В Части 1 был проведен анализ возможного присутствия и усиления влияния террористической организации «Исламское государство» (ИГ, запрещена в России) на территории стран Центральной Азии. Речь шла в первую очередь о Таджикистане, Узбекистане, в меньшей — о Киргизии, Туркменистане и Казахстане. Было сказано, что иная разновидность ислама, национальный характер, история и социально-культурные характеристики являются факторами, противостоящими ИГ и его закреплению в регионе. Более того, все вышеперечисленные факторы представляют собой противовес усилению исламистов. Однако в СМИ довольно часто можно услышать об опасности со стороны данной террористической организации для Центральной Азии. Попробуем разобраться, почему социальная среда региона не позволит организации, основой которой стали угнетенные арабы-сунниты, закрепиться в «мягком подбрюшье» России. Не существует ни одного фактора, который говорил бы о тотальной дестабилизации Центральной Азии в краткосрочной или среднесрочной перспективе. Более того, угроза со стороны исламистов для региона постоянно преувеличивается и усиливается определенными мировыми столицами.
Есть общие черты, соединяющие все центральноазиатские страны в единое социо-культурное пространство. Есть также и существенные отличия, которые говорят об уникальности каждой из стран региона. Например, политические системы Киргизии и Узбекистана значительно отличаются друг от друга. Есть также и культурные, языковые и социальные особенности. Обыватели привыкли воспринимать Центральную Азию, как нечто единое и однообразное, однако это совсем не так. Например, Узбекистан способен дать отпор тем немногочисленным радикальным силам, которые есть в стране и по периметру его границ. Таджикистан, несмотря на отдельные публикации в СМИ, не испытывает столь серьезной угрозы исламизма. И наконец, экстремистские силы, в том числе ИГ, о котором мы говорим в данной статье, не испытывает большого интереса к региону. Про Туркменистан мы знаем немного, однако мы точно знаем, что исламизм не первая и не главная угроза для этой страны. В Киргизии и Казахстане более сложные общества в плане плюрализма политической системы и обществ, но угроза со стороны джихадистов здесь пока незначительна. Согласно официальной статистике, около 4000 граждан Центральной Азии присутствовали (и возможно присутствуют) в Ираке и Сирии. Безусловно, после поражения ИГ некоторые захотят вернуться домой. Но, давайте рассмотрим эту ситуацию более подробно и детально. Во-первых, 4000 человек – это не так много. Многие из них уехали не для того, чтобы возвращаться. Некоторые уже давно убиты. Остальным будет не так просто вернуться. А остальные и вовсе не имеют таких планов. Во-вторых, боевики понимают, что режимы, существующие в Центральной Азии, дают мало простора для радикально-подпольной деятельности. Многие просто даже не подумают о возвращении. Именно это можно назвать преувеличением проблемы. Более того, тот факт, что радикально настроенные граждане покидают регион – положительное явление. Это многими умалчивается. Проблема рассматривается слишком узко и с совершенно определенного ракурса. Почему бы этому не способствовать? Любой террорист рано иди поздно будет убит — это аксиома.
Проблема усиление ИГ в Центральной Азии имеет еще одно измерение. В последнее время было зафиксировано несколько резонансных терактов на Западе, совершенных выходцами из государств Центральной Азии. Цель любого террориста совершение терактов. Но теракты – не самоцель, а средство достижения цели. Мы живем в эпоху международного терроризма, и в ближайшие годы человечество не сумеет справиться с проблемой массовых терактов. Организаторы и сами террористы-смертники – зачастую абсолютно не связанные звенья одной цепи. Поэтому если теракт совершается, скажем, узбеком, это не значит, что концы идут в Центральную Азию. Это может быть намеренная операция по компрометации, которую проводят лидеры террористов. К сожалению, теракты будут иметь место и в будущем, и граждане Центральной Азии по-прежнему будут задействованы в этих атаках. В регионе есть огромное количество нерешенных проблем. Однако если мы говорим о потенциальной дестабилизации региона, усилении ИГ, то это несколько разные вещи. Угроза дестабилизации – минимальная. Будущие террористические атаки и участие в них отдельных выходцев из региона – реальная угроза, с которой нужно бороться.
В целом, менее 1 процента население региона поддерживает идеологию и методы ИГ. Узбекистан и Таджикистан – древние культуры, цивилизации. Бухара, Самарканд, Коканд, Фергана и многие другие. В свою очередь Узбекистан может дать фору Саудовской Аравии, Центральному Ираку и Ирану в вопросах исламского наследия. Культурная и социальная идентичность Таджикистана, а также ислам, который исповедуется здесь в его мистических суфийских формах, являются противовесом идеологии ИГ. Это не арабская разновидность ислама. Более того, местные языки, и традиции, не приемлют то, что предлагает все миру ИГ. В Таджикистане ИГ не приживется. О других республиках в целом можно сказать аналогично. Даже в период, когда у ИГ были серьезные успехи, в Центральной Азии было мало сторонников этой группировки. Необходимо все-таки отличать алармистские публикации СМИ и реальную ситуацию. Напоследок нужно подчеркнуть фактор современной мировой политики и международных отношений. Речь идет о намеренном информационном усилении угрозы.