересов христиан, которые начинают отвоевывать утраченные политические позиции. Решение проблем безопасности, а также устранение психологической угрозы со стороны «Хизбаллы» может остановить радикализацию общины и предотвратить восстановление «милиционного маронизма». Сплочению маронитов, несомненно, будет способствовать адекватное решение президентского вопроса, то есть своевременная замена нынешнего главы государства на приемлемого для всех сторон, прежде всего христианских политиков.
Оценивая сегодняшнее положение рядовых членов ливанского общества, вне зависимости от конфессиональной принадлежности, можно отметить, что они выражают настроения, во многом отличающиеся от политики властей и отдельных партий. Ощущение избавления от «общего врага» в виде сирийского военного присутствия пробудило к жизни сильные объединительные импульсы (возможно, это временное явление) в среде простых ливанцев. При этом рядовые ливанцы в наибольшей степени страдают от политической нестабильности и проблем обеспечения безопасности в стране. Несмотря на то, что целями террористических актов часто становятся политики и журналисты, психологическое воздействие состояния нестабильности оказывает разрушительное воздействие на весь привычный уклад жизни в ливанских городах, особенно в Бейруте. По сообщениям ливанских СМИ, множество слухов о готовящихся нападениях создает в стране атмосферу, сходную с той, что наблюдалась во время гражданской войны.
Ситуация усугубляется серьезными сбоями в работе ливанских служб безопасности, которые после отставки просирийского руководства и прекращения привычного сотрудничества с сирийцами в этой области оказались практически парализованы.
В этой связи особого внимания заслуживает проблема обеспечения безопасности рядовых ливанцев. Так, судя по одному из социологических опросов, большинство ливанцев (66% опрошенных) выражают крайнюю озабоченность обеспечением собственной безопасности. При этом лишь незначительное число граждан (около 12%) ради этого склонны прибегать к поддержке политических партий и течений с учетом их конфессиональной принадлежности. Наиболее популярными методами обеспечения безопасности, судя по результатам опроса, стали создание региональных служб безопасности, усиление местных полицейских формирований, размещение подразделений вооруженных сил (в общей сложности в поддержку этих методов высказались около 85% опрошенных). То есть результаты еще раз показывают относительно невысокую степень конфессиональной поляризации ливанского общества, а также намерение избежать усиления роли партийных милиций, как это было накануне гражданской войны 1975–1990 гг.
Некоторые опасения вызывает положение в студенческой среде. Многие учащиеся крупных светских вузов принадлежат к студенческим подразделениям действующих политических партий от «Хизбаллы» до «Ливанских сил» и фактически представляют собой наиболее активные движущие силы этих организаций. Так, стоит напомнить, что именно студенчество составляет основную движущую силу большинства массовых акций на улицах ливанских городов. Одним из составляющих «студенческой политики» являются регулярные выборы в советы факультетов, по накалу страстей не уступающие проходящим на государственном уровне парламентским или муниципальным выборам. Кроме того, студенческие мероприятия зачастую становятся продолжением реальной партийной политики. Тем более что студенты делают то, что не позволяют себе делать высокопоставленные политики, которые сегодня демонстрируют стремление к диалогу и настрой на мирное сосуществование со своими противниками.
Подтверждением этому может служить инцидент, произошедший 17 ноября 2005 г. в Ашрафии, когда после очередного тура выборов на одном из факультетов Американского университета в Бейруте имели место столкновения между студенческими организациями «Свободного патриотического движения» и «Ливанских сил».
Наконец, серьезным источником нестабильности на низшем уровне служит болезненное восприятие ливанским обществом изменений в социально-экономической политике государства. Это было особенно хорошо видно во время так называемых бензинового (май 2004 г.) и мазутного (ноябрь 2005 г.) кризисов, сопровождавшихся массовыми акциями протеста в шиитских районах Бейрута и долины Бекаа соответственно. Рост внутренних цен и на без того дорогое топливо вызывает негодование небогатых, как правило, мусульманских семей, что становится серьезным испытанием для властей и служб правопорядка. В случае продолжения противостояния министров из шиитского альянса и Ф. Сениоры, а также окончательной трансформации «Хизбаллы» и «Амаль» в оппозицию Ф. Сениоре и Р. Харири энергетический вопрос может быть использован для того, чтобы раскачать созданный под влиянием антисирийского парламентского большинства кабинет министров.
Комплекс противоречий и вызовов политической стабильности, с которыми сегодня сталкивается Ливан, во многом напоминает ситуацию накануне гражданской войны 1975–1990 гг. Частые проявления насилия вызывают у ливанского общества чувство тревоги и вынуждают искать средства для обеспечения собственной безопасности. «Тихая» ремилитаризация ливанского общества из таких же соображений началась сразу после ухода сирийских войск весной 2005 г. и сейчас приобретает новую силу. Неурегулированность конфликтов в высших эшелонах власти, а также высокая активность экстремистских сил на «среднем уровне» создают благоприятную среду для эскалации и расширения противоречий, тянущихся еще с 1970–1980-х гг.
Покушения на известных общественных и государственных деятелей вызывают дестабилизацию внутриполитической обстановки, однако вряд ли могут спровоцировать полноценный вооруженный конфликт, так как ливанское общество еще не получило представления о конкретном, персонифицированном «враге» именно в Ливане. Возможно, указать на «врага» позволят дальнейшие результаты работы Международной комиссии, которая, по резолюции СБ ООН № 1644, должна также заниматься расследованием серии покушений в Ливане, начавшихся еще в октябре 2004 г.
С другой стороны, в нынешней ситуации можно видеть и ряд тенденций, оказывающих сдерживающее влияние на внутригосударственные противоречия. Так, можно смело утверждать, что в сегодняшнем Ливане нет острых межконфессиональных противоречий, существовавших на рубеже 1960–1970-х гг. Судя по событиям весны 2005 г., рядовые члены общества сейчас демонстрируют действительную межконфессиональную солидарность и будут стремиться избежать повторения событий тридцатилетней давности.
На наш взгляд, дальнейшая ситуация во многом будет определяться исходом противостояния в Совете министров и решением президентского вопроса. Урегулирование противоречий на высшем уровне создаст благоприятный импульс во всех сегментах ливанского общества и будет способствовать завершению переходного периода, а следовательно, общей стабилизации обстановки в стране.