«Роль событий на Ближнем Востоке для международной ситуации по сравнению с периодом холодной войны возросла, и ситуация усугубляется появлением там ядерного оружия. Вовлеченность в конфликты в регионе ведущих мировых держав предоставляет России возможность для налаживания отношений с глобальными игроками за счет совместного участия в работе по урегулированию и для усиления влияния в регионе благодаря выполнению посреднических функций и взаимодействия с различными внутренними силами и региональными игроками». Соответствующие выводы содержатся в докладе международного дискуссионного клуба «Валдай» «Россия на Ближнем Востоке: гармония полифонии», представленного в понедельник на площадке клуба в Москве. Авторами доклада выступили доктор исторических наук, главный научный сотрудник Центра арабских и исламских исследований Института Востоковедения РАН Ирина Звягельская и кандидат исторических наук, руководитель Центра арабских и исламских исследований Института Востоковедения РАН Василий Кузнецов. Руководство авторским коллективом осуществлял доктор исторических наук, академик РАН Виталий Наумкин. Главная задача доклада заключается в анализе текущего состояния дел на Ближнем Востоке и роли России, которую она играет сегодня в регионе и может играть в дальнейшем. Отметим, что этот доклад в общем-то является наиболее адекватной и внятной попыткой анализа ситуации в ближневосточном регионе, которую наконец-то осуществил ИВ РАН, который по идее должен таким вопросами заниматься на постоянной основе и особенно применительно к входу российских войск Сирию. Между тем, есть ряд моментов, в связи с которыми есть определенные уточнения и вопросы. Пока даже не о констатации авторами «появления в регионе ядерного оружия». Это что-то новое. Если речь идет об Израиле, то он им обладает уже лет тридцать по меньшей мере и до всех описываемых авторами доклада трансформаций. Но о новых обладателях атомной бомбы в регионе до сих пор широкой общественности было не известно, и в данном случае хотелось бы большей конкретики. Если касаться этой темы более предметно, то правильнее было бы говорить о потенциальной возможности начала региональной ядерной гонки в связи с перспективами возобновления иранской ядерной программы. Но до этого пока еще далеко. И в данном случае основная роль в этом сейчас отводится позиции Европейского союза, который в состоянии такое положение дел самым серьезным образом затормозить в рамках своих нынешних усилий по сохранению Ирана в формате СВПД. Об этом в докладе ни слова, а это принципиальный момент оценки перспективы развития ситуации. Кстати, отметим, что и роль Вашингтона в этом контексте принципиальна. В частности, несмотря на все свои, мягко говоря, противоречивые действия на иранском направлении, американцы очень жестко заблокировали все просьбы наследного принца КСА Мухаммеда бен Салмана разрешить Саудовской Аравии организовать на своей территории полной цикл ядерной программы, который бы включал бы в себя и процесс переработки ядерных отходов, что дает потенциальную возможность получить оружейный плутоний. То есть коллективный Запад на сегодня жестко против всех попыток начать ядерную гонку в регионе, а значит такие попытки являются ничтожными.
Структурно доклад состоит из трех частей. Первая посвящена обзору общего положения дел на Ближнем Востоке. Вторая — изменившейся роли России в регионе. Третья рассматривает положение дел в конкретных ближневосточных странах, перспективах развития ситуации и роли, которую Россия уже играет там и может сыграть в дальнейшем. При анализе ситуации в ближневосточном регионе авторы доклада делают вывод, что «основной этап трансформации 2010-х годов, запущенный так называемой «арабской весной», пройден. Полная трансформация арабских государств при этом не произошла, что создает вероятность нового витка изменений, возможно, даже более острого, в будущем. Основными результатами трансформации стало повышение роли демократических процедур, прежде всего, выборов. Зачастую они носят формальный характер и сопровождаются насилием, но в то же время способствуют легитимизации власти и создают пространство возможностей для находящихся вне властных структур политических сил». Они не зачастую носят «формальный характер», а наоборот — именно в виде исключения имеют характер действительно реальных демократических процедур, в том числе и выборов. Обоснованно говорить о реальности выборных процедур можно только применительно к двум странам Магриба, который вроде бы официально в регион Ближнего Востока не входит. По крайней мере, эти два региона всегда рассматривались отдельно. Так вот в Магрибе это Марокко и Тунис. И в двух этих странах произошла не трансформация гражданских институтов, а сохранение основного тренда «арабской весны» — приход к власти на фоне общего политического вакуума умеренных фундаменталистов в лице «Братьев-мусульман». И только в этих двух странах они сумели остаться во влиятельном политическом сегменте, то есть представляют реально самостоятельную силу. Причем в случае с Марокко только благодаря соответствующей позиции короля, а в случае с Тунисом — внутриполитическим интересам местных властных элит. В этой связи любопытен еще один вывод доклада. «В то же время в условиях ослабления властных структур усилились процессы самоорганизации общества снизу за счет создания муниципальных советов и неправительственных организаций, как при поддержке изнутри, в том числе, со стороны государства, так и извне. Эти процессы способствуют укреплению гражданского общества в арабских странах. В то же время в регионе остаются популярны архаичные идентичности, связанные с религией. В результате ослабления государственных образований произошло возрождение традиционных структур, особенно племен. Большой остается роль насилия в решении политических вопросов. Во многих государствах региона сохраняются экономические сложности». С последними двумя тезисами не поспоришь. Что же касается формирования гражданского общества, то хотелось бы опять конкретики. В каких конкретно странах региона мы наблюдаем сейчас реально влиятельное и свободное гражданское общество? И какие конкретно структуры его представляют? «Белые каски» в Сирии? Предлагаем перестать страдать детской болезнью либерализма и констатировать тот факт, что большинство стран региона сумело сохранить свою целостность и относительную стабильность исключительно благодаря жесткой и автократической вертикали власти с явным прессингом всех оппозиционных течений и групп, и фактически откровенной профанацией судебной власти. Это особенно видно на примере того же Египта. Что же касается муниципальных выборов, то тот же Тунис недавно продемонстрировал крайнее низкую явку избирателей на них, а победу в большинстве случае одержали все те же «братья». Это говорит о том, что население в арабских странах не верит в потенциал муниципалитетов как низовой структуре самоорганизации граждан. Насчет «архаичности ислама» — это сильно. Вообще-то на фоне кризиса всех надарабских, диктаторских и националистических партий именно ислам стал единственной идеологической скрепой для арабского общества. Эта доктрина проверена временем и в долгосрочной перспективе ей нет альтернативы. В случае же проведения реальных выборов мы бы увидели приход фундаменталистов в разной степени их идеологической радикализации практически во всех арабских странах. Снова по докладу. «При этом важным моментом стало то, что несмотря на крупные политические и социальные потрясения и вопреки прогнозам государствам региона удалось сохранить свою территориальную целостность. В условиях сохранения проблем политического, экономического и социального характера в расположенных здесь странах остается вероятность развития ситуации в сторону укрепления авторитаризма или эскалации насилия». Насчет «территориальной целостности» вопрос интересный. Если международное сообщество признает ту или иную страну в этом качестве, это совершенно не означает такового положения вещей по факту. Про Йемен, Ливию, Сирию даже не говорим. А как быть с Синаем, куда египетские силовики толком не могут зайти? Или с шиитскими районами Бахрейна? Или с югом Алжира? В любом случае главный вывод из событий «арабской весны» только один — устояли перед хаосом только те страны, автократические режимы которых сумели собраться и продемонстрировать свой силовой потенциал и высокую степень сплочения. Но они безнадежно далеки от «демократических процедур» и «гражданского общества».
Снова цитируем доклад. «Ряд стран относительно успешно прошли через период трансформации — Саудовская Аравия, Алжир, Марокко, Египет, запустив процессы реформ и позволив развиваться институтам гражданского общества». За исключением Марокко никаких альтернативных от действующей власти органов гражданского общества мы не наблюдаем. Как, кстати, и официальной реально конкурентной политической оппозиции. В тех же Египте и Алжире у власти вообще военная хунта. КСА — наследственная монархия без всяких зачатков реального парламентаризма. Если под формированием гражданского общества в КСА авторы доклада понимают разрешение кронпринца ходить женщинам в кино и водить автомашину, а также заниматься бизнесом без опекуна, то вынуждены их разочаровать. Это не формирование гражданского общества, это попытка Мухаммеда бен Сальмана опереться на молодежь в рамках его конкурентной борьбы с членами королевской семьи и духовенством за власть. Причем автократическую.
Снова цитируем доклад. «Уничтожение созданного «Исламским государством» (запрещенная в РФ террористическая организация) квазигосударственного образования не положило конец террористической угрозе, а лишь показало слабость подобных образований. Результатом станет уход терроризма в сетевые структуры и киберпространство». Но в общем-то исламисты и так давно в интернет-сфере. Но киберпространство — это только средство для достижения главной цели — получения или всей власти, или ее значительной части. В данном случае попытка создания ИГ в Ираке и Сирии провалилась не в силу его слабости. А исключительно только по причине входа российских военных в Сирию, что стало для США вопросом уже геополитики сделать аналогичное в Ираке и на части территории Сирии и попутного уничтожения ИГ в рамках решения главного вопроса — регионального сдерживания России. Без этого обстоятельства ИГ бы существовало бы до сих пор. И вполне себе благополучно, о чем свидетельствует широкая поддержка идеи «справедливого исламского государства» среди мусульман по всему миру, как альтернативы тем политическим режимам в арабском мире, которые сейчас существуют. Если угодно, то ИГ стало жертвой геополитического столкновения РФ и США в регионе. Но в данном случае политический феномен ИГ и его популярность свидетельствует о «зрелости» гражданского и демократического общества на Ближнем Востоке. И не дай бог испытать на себе такое гражданское общество.
По оценке авторов доклада, «серьезный вызов для Ближнего Востока представляет курдский вопрос. Представители этого народа пытаются использовать сложившуюся нестабильность в своих интересах, что обращают себе на пользу внешние игроки. При этом среди самих курдских элит нет единства, и успехи в продвижении автономии порождают среди них борьбу за власть и ресурсы. Ряд экспертов, в том числе некоторые участники Ближневосточной конференции международного дискуссионного клуба «Валдай», предлагают создать структуру с мандатом ООН, способную комплексно подойти к ее решению [курдской проблемы]», — отмечается в докладе. Но, во-первых, после «удачного» курдского референдума о независимости в Иракском Курдистане (ИК) тема курдского сепаратизма отошла вообще на второй план. А, во-вторых, создание каких-то структур ООН для решения «курдской проблемы» бесперспективны просто в силу невозможности ООН что-то глобально решить. И особенно при учете того, что практически все страны региона за исключением Израиля отнесутся к такой перспективе очень напряженно. В этой связи Москве было бы целесообразно вообще от этой темы дистанцироваться. Тем более, что в Сирии курды однозначно являются проамериканским «острием копья». В этой ситуации уменьшение влияния курдов на севере Сирии тождественно уменьшению влияния американцев. И в данном случае речь можно вести только о какой-то автономии только в составе таких районов, и не более того. Да и то, только в контексте сохранения буфера против турецкой экспансии.
В этой связи отметим, что авторы доклада большое внимание уделили и сирийскому конфликта, но на эту тему надо говорить отдельно и подробно.