Белый дом на прошлой неделе обсуждал возможность применения военной силы в отношении властей Сирии в наказание за предполагаемое применение Дамаском химоружия в Восточной Гуте. Об этом сообщила в понедельник газета «Вашингтон пост», ссылаясь на неназванных официальных лиц. По их словам, совещание под председательством президента Дональда Трампа прошло в начале минувшей недели, и в нем принимали участие, в частности, руководитель аппарата сотрудников Белого дома Джон Келли, помощник президента по национальной безопасности Герберт Макмастер и министр обороны Джеймс Мэттис. Как пишет газета, «Трамп запросил варианты действий с целью наказать правительство [президента Сирии Башара] Асада после появившихся сообщений о применении газообразного хлора — по меньшей мере в семи случаях в текущем году — и, возможно, других отравляющих веществ, в результате чего пострадали гражданские лица в районах, находящихся под контролем оппозиции». Согласно одному из официальных лиц, продолжает издание, Трамп «не стал настаивать на военной акции» и участники совещания «приняли решение продолжать следить за развитием ситуации». То есть ситуация сознательно подвешивается. И это посыл в сторону Москвы разумеется. В то же время «Вашингтон пост» приводит слова официального представителя Пентагона Даны Уйат, которая заявила, что Мэттис ни в каких обсуждениях, касающихся военных действий против правительства Сирии, не участвовал. Тем не менее один из источников газеты утверждает, что Мэттис выступает «категорически» против использования военной силы в ответ на применение Дамаском химоружия, а Макмастер, наоборот, поддерживает эту идею. В общем, как бы то ни было, но повышенная активность американской дипломатии в предыдущие две недели в отношении подготовки вооруженного варианта воздействия (а это может быть только атака «Томагавками», других вариантов нет) под предлогом использования сирийскими правительственными силами хлора в отношении мирных жителей Восточной Гуты имела на первый взгляд под собой серьезное основание. Но только на первый, и российская сторона на нее купилась. Напомним, что вся эта истерия началась в конце января с.г., когда агентство Ассошиэйтед Пресс сообщило со ссылкой на активистов организации «Белые каски», что сирийское правительство осуществило атаку с применением, предположительно, отравляющего газа, в результате которой пострадали примерно 20 жителей в подконтрольном вооруженным группировкам районе в окрестностях Дамаска. 5 февраля Совет Безопасности ООН провел заседание по теме химических атак в Сирии. Дипломаты США, Великобритании и Франции выступили с традиционными обвинениями в адрес Дамаска. В последние недели официальные лица США, включая госсекретаря Рекса Тиллерсона, неоднократно выступали с обвинениями в адрес России, которая, по их мнению, несет ответственность за химические атаки в Сирии, которые якобы совершают сирийские правительственные войска. 8 февраля представитель России в ООН В.Небензя назвал эти заявления «позорными попытками» очернить Россию. В беседе с журналистами дипломат обратил внимание на то, что утверждения о подобных нападениях начинают поступать тогда, когда наблюдается прогресс в политическом урегулировании конфликта в САР. Но в общем-то о прогрессе говорить сейчас излишне, если не понимать под «прогрессом» попытки физической ликвидации оплота боевиков в Восточной Гуте. Все разговоры о применении химического оружия начинаются только тогда, когда возникают серьезные риски физического разгрома того или иного анклава сопротивления. Вопрос в данном случае для США стоит крайне прозаично — им надо сохранить любой ценой оплоты сопротивления в тылу правительственных сил, поскольку это отвлекает их от движения в регионы восточнее Евфрата и на Идлиб. Так что в данном случае идет вопрос о сдерживании продвижения России и Ирана в зону влияния США на севере Сирии. Таким образом, все предельно просто. И принятие резолюции Совета Безопасности ООН 2401 по Восточной Гуте (именно так надо трактовать эту резолюцию, а не как перемирие во всесирийском масштабе, как это пытались представить российские дипломаты) безусловно создало для американцев прекрасный базис для такого сдерживания. И более того, условия для сохранения очага сопротивления Дамаску в его близком тылу на среднесрочную перспективу. Именно по той причине, что сам факт принятия этой резолюции дает возможность американцам и их союзникам постоянно аппелировать к международному мнению и обвинять Москву в срывах перемирия. То есть, самым серьезным образом влиять на уровень и объем военного давления, который оказывается на исламистов и без которого собственно говорить о начале эвакуации мирного населения нельзя в принципе. И в данном случае начинает работать то самое кардинальное противоречие в рамках создания этих самых зон деэскалации, о которых мы говорили еще в самом начале их образования. Тогда мы задавались простым вопросом: как принцип военного невмешательства в ту или иную зону со стороны Дамаска сочетается с принципом ликвидации там оплотов террористов, которые по определению являются недоговороспособными и которые будут на постоянной основе провоцировать ситуацию, а со временем после накопления сил закономерно начнут вооруженную экспансию за границы этих зон? Рассуждения МИД России о том, что статус зоны деэскалации не распространяется на террористов из той же «Джебхат ан-Нусры» (запрещена в России) и аффилированных с ней групп был понятной и вынужденной отговоркой. Российский МИД тогда просто отрабатывал на международном треке обоснование прекращения войны на ряде районов, поскольку на все направления элементарно не хватало сил, а во главу угла тогда ставилось (и вполне справедливо) разгром основных оплотов сторонников «Исламского государства» (ИГ, запрещено в России) в Сирии. Но реально нельзя сочетать статус перемирия и зоны деэскалации с постоянной борьбой с террористами в этих же зонах. Это просто невозможно, рано или поздно начинаются проблемы, которые заложены в самом принципе образования этих зон в натужной попытке совместить несовместимое — войну и мир. Или зона перемирия, или зона войны, гибридного варианта в данном случае достичь не получается. В этой связи вся ситуация с Восточной Гутой является четкой иллюстрацией выше сказанного или, если угодно, кульминацией противоречия функционирования этого механизма в принципе. Уговоры Москвы боевиков эвакуироваться из Восточной Гуты закономерно являются простым сотрясением воздуха, по той причине, что не созданы условия, которые бы стимулировали их к такому решению. А таких условий собственно несколько, и пока они не работают или работают далеко не в полной мере. Это прежде всего готовность Анкары пойти на повторение варианта Восточного Алеппо. Именно желание Р.Т.Эрдогана кардинально улучшить ситуацию в двусторонних отношениях тогда во многом обеспечило участие Турции в этом процессе. И состоялась эвакуация из Восточного Алеппо путем комбинации военного давления и такого желания турецкой стороны. Причем самостоятельно каждый из этих инструментов не работал. Уговоры турками лидеров непримиримой оппозиции там проходили на фоне активизации боевых действий Одно без другого было во многом бесполезным. Как и сейчас инициатива протурецкой Сирийской свободной армии (ССА) об организации эвакуации очень быстро заглохла, поскольку не создано ни одного условия, которое бы сподвигло боевиков реально рассмотреть этот вопрос. А зачем? Они получают международную дипломатическую поддержку (они стали субъектом международно-легитимной резолюции о перемирии, и разговоры российской стороны об их причастности к террористам и автоматического выпадения их этого процесса никого не убеждают. В том числе и руководство ООН. Ровно по той причине, что все идеологические оттенки и полуоттенки этих террористических групп каждая из сторон трактует в свою пользу при отсутствии международно-признанного разделения их на «плохих» и «хороших», и соответствующей классификации. Опять же начинает играть последствия «недожатости» в свое время США на предмет четкого разделения всех крыльев сирийской оппозиции по этому признаку); в зону начали приходить гуманитарные конвои, что помогает смягчать им последствия продовольственного дефицита у населения (а это в подавляющем большинстве случаев члены их семей), а именно этот фактор давления на руководство террористических групп в формате формирования их готовности начать массовую эвакуацию наиболее принципиальный сейчас. И наконец, отсутствует готовность Анкары содействовать этому процессу просто в силу жестких разногласий с Москвой, Тегераном и Дамаском по вопросу Африна. А если еще шире и перспективней — в отношении Идлиба. Военный прессинг в настоящее время является эпизодическим и далеко не достаточным для того, чтобы создать у полевых командиров и их зарубежных спонсоров нужную степень готовности к исходу из Восточной Гуты. Все эти моменты сейчас и определяют невнятную картину происходящего прежде всего для интересов Москвы. То есть в сухом остатке остается простой факт того, что российская сторона просто не просчитала все эти риски и варианты развития ситуации, когда голосовала за известную резолюцию.
В этой ситуации разговоры о военном варианте воздействия на ситуацию со стороны Вашингтона остаются только разговорами, а саму публикацию в «Вашингтон пост» надо полагать сознательной утечкой информации в рамках продолжения давления на Москву. Эти утечки по всем каналам идут уже недели две, и собственно нервная реакция российских МИД и МО является четким индикатором того, что эти утечки своего адресата нашли. При этом кого-то сейчас бомбить американцам абсолютно не нужно, поскольку ситуация и так работает на них. Но при этом риски введения в действие российских ПВО налицо, а вот эффект от такого рода ударов будет минимальным. Отсюда и отрицательная позиция Пентагона по этому вопросу. Там прекрасно понимают всю в большей степени пропагандистскую составляющую такого рода мероприятий (позиция Макмастера в данном случае укладывается в желание продемонстрировать статус США на фоне недавних презентаций Москвой новых систем оружия, и это основной мотив), отсутствия на сегодня достаточных средств доставки (их еще надо подогнать поближе к Сирии), а также недостаточную доразведку целей. Опять же высока вероятность зацепить в столичной зоне в рамках этих ударов и российских военных, а это создает риски ответных шагов, пусть и ассиметричных. К тому же совершенно непонятно, что такими ударами достигается в конченом итоге. При этом в самом блоке НАТО единодушия по этому вопросу нет. Берлин четко это продемонстрировал, заявив, что у него нет никаких доказательств применения Дамаском химоружия. То же самое заявил и Секретариат ООН.
В настоящее время Москва, Дамаск и Тегеран фактически минимизируют своими действиями развитие неприятного для американцев развития сценария по полной оккупации Африна протурецкими силами с выходом на движение в сторону Манбиджа. Зачем колебать их решимость помочь в этом вопросе какими-то ненужными ударами? К тому же такое положение вещей оставляет на плаву и обостряет вопрос о разногласиях позиций Анкары и Москвы, а это в свою очередь безусловно тормозит процесс созыва очередных раундов переговоров в Астане, не говоря уже о перспективах проведения очередного Конгресса сирийского национального диалога. Ну и сковывает активность правительственных сил в рамках продолжения их попыток закрепиться восточнее Евфрата, что наряду с планами Турции в отношении Манбиджа является для США самым главным вызовом в настоящее время. А там, как мы и говорили ранее, образовался дефицит подконтрольных американцам курдских формирований. Наземные операции возглавляемой США коалиции против боевиков группировки ИГ приостановлены в долине реки Евфрат. Об этом заявил в понедельник представитель Пентагона полковник Роберт Мэннинг, отметив, что причина заключается в том, что часть отрядов курдов из «Сил демократической Сирии» (СДС), сражавшихся в данном районе, направилась воевать с турками на север Сирии — в Африн. По его словам, речь идет всего лишь об «оперативной паузе», которая распространяется только на наземные операции. Боевые самолеты ВВС США продолжают наносить удары по позициям боевиков в долине Евфрата, заверил полковник. «Характер нашей миссии в Сирии не изменился, — указал он в распространенном заявлении. — СДС остаются нашим основным партнером в усилиях по завершению борьбы с ИГ в Сирии». Пентагон пока не раскрывает, сколько курдских бойцов покинули зону боевых действий в долине Евфрата. По ряду данных, около половины, чем Москва и Дамаск в условиях наличия «занозы» в Восточной Гуте воспользоваться в должной мере собственно в полной мере не в состоянии. И в этой ситуации тема сохранения статуса-кво ситуации в Восточной Гуте является для американцев приоритетной. И излишне ее провоцировать нанесением каких-то ударов с рисками получить противодействие со стороны российских ПВО и потерей ракет, которые и без того с первой попытки долетели до целей наполовину, совершенно незачем. Как подчеркнул другой представитель Пентагона — майор Корпуса морской пехоты Эдриан Рэнкайн-Гэллоуэй, «это означает, что отвоевывать территорию у боевиков ИГ сейчас получается не так быстро, как это было ранее». В принципе США и так остановили ликвидацию оплотов сторонников ИГ на границе с Ираком, поскольку в этом нет никакой военной необходимости. Их там всего от силы три тысячи, они расположены по границе. Это образует своеобразный буфер между подконтрольными американцам силами и иракским шиитскими ополчением «Аль-Хашд аш-Шааби», которое старается сейчас оседлать границу с иракского направления. К тому же отряды ИГ потенциально давят на сирийских военных сковывают их силы, поскольку их передовые отряды находятся всего в 50 км от стратегического Бу-Кемаля на ирако-сирийской границе.