Последние по времени события на Ближнем Востоке свидетельствуют о возрастании роли религии, как правило, воинствующего ислама, в политических процессах на Ближнем Востоке. Во многом это является результатом череды арабских восстаний, которые привели к кризису политических организаций в большинстве арабских стран и трансформации в них места и роли армий и служб безопасности. В свою очередь это меняет алгоритм взаимоотношений в треугольнике – власть, армия, религия – который служит одним из ключевых элементов государственной инфраструктуры многих стран Ближнего и Среднего Востока.
Пока продолжается эскалация напряженности в этом регионе достаточно сложно предсказать будущий характер взаимоотношений в этом треугольнике. Однако, используя опыт последних предреволюционных лет, можно попытаться отчасти разобраться в этом сложном вопросе. Тем более, что новый порядок взаимодействия в этом важном сегменте конструкции будущих государств, будет во многом определять основные параметры системы региональной безопасности и стабильности государств Ближнего Востока.
Одним из методов решения данной задачи может послужить попытка анализа роли религии в армии.
В арабских странах религия и религиозные деятели во многом влияли на определение идентичности государства, характер власти, роль религиозного законодательства. Это зачастую происходило в противовес светскому судопроизводству, складывавшимися столетиями межобщинным отношениям. Оказывало неоднозначное влияние на проблему прав человека, роль женщины в обществе, на многие стороны внутренней и внешней политики государств региона.
С другой стороны в арабских странах, в отличие от других стран мира, армия также оказывала значительное воздействие на многие сферы политики и общественной жизни государства, вплоть до прямого вмешательства в политическую сферу жизни общества и государства.
В этой связи сравнительный анализ взаимоотношений религии и власти с одной стороны и армии и власти, с другой мог бы способствовать более глубокому пониманию роли религии в вооруженных силах арабских стран.
Как свидетельствовал опыт арабских восстаний, именно армия в конечном итоге использовалась властью для решения конфликтов, будь то на религиозной или светской основах. Для того чтобы определить роль религии в армии необходимо провести сравнительное исследование проблемы взаимоотношений религии и правящего режима, с одной стороны, и армии и режима, с другой.
Желательно также получить ответ на ряд следующих вопросов. Во-первых, существовало ли некое расхождение между властью с официальным исламом, который ее легитимизировал и обслуживал властные интересы. Во-вторых, как воспринимался этот официальный ислам в гражданском обществе, в целом и в офицерском корпусе, в частности. В-третьих, если какие-либо разногласия подобного рода существовали, то в чем заключалась их причина.
Для того чтобы попытаться получить ответы на поставленные вопросы, необходимо дать хотя бы предварительный анализ взаимоотношений между политическим режимом, его идеологическим характером, исламом и армией. В этой связи естественно предположить, что в конкретном государстве роль религии в армии во многом определялась характером правящего режима и его идеологией.
Если анализировать нетеократические государства, то необходимо понять, как со временем эволюционировала роль религии в армии в процессе появления и укрепления официальной религии государства. Для этого необходимо понять, как соотносились в этих странах политический режим, его идеология, религия и армия. То есть получить ответ, в каких отношениях и зависимостях они находились. В тех государствах, где церковь не только была отделена от государства, но власть весьма отрицательно относилась к религии вообще как средству массовой мобилизации, стоило ожидать негативного отношения в обществе к религии.
Так обстояли дела в государствах с радикальным республиканским строем и коммунистической идеологией. В тоже время солдатам в этих странах могло быть позволено в частном порядке исповедовать религию и частным образом соблюдать или исполнять ее ритуалы. В качестве примеров режимов с жестким республиканским правлением можно привести Францию времен Де Голля и Турцию в период правления К.Ататюрка. В бывшем СССР, Китае и Северной Корее в армии вообще было запрещено исповедовать религию.
Государства с конституционно-либеральным строем, где церковь была отделена от государства, не обязательно выступали против религиозных ценностей. Часть религиозного ритуала могла включаться в праздничные армейские парады. Однако религия, как, например, в США никогда не ассоциировалась с собственно военным церемониалом.
В странах, где власть была тесно связана с официальной религией, религиозные ритуалы могли не только включаться в праздники с участием армии, но и внедряться в повседневную военную службу. В тоже время в таких странах власти воздерживались от внедрения религии в повседневную жизнь армии, чтобы она не могла изменить характер корпоративной идентичности армии. Примерами могли служить Израиль и Великобритания.
В теократических государствах веками складывалась иная ситуация. Там религия была не просто одним из инструментов достижения лояльности военных власти, но и формировала коллективную идентичность армии. Лояльность армии государству обеспечивалась до тех пор, пока государство оказывалось способным защищать и пропагандировать религиозные ценности. То есть религиозные цели служили главным оправданием ведения войны. Тем более для людей, воспитанных в рамках мусульманской традиции, идея войны как орудия религии не является неожиданной. В той степени, в какой война рассматривалась как инструмент религии, право объявлять ее принадлежало религиозным, а не светским властям. Сегодня ярким примером подобной ситуации могла бы служить ливано-израильская война 2006 года, которую начали не ливанское правительство и армия, а религиозная организация «Хизбалла». Что уж говорить о сегодняшней Сирии, где решения о начале боевых операций, их прекращении, заключении соглашений о перемирии принимаются военными, зачастую в лице исламских бригад, а не гражданскими политиками. Религиозные критерии также определяли состав участников, законы и нормы войны, а зачастую правила ведения боя. Роль, которую играла религия в войне, отражалась и в учебниках по военному делу конца XV- начала XVI веков. Вступительные главы многих из них были посвящены религиозным порядкам, которые командование должно было учредить, а рядовые – соблюдать. Кстати, введение и первые главы учебных пособий для начальных классов, подготовленные и напечатанные «Исламским государством» (ИГ, запрещено в России) на рубеже конца 2016- начала 2017 гг. во многом были созвучны указанным выше учебникам.
Как видно, для некоторых мало, что изменилось за последние столетия. Исторический контекст, если понимать историю как неразрывный временной континиум, живо присутствует сегодня в политической жизни арабских стран. В этой связи весьма важным является вопрос о том, в какой степени характер правящего режима оказывал влияние на роль религии в армии.
В Турецкой Республике времен К.Ататюрка в условиях радикального республиканского режима, где ислам был отделен от государства, власти достаточно терпимо относились к добровольному соблюдению солдатами в частном порядке некоторых базовых норм религии. В тоже время нормы исламской морали не использовались в политико-воспитательной работе в армии.
В государствах, где религия не была так заметно отделена от государства, религиозные ритуалы могли быть включены в официальные воинские церемонии. В тоже время религия не определяла корпоративную идентичность армии.
В государствах теократического типа складывалась совершенно иная ситуация. В таких государствах религия не только играла роль инструмента, посредством, которого обеспечивалась лояльность военных власти, формировался характер армии.
Более того религия служила главным инструментом воспитания господствующей самоидентификации офицеров. Религиозная лояльность была связана с государством, поскольку государство выполняло свой долг и обеспечивало защиту и пропаганду религиозных ценностей.
Таким образом, существовала прямая связь между типом режима и ролью религии в армии.
Только в государствах теократического типа официальная религия была интегрирована в основные и «священные» военные ритуалы. Религии отводилась важная роль в политико-воспитательной работе и моральной подготовке солдат, обеспечивались условия соблюдения религиозных ритуалов.
В государствах традиционного типа (монархия), где религия играла важную роль и заменяла идеологию в армии, религиозные элементы использовались в ходе моральной подготовки солдат, практиковалось публичное исполнение религиозных ритуалов, и солдатам было разрешено отправлять религиозную службу.
В государствах с либерально-конституционным типом устройства в армии иногда публично практиковались религиозные ритуалы, и солдаты отправляли службу.
В государствах с республиканским строем солдатам иногда разрешалось молиться, в основном в частном порядке.
На этом основании можно сделать вывод, что в странах с монархическим типом правления как, например, Иордания религия должна была бы играть, куда большую роль, чем в армиях государств с республиканским строем как, например, в Египте или в Сирии. Однако на практике эта разница была весьма условной.
В конституции Иордании роль ислама была менее заметна, чем в Египте и в Сирии. Так согласно поправке внесенной в египетскую конституцию в 1980 г. ислам не только провозглашается официальной религией государства, но шариат служил одним из основных источников права (Статья 2). В конституциях Сирии (1973 и 2014 г. г.) ислам не был объявлен официальной религией. Но президентом обязан был быть мусульманин. Судебная система строилась на основе шариата (Статьи 2, 3).
В Иордании, несмотря на то, что режим своими корнями уходил к семье Пророка, в конституции 1952 г. ислам не являлся источником судебного законодательства. В тоже время религия ограничивала права наследования трона мужчиной, рожденным от мусульманки, допускала ведение судопроизводства по гражданским делам в судах с применением законов различных религий (Статьи 103, 106, 108, 109). И объявляла ислам официальной религией государства.
Таким образом, если судить лишь по типу государства и по конституциям, то дело выглядит одним образом. А если рассматривать вопрос с точки зрения практики анализа противоречий между принципами ислама и светским законодательством, то складывается иная ситуация.
В египетской и сирийской конституции исламу противостояли принципы псевдо демократии и псевдо социализма. Их практическое сочетание было более заметным в сирийском законодательстве, чем в египетском. К тому же оба государства носили панарбский и патриотический характер.
В САР господствующей идеологией был псевдо социализм в баасистской трактовке ПАСВ (Баас). С момента своего зарождения в 1947 г. сирийская партия Баас отличалась весьма враждебным отношением к исламу и религии вообще. Таким образом, и в Египте и в Сирии, особенно, на практике действующее законодательство сдерживало ислам куда сильнее, чем в Иордании. Тем более что в Иордании ислам и происхождение от мекканских хашимитов и шерифов легитимизировало королевскую власть.
Было бы важным попытаться проследить, как отражалась господствующая идеология и официальная религия в армии и обществе в целом. Неплохим источником в данном вопросе, на наш взгляд, мог бы служить анализ прессы, прежде всего армейской.
В государствах Ближнего Востока неизбежно существовала связь между местом, которое религия занимала в государстве и ее ролью в армии. В тоже время такая связь не являлась безусловной. Можно предположить, что лидеры таких стран как Египет, Сирия, Иордания на самом деле придерживались светских принципов государственного устройства. Они могли считать, что если перевести религиозные настроения из сферы деятельности широких слоев населения и сделать религию частным делом отдельного гражданина, то им, таким образом, будет легче модернизировать государство и общество, управлять страной и противостоять вызовам глобализации.
В данном случае, речь шла о так называемом прогрессивном национализме, который, по мнению некоторых западных исследователей (Emest Haas, например) представлял собой более высокий уровень культуры и языка в обществе, что давало возможность подобному государству добиваться высокого уровня экономики, индустриализации и таким образом на равных войти в процесс глобализации. В этом случае влияние религии на общество должно было быть максимально сокращено, и религия должна была быть вытеснена в сферу частной жизни. В основу государственной идеологии должен был быть положен национализм как фактор, определяющий коллективную идентичность армии, моральные принципы и поведенческий стереотип военных. Поэтому военные будут стремиться использовать армию в качестве одного из главных инструментов поддержки национализма в противовес религии.
В других случаях режим по политическим соображениям и в целях мобилизации масс может допустить некоторую степень участия религии в деятельности государства с тем, чтобы ограничить проникновение в общество чуждых ему религиозных проявлений. Тогда роль религии в армии будет сводиться к выполнению функции по противодействию в обществе религиозной оппозиции власти. В этом случае государство может допустить расширение использования религиозных ритуалов в армии в качестве защитного механизма, а когда оппозиционные религиозные движения ослабнут, может вернуться к прежнему положению.