В Тегеране завершилось очередное 12-е заседание межправительственной ирано-узбекистанской комиссии по торгово-экономическому и научно-техническому сотрудничеству. Делегацию Узбекистана возглавлял первый вице-премьер правительства Ачилбай Раматов, иранскую — министр промышленности и рудников Мохаммад Шариатмадари. Среди прозвучавших в ходе работы Комиссии заявлений можно отметить декларацию А.Раматова о готовности Республики Узбекистан поднять уровень сотрудничества с Ираном в сфере торгово-экономического взаимодействия. Называя цифры нынешнего состояния дел в этой области, высокопоставленный узбекский чиновник привел данные о двустороннем годовом товарообороте между двумя странами в размере 325 млн долларов и посетовал на то, что это «не соответствует возможностям двух стран».
Действительно, эта сфера является базовой для узбекско-иранского сотрудничества. Говоря о ее номенклатуре, отметим, что Иран импортирует из Узбекистана хлопок, медь, прокат черных металлов, полиэтилен, катоды и др. Взамен в Узбекистан поступают традиционные иранские фисташки, черный чай, дизельное топливо, сладости, растительное масло и др. По показателям Иран уже вошел в первую десятку внешнеэкономических партнеров Узбекистана. Однако до сих пор не преодолены серьезные колебания в объемах товарооборота за прошедшие годы двусторонних отношений, которые можно аргументировать кризисными периодами в развитии взаимодействия двух стран в политической области, чего мы коснемся ниже. К примеру, в 1374 иранском году (март 1995 – март 1996 ) взаимный товарооборот составлял 150 млн долларов. Следом отмечен период снижения активности в этой области. К концу 1990-х гг. вновь определился подъем: в 1999 г. объем товарооборота достиг отметки в 70 млн долларов. В последние десятилетия происходит последовательное наращивание товарооборота. Динамика выглядит следующим образом: 2000 г. – 117 млн долларов, 2001 г. – 150 млн долларов, 2002 г. – 210 млн долларов, 2003 г. – 310 млн долларов. В 2004 г. товарооборот достиг отметки в 374 млн, а лишь за первое полугодие 2005 г. составил более 230 млн долларов. В 2007 г. объем взаимного товарооборота между двумя странами составил 565 млн долларов США, а лишь в январе-июне 2008 г. – поднялся до 384,8 млн долларов, в целом же за 2008 г. составил более 600 млн долларов. По итогам следующего 2009 г. товарооборот между двумя странами достиг 572,7 млн долларов. Однако затем дал о себе знать мировой финансовый кризис, и в последующие годы произошло резкое снижение товарооборота, и лишь в прошлом году показатели вернулись к объемам, которые назвал в эти дни в Тегеране А.Раматов. Заявления о том, что объемы взаимодействия никоим образом не соответствуют имеющемуся потенциалу, раздавались и прежде. Вспомним, например, процитированное иранской газетой «Эттелаат», слова торгового советника посольства ИРИ в Ташкенте Р.Мохаммадиника о том, что «несмотря на декларируемое желание Узбекистана укреплять торговые связи с Ираном, а также несмотря на то, что в Ферганской долине Узбекистана имеются богатые запасы золота, урана, нефти и газа, на данный момент Иран имеет в своем распоряжении лишь малую часть рынка Узбекистана». Такие же заявления не раз раздавались из уст узбекских функционеров. Сами иранские бизнесмены, работающие в Узбекистане, признают, что низкие темпы развития экономического сотрудничества много лет сдерживались недостаточной правовой базой, невозможностью конвертировать узбекскую валюту, высоким уровнем коррумпированности чиновников. Узбекистан последним из стран Центральной Азии подписал инициированный Ираном в рамках ЭКО договор, предусматривавший освобождение от двойного налогообложения, льготный таможенный режим и благоприятный торговый транзит.
Однако есть более серьезные причины, много лет сдерживавшие развитие ирано-узбекистанского диалога. В период его становления, в начале 1990-х гг., с самого начала своеобразного исламского бума, узбекские власти почувствовали опасность роста в стране проявлений мусульманского фундаментализма, который они прямо увязывали с иранским влиянием. Однако, угрозы, которые, по мнению узбекских властей, были обусловлены исламским фактором, диктовались не только внешними, но и внутренними причинами. В условиях негативных процессов, сопровождавших развал единого государства, обозначилось резкое падение жизненного уровня населения. На таком фоне выдвигаемые исламскими фундаменталистами идеи социальной справедливости и гармонии встречали поддержку населения. Власти ответили решительными мерами по обузданию проявлений фундаментализма, а не логичному искоренению его причин.
Все это, в совокупности с событиями в граничащем с Узбекистаном Таджикистане, где происламские элементы были одной из главных сил, ввергнувших страну в кровопролитную гражданскую войну, явились тем импульсом, который подвиг руководство Узбекистана на проведение разнообразных мер по жесткому противодействию распространению исламского фундаментализма. Налицо было ужесточение законодательства в религиозной сфере, аргументировавшееся руководством страны тем, что «страна не вписывается в мусульманский стандарт и имеет чисто светский характер».
Разумеется, на таком политическом фоне развитие двустороннего взаимодействия между Республикой Узбекистан и Исламской Республикой Иран было обречено если не на жесткое неприятие со стороны узбекского руководства, то никак не на режим наибольшего благоприятствования. Кроме опасности использования связей с Ираном как канала для проникновения в Узбекистан массированного исламского влияния, Ташкент беспокоила и вероятность оживления и роста проиранских и сепаратистских настроений среди таджикского населения Самарканда, Бухары и ряда других регионов Узбекистана, где они составляли значительный процент в структуре населения. По сути, «мягкое» поощрение реисламизации Центральной Азии по иранскому образцу и поддержка ираноязычных этносов этого региона, живущих в плотном окружении тюркоязычных народов, действительно входили и входят в число несомненных приоритетов внешней политики исламского Ирана именно в Узбекистане, где по сравнению с другими республиками этого региона, например, Казахстаном и Киргизией, уровень исламизации демонстрировал стремление к дальнейшему качественному и количественному росту.
Вышеназванные обстоятельства во многом определи в первое десятилетие развитие отношений между Ираном и Республикой Узбекистан. Как нам представляется, внимание президента И.Каримова к проблеме роста происламских настроений в стране было несколько гипертрофированным, хотя демонстрирует серьезность опасений политизации ислама. Растущее внимание к этой проблеме породило особое отношение узбекского руководства к реализации двухсторонних связей с Ираном, приведшее в конечном счете к стагнации процессов двустороннего сотрудничества.
Вместе с тем, в структуре внешнеполитических приоритетов Узбекистана Иран все эти годы занимает одно из ведущих мест. Так было и в начале складывания отношений Узбекистана с государствами соседних регионов азиатского континента, так же обстоит дело и в XXI веке. Так, выстраивая иерархию внешнеполитических связей на ближайшую перспективу (начиная с 2007 г.), руководство Узбекистана поместило Иран на первое место среди стран Ближнего и Среднего Востока и региона Персидского залива. Несмотря на это, между странами много лет существовали разногласия на вопросам региональной политики. С приходом на пост президента Шавката Мирзиёева были нормализованы отношения с Таджикистаном. Постепенно теряющая свою остроту в связи со сравнительным ослаблением талибов ситуация в Афганистане привели к сближению позиций Узбекистана и Ирана. Пересмотр многих аспектов этого диалога на базе апробируемых новым президентом Республики Узбекистан Шавкатом Мирзиёевым изменений в политической жизни страны способен придать диалогу двух стран новый конструктивный импульс. Результаты его уже заметны. Началось постепенное увеличение взаимного товарооборота. В самое последнее время наметился прорыв в плане узбекских инвестиций в иранские проекты в разных регионах страны. Так, в середине февраля 2018 г. Посол Узбекистана в Исламской Республике Иран Бахадыр Абдуллаев заявил, что Узбекистан готов инвестировать в торговлю и промышленность иранской провинции Казвин посредством создания совместного предприятия. Заметно и то, что важное значение приобретает сотрудничество в транспортной сфере, которое квалифицируют сейчас как один из приоритетов сотрудничества ИРИ и Узбекистана.
Прошедшее в Тегеране заседание межправительственной комиссии по торгово-экономическому и научно-техническому сотрудничеству призвано начать практическую работу по наполнению сотрудничества новым содержанием на нынешнем этапе. По словам первого вице-премьера правительства Узбекистана Ачилбая Раматова, его страна готова ежегодно импортировать один миллион тонн нефтепродуктов из Ирана и в будущем эта цифра может достигнуть трех миллионов тонн. На его взгляд, расширение транспортировки и транзита товаров между двумя странами может принести обеим сторонам несомненные выгоды. Лишь в прошлом году Иран и Узбекистан перевезли в обоих направлениях 911 000 тонн грузов. Как сообщило иранское информагентство ИРНА, министр промышленности и рудников ИРИ Мохаммад Шариатмадари, который также присутствовал на заседании комитета, назвал свободную торговлю фактором, способствующим экономическим и торговым связям с Узбекистаном. Ожидается ослабление общих таможенных препон. Формируется совместный комитет по транспорту. Министр М.Шариатмадари сообщил и о том, что Иран готов поделиться своим опытом в строительстве гидроэлектростанций, ветровых и солнечных ферм, а также сельскохозяйственных машин, сетей электроснабжения и водоснабжения и в создании современных строительных материалов с Узбекистаном. Многообещающим началом нового этапа в диалоге двух стран можно считать и открытие в Тегеране в эти дни узбекско-иранского торгового дома. Там же начала действовать постоянно действующая экспозиция национальной продукции Узбекистана. В церемонии открытия приняли участие председатель Торгово-промышленной палаты Узбекистана Адхам Икрамови представители бизнес-кругов обеих стран. Таким образом, начало интенсификации торгово-экономического диалога положено. Ближайшее время покажет, насколько оно конструктивно.