Нынешний визит президента Франции Э.Макрона в Санкт-Петербург и его откровения по вопросу прежде всего ближневосточной ситуации вызвали определенную волну оптимизма у ряда российских политологов. Они приняли «эластичность» французского лидера за трансформацию позиции чуть ли не всего ЕС по тому же сирийскому досье в свете сближения позиций РФ и ЕС по судьбе СВПД. Но это в реальности сильно не так. Что касается СВПД, то кардинальная разность не в публичной риторике, а в готовности идти в этом направлении в виде практических действий. Ровно то же самое наблюдается и в связи с сирийским досье. И это четко следует из интервью самого Макрона. Президент Франции Эмманюэль Макрон считает необходимым обеспечить, чтобы в Сирии велась подготовка послевоенного политического процесса. Об этом он заявил в четверг по итогам переговоров с президентом России Владимиром Путиным. «Следует подготовить в Сирии послевоенную ситуацию, когда в стране наступит мир. Такова наша цель. Мы стремимся выработать такой инклюзивный подход, который позволил бы достичь стабильности в регионе. Я считаю, что с президентом России в этом мы разделяем общие принципы», — сказал Макрон. «Мы хотим продвигаться к созданию новой конституции, которая позволит добиться проведения инклюзивного политического процесса в Сирии. Россия об этом вела речь — и я с этим согласен. Я считаю, что это правильный подход, потому что он позволит установить определенные правила», — добавил французский президент. «В Сирии следует продвигаться к выборам, чтобы сирийский народ смог сам суверенно определять свою судьбу. Я также согласен с такой позицией. Необходимо приложить все усилия к тому, чтобы сами сирийцы участвовали в этих выборах, — все те, кто находится сейчас на положении беженцев в Иордании, Турции и за Атлантикой. (прим. — это принципиальное замечание, об этом ниже) Я считаю, что по данному вопросу мы также достигли согласия [с российским президентом], — заявил Эмманюэль Макрон. Рискнем выразить сомнение в этом. «Поэтому нам теперь надлежит достичь договоренности с представителями нынешнего сирийского режима, учитывая при этом и мнение повстанческих демократических оппозиционных сил, с представителями которых я встречался несколько недель назад. Но следует вести и диалог со всеми региональными державами, которые также заинтересованы в стабильности. Тем самым такой диалог, который должен включать в себя и контакты с участниками астанинской группы и «малой группы» по Сирии, позволит достичь этих целей», — сказал французский президент. «Ближайшие месяцы будут решающими», — подчеркнул он при этом. В ходе пресс-конференции Макрон также отметил, что «в том, что касается Сирии, роста напряженности между Ираном и Израилем, — все указывает на риск крупномасштабной эскалации». Рост напряженности между Израилем и Ираном применительно опять же к Сирии в данном случае на риск крупномасштабной эскалации не указывает, поскольку ни Иран, ни Израиль (а тем более США, без поддержки которого такой сценарий фактически исключен) к такой эскалации не готовы в среднесрочной перспективе. Но вопрос сейчас не об этом, а о Сирии и позиции ЕС по этому вопросу. А она остается неизменной. Прежде всего с точки зрения признания легитимности Дамаска в международном пространстве. Евросоюз продлил на один год ограничительные меры в отношении властей Сирии. Об этом говорится в заявлении Совета ЕС, заседание которого проходит в понедельник в Брюсселе. «28 мая 2018 года Совет продлил ограничительные меры ЕС против сирийского режима до 1 июня 2019 года», — отмечается в документе. Вот собственно первичный ответ всем российским оптимистам. Теперь по сути. Франция безусловно останется применительно к сирийскому конфликту в позиции ближайшего союзника США. Как в рамках общей политической линии, так и собственно и по вопросу участия в военной коалиции. Париж на сегодня самый значимый участник с точки зрения численности французского контингента в составе этой коалиции. И этот момент обусловлен не только тем фактом, что Франция полагает Сирию исторической зоной своих национальных интересов, но и двумя более важными обстоятельствами.
- Франция до сих пор не оставляет надежды прорваться на саудовский рынок углеводородов и ВТС, что до сих пор уверенно блокируют американцы. И платой за такой прорыв в Париже полагают солидарность с США на сирийском направлении, а также косвенно и не так выпукло — на иранском. Проще говоря, французы готовы разменять иранский рынок на саудовский и ждут от Вашингтона и Эр-Рияда ободряющих сигналов на этом направлении. И в общем недаром перед своим визитом в Россию Э.Макрон говорил по телефону с Эр-Риядом. Французский лидер Эммануэль Макрон и будущий король Саудовской Аравии, принц Мухаммед бен Сальман в телефонном разговоре 23 мая обсудили Ближний Восток, говорится в сообщении пресс-службы французской администрации президента. Сообщается, что Макрон поговорил с кронпринцем КСА, эта беседа расставила все точки над і по основным двусторонним и региональным вопросам. Отмечено, что в ходе разговора Макрон «подтвердил обязательства французской стороны по иранской ядерной программе, Сирии и Йемену». Также он заявил о важности поиска мирного решения для кризисов, дестабилизирующих Ближний Восток. Из разговора стало известно, что гуманитарная конференция по Йемену состоится в конце июня в Париже. Рискнем предположить, что как раз точки над і расставлены не были, поскольку Макрон не услышал ничего обнадеживающего для интересов французского бизнеса на аравийском рынке. И не услышит, пока четко не артикулирует нужную для КСА и США позицию по СВПД.
- Париж кровно по финансовым и военным резонам заинтересован в продолжении поддержке США в рамках своих усилий на контртеррористическом направлении в зоне Сахеля и ЭКОВАС в Африке. И это обстоятельство заставляет французов следовать в фарватере политики Вашингтона по Сирии, и, скорее всего, Ирану.
Что же касается чисто сирийского досье, то французский лидер просто подтвердил курс Парижа в рамках решения проблемы Б.Асада (и российского присутствия в Сирии заодно) чисто политическим путем. То есть проведение выборов на основе новой конституции с максимальным привлечением к этому процессу оппозиционно настроенных к нынешнему сирийскому режиму основной массы суннитского населения, в том числе и за счет беженцев. То есть практического воплощения того самого варианта, который сейчас пытаются реализовать США путем создания альтернативных от Дамаска структур военной и политической силы восточнее Евфрата, в том числе посредством сохранения оплотов боевиков в Центральной и Южной Сирии под эгидой т.н. «зон деэскалации». Именно ликвидация таких очагов оппозиции мешает реализации вышеуказанного сценария, поскольку такая ликвидация этих зон (читай: оплотов недоговороспособных боевиков) открывает путь к локальным перемириям с местным суннитским населением и соответственно ослабляет общую оппозицию Дамаску в рамках предстоящих изменений политической архитектуры Сирии. И полагать, что Париж в этой связи имеет какое-то «особое мнение» было бы верхом наивности.