10 февраля 2018 года исполняется девятилетие непрерывного нахождения у власти правительств, формируемых коалицией, которую столь же неизменно возглавляет Биньямин Нетаньяху, лидер все эти годы остающейся правящей, правоцентристской партии Ликуд. Нынешнее, третье по счету за это время (или четвертое за всю его политическую карьеру) правительство Нетаньяху было сформировано по итогам парламентских выборов в марте 2015 года, и соответственно в следующем месяце завершается третий год каденции Кнессета ХХ созыва.
Современная ситуация
Следующие выборы в Кнессет формально должны быть проведены в ноябре 2019 года, то есть, не через 48, а 56 месяцев после предыдущих выборов, поскольку они были проведены досрочно. Однако есть неплохой шанс, что они также состояться ранее этой даты – по мнению многих обозревателей это случиться весной или в начале лета т. г. Иными словами, первые залпы новой предвыборной кампании мы услышим уже через несколько месяцев, а их повестку дня израильские СМИ активно обсуждают уже сегодня.
Основные усилия в этом смысле в основном исходит от оппозиционных партий, оспаривающих друг у друга лидерство в «широком левом лагере». Чьи вожди в очередной раз надеются сделать то, что не удалось ни исторически «центристской» но к тому времени сильно «полевевшей» партии Кадима в 2009 году, ни левоцентристской Партии труда (Авода) в 2013 году, ни ей же (уже как ведущей силе блока «Сионистский лагерь») в 2015 году. А именно, победить на выборах и сформировать левое или левоцентристское правительство, переломив тем самым тенденцию доминирования «правых» последних лет.
Сегодня на роль лидера «широкого левого лагеря», и в этом качестве – главного оппонента Ликуда, выдвигается новая надежда левоцентристских элит и части левых – партия «Еш атид» («Есть будущее») и ее лидер Яир Лапид. Одновременно, позиционируя себя в качестве партии «умеренного центра», она не только подбирает отпадающих от Аводы избирателей из числа «старых мапайников» (представителей семей, ранее поколениями голосовавших за Аводу и ее предшественницу – некогда почти безраздельно правящую умеренно-социалистическую партию МАПАЙ), но и голоса, плавающие между левым и правым блоком. А также предъявляет претензии на умеренные сегменты «широкого правого лагеря», тем самым стремясь занять нишу «центристской партии власти», то есть повторить опыт изначально «центристской», партии Кадима эпохи Ариэля Шарона и Эхуда Ольмерта 2005-2008 годов (но затем, как отмечалось, заметно сдвинувшейся влево).
Еще накануне прошлых выборов в кнессет Лапид утверждал, что электоральная борьба «не будет проходить между левыми и правыми… а между правыми и центром. Большинство израильтян придерживаются центристских взглядов. [И потому] у партий центра есть возможность совершить настоящие изменения в экономике Израиля, в израильском обществе и политике». И примерно это же продолжает говорить и сегодня. Например, в выступлении 31 января на международной конференции Тель-Авивского Института исследований национальной безопасности (Institute for National Security Studies — INSS), Лапид вновь заявил, то «ответственность должна исходить от центристов, а не от людей, придерживающихся крайних взглядов».
И все же пока очевидный рост популярности «Еш атид», которой опросы обещают от 20 до целых 25 мандатов, происходит в основном за счет перераспределения голосов внутри «широкого левого лагеря». Потому шансы на то, что совокупный потенциал этого лагеря на ближайших выборах перевесит совокупную поддержку партий, позиционирующих себя в правой части политического спектра, по-прежнему невелики. На то, есть целый ряд причин, такие как ассоциирование в глазах большинства израильтян «левых» политиков с негативными последствиями инициированного ими «палестино-израильского мирного процесса» (т.н. «соглашения Осло»). Причем неоднократные попытки лидеров левоцентристских списков «замести под ковер» эту невыигрышную для них тему (как пыталась сделать в 2013 году лидер Аводы Шели Яхимович, и предпринимающий усилия в том же направлении нынешний председатель партии Ави Габай) чаще всего остаются безуспешными. Не менее важной причиной является и то, что левой оппозиции непросто убедить избирателей в декларируемых ею неудачах правящей коалиции в актуальных для израильского общества сферах – внешней политике и безопасности, развитии экономики и социальной сферы.
Действительно, геополитическое положение Израиля в регионе в последние годы, и его статус в системе международных отношений был, по многим признакам, одним из лучших за историю страны. Команда Нетаньяху в Ликуде и его (почти) постоянные коалиционные партнеры – лидер НДИ Авигдор Либерман, глава религиозно-сионистского блока Нафтали Беннет и другие – смогли выдержать давление прежней администрации США, требовавшей от Израиля кардинальных уступок на «палестинском треке», и сохранить геостратегический статус-кво между рекой Иордан и Средиземным морем. А с приходом в Белый дом команды Дональда Трампа готовность американцев принять израильское видение ближневосточного конфликта и путей его разрешения, возросла радикально.
Израиль едва ли не впервые в своей истории оказался чужим на «празднике арабской весны», погрузившей регион в пучину межгосударственных и национально-религиозных противоречий, на фоне которых значимость арабо-израильского, и тем более палестино-израильского конфликта драматически снизилась. И более того, стал свидетелем растущей заинтересованности умеренных прозападных арабских режимов к сотрудничеству с Израилем на фоне общих вызовов и угроз – стремления шиитского Ирана к региональному доминированию и вызовов радикального суннитского исламизма. Что, в свою очередь, стимулирует и ранее невиданный уровень готовность режимов «умеренного суннитского лагеря» к достижению компромисса с еврейским государством и в отношении палестинских арабов.
Далее, это в целом успешное противостояние инициированным противниками еврейского государства в арабо-исламском мире и их партнерами в леворадикальных кругах стран Запада кампаниям дипломатической и политической делегитимизации и экономических бойкотов Израиля, включая фактический провал политики BDS. И наконец, более чем удачное возрождение после краха «политики Осло» и начала охватившего арабские страны региона «исламистского цунами», т.н. периферийной региональной стратегии. Предполагающей налаживание двусторонних отношений с неарабскими странами и другими потенциальным союзниками Израиля в Восточном Средиземноморье, а также расширение израильского торгово-экономического, технологического и дипломатического присутствия и установление отношений стратегического партнёрства с ключевыми странами Азии, Африки и Латинской Америки.
Что касается экономики, то Израиль все эти годы пожинал плоды либеральных реформ начала века, что на фоне вменяемой фискальной политики последующих лет стимулировало дальнейшую постиндустриальную трансформацию экономики страны. Итогом чего стал быстрый рост ВВП, дохода на душу населения, привлекательности внутреннего рынка для вкладчиков, снижение инфляции, и рост экспорта (превысившего в 2017 году уровень в 100 млрд долларов США, включая 43 млрд в сфере high-tech). В дополнение к этому – позитивная динамика таких показателей, как, «индекс человеческого развития», темпов сокращения безработицы (до 4% в 2017 году – уровень, предшествующий почти полной занятости, и самый низкий среди государств ОЭСР), рост общественного потребления и других параметров. Что и позволило Израилю занять вполне почетные места в первой и второй десятке наиболее развитых стран мира.
В свете этих данных критика оппозиции «провальной», по их мнению, экономической политики правительства, для большинства израильтян не выглядит вполне убедительной.
Социальная и гражданская тема
Разумеется, у этого экономического роста имеется и обратная сторона – серьезные диспропорции и «перегрев» экономики, и значительный разрыв в доходах (при общем росте их уровня) между различными общественными слоями – что, естественно, не раз вызывало всплески общественного недовольства. Их апогеем, как мы помним, стала прокатившаяся по стране летом и осенью 2011 года волна протестов против дороговизны жилья и общего повышения стоимости жизни, которая на своем пике вывела на улицы городов Израиля сотни тысяч демонстрантов.
Правда, и тут был свой, показательный нюанс: в отличие от прошлых выступлений такого рода, главной темой которых было положение малообеспеченных слоев населения, указанное общественное движение проходило под лозунгом «борьбы за права дискриминируемого среднего класса». Потому главным «бенефициаром» тут оказалась не «социал-демократическая» Авода, лидеры которой, как и следовало ожидать от оппозиции, немедленно обвинили правительство (в котором они пребывали с 2009 до января 2011 года) вину за «провалы в социально-экономической политике», а все та же «Еш атид», которая находилась тогда в процессе своего создания в качестве очередной «партии центра». И подобно своим предшественницам – как правило, лидерским партиям одной идеи – выдвинула в качестве таковой тему «борьбы за статус и права среднего класса, несущего на себе основную нагрузку налоговых и гражданских обязанностей», каковая и стала «хитом» последующего электорального сезона.
Данная стратегия сходу принесла партии 19 мандатов на выборах 2013 года, с которыми «Еш атид» и вошла в третью правительственную коалицию Биньямина Нетаньяху, где ее лидер Яир Лапид занял пост министра финансов. Но потеряла почти половину этого потенциала, на выборах 2015 года, когда объявленная тема во многом (и, вероятно, на время), ушла с повестки дня.
В любом случае, долгосрочное влияние данных факторов не следует преувеличивать. Так, отчеты Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР — клуба наиболее развитых стран мира, куда входит и Израиль), в последние годы стабильно фиксирует более высокий уровень удовлетворенности уровнем и качеством жизни израильтян, чем в большинстве членов этой организации. В конце первого и на протяжении второго десятилетия нынешнего века этот параметр составлял в Израиле 7.2 пункта по десятибалльной шкале по сравнению с 6.5 в среднем по OЭCР.
В свою очередь, сравнительно недавний репрезентативный опрос общественного мнения, (осень 2017 года), проведенный по заказу газеты «Едиот ахронот» (считающейся рупором лагеря наиболее непримиримых критиков Биньямина Нетаньяху и его правительства), показал, что более половины респондентов положительно оценивали экономическое положение в стране. Более 40% считали социально-экономическую политику правительства успешной, и более 70% участников опроса были удовлетворены положением в сфере безопасности. А параллельный опрос, проведенный по инициативе другой влиятельной израильского издания, «Маарив», показал, что почти 70% израильтян в сентябре 2017 года считали Израиль «хорошим местом для проживания», причем 86% опрошенных тогда оценивали свое положение как «вполне, или в целом благополучное».
Близкие данные в своем ежегодном отчете за 2017 год приводит и Израильский институт демократии, согласно которому 68% опрошенных ими израильтян были оптимистично настроены в отношении своего будущего, и 84% считали Израиль «хорошим местом для проживания». Еще одним важным индикатором является желание более 80% опрошенных остаться в Израиле, даже если у них будет возможность получить гражданство США или одной из других западных стран. И это притом, что тот же опрос показал почти полный паритет (соответственно, 46 и 46.5%) между теми, кто считал, что «жизнь в Израиле более сложна, чем в большинстве стран Запада», а три четверти опрошенных признали, что молодежи в Израиле сегодня сложнее жить, чем молодежи прошлых поколений. В этой связи показательно, что в то время как 60% опрошенных считали, что большой разрыв доходов различных слов населения может создать угрозу демократии в стране, более половины респондентов все же не считали, что популярные в левых кругах утверждения о том, что «израильская демократия находится в смертельной опасности» соответствует истине. А СМИ, по мнению 56% опрошенных израильтян, отражают ситуацию в Израиле «намного хуже, чем она есть в реальности».
Похоже, что единственным перспективным ресурсом оппозиции в наступающем предвыборном сезоне остается третий, наряду с безопасностью и социально-экономической политикой, актуальный для общества пакет, причем два входящих в него сюжета стали в последнее время особенно заметными. Первый – это проблема борьбы с коррупцией, привлекшая общественное внимание в связи с расследуемыми полицией (и постоянно сливаемыми в прессу) подозрениями в отношении премьер-министра, о якобы незаконном получении им от состоятельных бизнесменов в подарок шампанского и сигар. И его попыток договориться с издателем упомянутой газеты «Едиот ахронот» о снижении в ее публикациях накала критики в его адрес. А также подозрений против членов близкого окружения главы правительства, якобы, вовлеченных, в проблематичные, с точки зрения закона, как утверждают их критики, схемы приобретения у Германии нового поколения подводных лодок.
Но если верить оценкам немалого числа экспертов в области уголовного права, основания для предъявления претензий самому Нетаньяху по каждому из этих дел, весьма неочевидные. Но сопровождающий их обсуждение публичный антураж и полемика в СМИ, вызывает у лидеров оппозиции понятное искушение попытаться заработать на продвижении данной темы какие-то политические дивиденды. А в идеале – спровоцировать отставку премьера и, соответственно, всего правительства, последствием чего станут досрочные выборы. Тем не менее, шансы на это, по большинству мнений, остаются невелики.
Потому, в активе оппозиции остается второй сюжет: растущее у значительной части общества раздражение «ползучим», как считают сторонники такой точки зрения, изменением исторического статус-кво между светским и религиозным населением страны в пользу религиозных общин и организаций. Что, по тем же мнениям, происходит с подачи входящих в коалицию ультрарелигиозных фракций – «сефардской» партии ШАС и ашкеназского блока «Еврейство Торы» (ЕТ). Чьи лидеры, в свою очередь, утверждают, что их действия направлены наоборот, на прекращение уже давно идущей инфляции все того же статус-кво в пользу светских кругов.
Собственно, тема взаимоотношений религии и государства является одним из четырех (наряду с вопросами внешней политики и безопасности, этно-национальными конфликтами и социально-классовыми сюжетами) главных политических водоразделов израильского общества, позволяющей, при умелом использовании, сторонникам «борьбы с религиозным засильем», собирать на выборах немалый урожай голосов. Впрочем, как, нередко, и объектам их критики, небезуспешно пытающихся собрать под зонтиком ультрарелигиозных партий «всех, кому дорога еврейская (в значении религиозной) традиция», включая тех из них, чьи голоса в «спокойном состоянии» рассеяны по иным общенациональным и секторальным спискам.
Однако, и здесь сегодня все не так просто, поскольку размежевание между сторонниками борьбы за сохранение «традиционных культурных ценностей» или против «религиозного диктата в общественной жизни» отнюдь не проходит по обычной границе между политическими лагерями. То есть между левым (который его сторонники предпочитают именовать «либеральным») и правым блоком (который его сторонники обычно именуют «национальным», а противники – консервативно-религиозным лагерем). На самом же деле, одним из наиболее жестких критиков изменения статус-кво в интересах «харедим» является «светская правая» партия «Наш дом – Израиль» (НДИ), лидер которой, Авигдор Либерман, сегодня занимает должность министра обороны. Будучи одним из ключевых членов правящей коалиции, НДИ, тем не менее, последовательно выступает против законов, продвигаемых в пользу своего электората формально примыкающими к «широкому правому лагерю» ультрарелигиозными партиями.
Речь идет о так называемом «законе о супермаркетах», который дает министру внутренних дел, каковым сегодня является глава партии ШАС Арье Дери, полномочия утверждать или отменять муниципальные постановления, касающиеся работы предприятий торговли, развлечений и общепита, по субботам. (То есть в день, когда в соответствии с еврейской религиозной традицией, существует жесткий запрет на любую трудовую деятельность, но который в Израиле является официальным выходным днем, и потому широко используется светскими израильтянами для покупок и развлечений). А также о пакете законодательных инициатив, призванных сохранить в «замороженном состоянии» поправки к т.н. «закону Таля», принятые еще в 2013 году по инициативе партий НДИ и «Еш атид», которые предусматривали постепенную отмену фактического освобождения (формально – отсрочки на время многолетней учебы в ешивах) от призыва в ЦАХАЛ ультрарелигиозных мужчин и стимулирования их выхода на официальный рынок труда.
Притом, что обе эти партии – и коалиционная НДИ, и оппозиционная «Еш атид» и сегодня не жалеют критики в адрес тех, кто продвигает упомянутые прорелигиозно-ортодоксальные инициативы, а в других коалиционных и оппозиционных партиях ситуация менее очевидная. Критические высказывания раздаются и в правящей партии Ликуд, но в целом, официальное руководство этой партии предпочитает не обострять отношений с ЕТ и ШАС, от которых о многом зависит стабильность нынешней коалиции. Официально противником этих законопроектов является и главный оппозиционный блок «Сионистский лагерь» (союз левоцентристских партий Авода и «Тнуа»). Но там есть и немало тех, кто рассматривает «социал-демократическую» Аводу и социально-популистский ШАС «естественными союзниками» в борьбе против «радикально-рыночного» курса нынешнего правительства Израиля. Что позволило в свое время ряду комментаторов прийти к парадоксальному выводу, что, в принципе, право настроенные религиозные ультраортодоксы могут стать последней надеждой Партии труда когда-либо вернуться к власти. В силу чего «безбрежная критика» инициатив ЕТ и ШАСа может им видеться политически непродуктивной.
А эту картину дополняет «периферия» этого же «широкого левого лагеря», занимаемая объединенным списком коммунистических, арабских националистических, радикально-антисионистских и исламистских фракций, представители которых в Кнессете охотно согласились поддержать своих ультрарелигиозных еврейских коллег в обеих актуальных для них вопросах. То есть, в проведении «закона о супермаркетах», и в деле торпедирования закона, отменяющего освобождение религиозной (и арабской) молодежи от призыва в ЦАХАЛ. В свою очередь, Депутаты Кнессета от религиозных партий проявили готовность помочь арабским партиям заблокировать выдвинутый НДИ проект «закона о муэдзинах», запрещающий мечетям использовать громкоговорители, с помощью которых транслируются призывы к молитве, в городах со смешанным населением.
Не следует забывать и то, что в Израиле различие социально-экономических доктрин («свободный рынок» или «социальное государство»), не является главным водоразделом между «левым» и «правым» лагерем. Так, не только откровенно «либерально-рыночная», по своей идеологии, «Еш атид», но и официально «социал-демократическая» Авода пользуется повышенной (в процентном отношении) поддержкой верхних слоев среднего класса и других обеспеченных общественных слоев. В ультралевой партии МЕРЕЦ, позиционирующей себя как социально-либеральное движение, долгие годы была «радикально-рыночная» фракция, а во всех правых партиях — Ликуд, НДИ и «Еврейский дом», официально отстаивающих идею экономического либерализма, есть мощное социальное лобби.
Потому, как тем идеологическим «левым», в смысле их отношения к внешней политике, которые считают себя сторонниками минимального вмешательства государства в рыночные процессы, так и тем идеологическим «правым», которые одновременно обеспокоены своими социальными и экономическими перспективами, нет нужды искать электоральное решение в «чужой» части политического спектра. И та же схема, как показано, нередко работает и в отношении гражданских сюжетов. В свете этих фактов не является сюрпризом стабильный перевес потенциала партий правового спектра над левым блоком, и эта тенденция, судя по всем данным, сохраняется и в эти дни.